«Герой нашего времени»: не роман, а цикл - Юрий Михайлович Никишов

обобщает: «Такого рода рифмовка образов, окружающих персонажей, вскрывает глубинные психологические компоненты лермонтовского творчества» (с. 71).

Как воспринимать такое наблюдение? «Герои — обосновано это сюжетом или нет — постоянно берут друг друга за руки, пожимают руки». Что это? Штамп? Исследовательницы В. В. Башкеева и М. Н. Жорникова видят здесь прием содержательный: «Активизация этого образа… несет в себе идею нормальных человеческих отношений, человеческого тепла»287.

Сквозные поэтические образы подкрепляются устойчивыми приемами описания.

От смущения персонажи краснеют. После трех дней пребывания Лиговских в Пятигорске Грушницкий уже знает имя княжны. «Да, я случайно слышал, — отвечал он, покраснев…» Княжна Мери, подняв уроненный Грушницким стакан, «ужасно покраснела», но убедившись, что мать инцидента не видела, успокоилась. Грушницкий замечает, что княжна «покраснела… вспомнив свою милую выходку». На запутанную фразу Печорина, что она ему давно нравится, княжна «наклонила головку и слегка покраснела». Перебирая в памяти, все ли ее знакомые скучные, Мери «опять слегка покраснела». Вера при беседе с Печориным в гроте «выдернула свою руку из моей, и щеки ее запылали». Офицерский мундир Грушницкого не произвел на княжну впечатления; когда к ним подходит Печорин, она немножко покраснела».

Однажды этот знак означает нечто иное, чем смущение. В ответ на провокационное заявление Печорина Грушницкому, что княжна уже в него влюблена, хвастун «покраснел до ушей и надулся».

Страсти человека выходят наружу через его бледность. Печорин мысленно грозит Грушницкому: «мы поменяемся ролями: теперь мне придется отыскивать на вашем бледном лице признаки тайного страха». Накал страстей разный, но и степени бледности различаются. Также различаются ситуативная бледность и бледность как устойчивый признак.

Устойчивая бледность — признак укоренившейся страсти. В этом с Печориным солидарен Максим Максимыч, который стал замечать, что раздраженный разговорами о лошади Казбича Азамат «бледнеет и сохнет, как бывает от любви в романах-с». Слова согласия привезти Бэлу как калым за Карагёза Азамат прошептал, бледный как смерть». Почувствовав охлаждение к ней Печорина, «Бэла сидела… бледненькая, такая печальная, что я испугался».

Бледность не минует даже Печорина: «ставнем стукнет, он вздрогнет и побледнеет…» Причина посерьезнее: перед смертью Бэла попросила пить; Печорин «сделался бледен как полотно, схватил стакан…» А вот о Бэле: «— Или твоя вера запрещает полюбить меня? — Она побледнела и молчала». Добиваясь любви Бэлы, Печорин разыгрывает сцену последнего свидания; Максим Максимыч в щелку наблюдает эту сцену: «мне стало жаль — такая смертельная бледность покрыла это милое личико!» На дуэли Грушницкий «вдруг… опустил дуло пистолета и, побледнев как полотно, повернулся к своему секунданту». «Бедный доктор! Он был бледнее, чем Грушницкий десять минут тому назад». При окончательном расставании с Печориным княжна Мери «обернулась к нему «бледная, как мрамор…» А вот серия одной формулы. Лицо ундины («Тамань») «было покрыто тусклой бледностью, изобличавшей волнение душевное…» Княжна Мери больна от любви к Печорину: «Тусклая бледность покрывала милое лицо княжны». Печорин разглядывает свое лицо после бессонной ночи перед дуэлью: «Я посмотрелся в зеркало; тусклая бледность покрывала лицо мое, хранившее следы мучительной бессонницы…» Перед началом дуэли доктор Вернер предлагает соперникам кончить дело миром; Печорин согласен; Грушницкий, думая, что я трушу, принял гордый вид, хотя до сей минуты тусклая бледность покрывала его щеки».

Подобные факты В. В. Набоков оценивает иронически: «…На страницах “Героя нашего времени” лица различных персонажей то и дело багровеют, краснеют, розовеют, желтеют, зеленеют и синеют. Четыре раза в романе повторяется романтический эпитет тусклая бледность — галлицизм (фр. paleur mate), означающий матовую, лишенную всякого оттенка белизну. «…на протяжении всего романа герои друг друга постоянно “хватают за руку”, “берут под руку” и “тянут за рукав”»288. Но возможны обоснования приема.

П. Дебрецени замечает: «Бледность как знак волнения общеупотребительна для всех действующих лиц. <…> В такие моменты, когда бледность и румянец недостаточно экспрессивны для сильных чувств, появляются и другие цвета. Драгунский капитан, например, “пожелтел, посинел”, когда Печорин дразнил его, и “посиневшие губы Грушницкого дрожали” в минуту крайнего замешательства»289. Исследователь утверждает, что сходство внешних черт сопровождается сходством внутренних свойств — вплоть до того, что «и антагонист, Грушницкий, мало отличается от главного героя. Последний обвиняет Грушницкого в том, что тот “занимался целую жизнь одним собою”, но потом признается, что и он всегда “любил для себя, для собственного удовольствия”» (с. 72).

Но тут хотелось бы вспомнить пословицу: всякое сравнение хромает (что отнюдь не убавляет активной роли сравнений в искусстве). Чтобы сравнения хромали меньше, полезно наряду с устанавливаемым сходством видеть и различия сравниваемых предметов. Различия сходного у Лермонтова хорошо подмечает В. Б. Катаев: «У Лермонтова правом голоса, правом исповеди и вынесения оценок обладает только главный герой, незаурядная личность — Печорин. Можно лишь догадываться о том, что и в Грушницком, этом измошенничавшем душевно человеке, идет внутренняя борьба. Об этом говорит мимолетное замечание его “прокурора” Печорина да фраза самого Грушницкого: “…я себя презираю, а вас ненавижу”, — и это единственное выражение внутреннего мира персонажа на всем протяжении повести»290.

Признаться, однообразие описаний меня смущало, но указанный П. Дебрецени источник ситуацию объяснил. Если, к примеру, обратиться к сцене свадебного пира, открывающей пушкинскую поэму «Руслан и Людмила» (поэма отчасти ученическая, но под нашим углом зрения это даже момент значительный), можно увидеть, что обобщение здесь главенствует над индивидуализацией. Выделены три соперника Руслана. Психологически они резко отличаются друг от друга, что позже будет показано, но первоначально они введены в повествование приемом суммарной характеристики.

В унынье, с пасмурным челом,

За шумным, свадебным столом

Сидят три витязя младые;

<…>

Потупили смущенный взгляд:

То три соперника Руслана:

В душе несчастные таят

Любви и ненависти яд.

<…>

Все трое бледны и угрюмы,

И пир веселый им не в пир.

Первичные индивидуальные характеристики («воитель смелый», «крикун надменный», «полный страстной думой») в суммарную «бледность и угрюмость» вписываются не вполне органично. (Зато по литературным произведениям «бледность» шагает весьма широко). Стало быть, подобный (назовем прямо) штамп следует признать неизбежным на длительном пути развития литературы: сердиться на него нет надобности, но и завышать его цену — тоже.

В. И. Влащенко ведает, что «эпитет бледный является одним из элементов романтического стиля и часто появляется в тексте романа…» Это не мешает исследователю штамп понять как нечто особенное: «Но природа искусства такова, что художественный текст не является однородным, и в нем неизбежна иерархия разных смыслов многозначного слова, детали, образа…» Хороший тезис! Но он использован в подпорку откровенного субъективизма: «С нашей точки зрения, самая загадочная или даже таинственная <?> странность выражена так: