Зловещая тайна - Барбара Картленд

Навстречу ему поспешно вышел седой старик в старой ливрее, которая то ли была ему велика, то ли сам он ссохся с годами.

— Милорд, я-то думал, кто бы это мог быть! — воскликнул он.

— Все в порядке, Миггс, — сказал лорд Брекон. — Я знаю дорогу.

— Я надеюсь, ваша светлость в добром здравии. — Старик явно желал поговорить.

— Ничего, — отвечал лорд Брекон. — А как миссис Миггс?

— Плохо, милорд, плохо. Она будет рад а узнать, что ваша светлость справлялись о ней. Это все ее грудь, милорд. Никак не избавится от кашля, хотя и удивляться нечему, эти нижние комнаты ужас какие сырые из-за воды во рву. Я не раз говорил вашей светлости, в один прекрасный день нас здесь зальет.

— Да, да, говорили, — нетерпеливо отозвался лорд Брекон, поднимаясь по лестнице и оставив старика ворчать себе под нос.

Лестница была узкая и крутая. На ступенях лежал ковер, но Кэролайн заметила, что, как и в другой башне, они были из грубого неотесанного камня. Завершалась лестница узенькой площадкой, куда выходила одна-единственная дверь.

Лорд Брекон постучал, и его пригласили войти.

Он открыл дверь. Первые мгновения Кэролайн не замечала ничего, кроме солнца. Его лучи вливались через два больших окна башни, выходивших на юг. Когда глаза ее вновь привыкли к свету, после темноты коридоров и лестниц, она увидела у камина, огороженного решеткой, миловидную пожилую женщину в чепце и переднике с оборками. Она сделала реверанс лорду Брекону.

— Добрый день, ваша светлость. Вот уж, правда, неожиданное удовольствие.

— Как поживаете, няня? — спросил лорд Брекон, затем, оглянувшись, словно он искал кого-то, добавил:

— И как Кэсси?

— Сегодня не очень хорошо, — сказала няня тихо и, повысив голос, позвала:

— Идите же сюда, мисс Кэсси, милочка, не бойтесь, к вам гости.

Она смотрела на подоконник, и Кэролайн, проследив за ее взглядом, увидела, что за тяжелыми занавесями окна кто-то притаился.

Занавеси шевельнулись, и прятавшийся медленно появился перед ними. Кэролайн с трудом удержалась, чтобы не вскрикнуть; только ее происхождение и воспитание позволили ей сохранить самообладание и подавить чуть не вырвавшийся у нее вопль ужаса.

Создание, появившееся из-за занавесей, было самым чудовищным, какое она когда-либо видела: ростом не больше ребенка, с огромной головой, с которой на безобразные уши свисали прямые волосы. Короткие ноги этого существа были тонкими и сухими, как прутья, а на тонких, как паучьи лапы, руках висели толстые белые ладони с тупыми обрубками пальцев. На лице выделялись отвислые губы огромного рта и поблескивали маленькие глазки.

Впечатление было тем более ужасающим, что существо было опрятно и даже нарядно одето. Белое муслиновое платье, отделанное розовыми лентами, выглядело чудовищно на уродливом теле, а розовый бант на голове показался бы смехотворным, не будь обстоятельства столь прискорбными.

Девочка — если ее можно было назвать девочкой — проковыляла через комнату. Ее длинные руки с растопыренными пальцами висели по бокам.

— Здравствуй, Кэсси, — сказал ей лорд Брекон. — Ты меня помнишь?

Кэсси уставилась на него и проныла тонким голосом:

— Кэсси хочет птичку.

— Хватит, мисс Кэсси, — строго сказала няня. — Сколько раз вам говорить, нельзя. Очень нехорошо!

— Кэсси хочет раздавить птичку, — повторил ребенок. — Раздавить до крови, чтобы кровь лилась. Кэсси хочет, чтобы теплая кровь капала по ее пальчикам, кап, кап, кап!

— Очень нехорошо! — сказала няня. — Пойди найди свою куколку, детка, и забудь про птичку. Ну же, делай, что тебе говорят.

Кэсси послушно повернулась к шкафу в дальнем конце комнаты. Дверцы были открыты, и Кэролайн увидела, что он был полон самых разнообразных игрушек. Кэсси вытащила оттуда за юбку куклу и теперь держала ее вниз головой.

— Кэсси хочет птичку, — с ожесточением твердила она потихоньку. — Кэсси хочет видеть кровь, кап… кап…

Она глядела на няню с выражением такой хитрой злобы в крошечных глазках, что Кэролайн снова едва удержалась, чтобы не вскрикнуть. Слюна струйкой бежала из ее открытого рта по толстому подбородку, а ноющий голос требовательно повторял:

— Кэсси хочет птичку.

— Бесполезно, милорд, — сказала няня. — На нее сегодня нашло. Всю прошлую ночь она была тихонькая, а сегодня утром птица прилетела на подоконник, вот она и завелась. Как известно вашей светлости, она спокойна, пока не увидит что-нибудь живое. Но как только увидит, так начинается.

— Да, я знаю, — мрачно сказал лорд Брекон. — У вас есть лекарство, если она начнет буйствовать?

— О да, милорд. Пока я не хочу ей давать, если уж только совсем плохо станет. Иногда она бывает такая хорошая. Это птица ее сегодня так расстроила.

Няня смотрела на Кэсси, и в ее взгляде Кэролайн увидела подлинную ласку.

Вдруг Кэсси бросила куклу и, шаркая, направилась к Кэролайн. Пальцы ее были скрючены, словно она хотела в нее вцепиться.

— Где моя птичка? Отдай мне птичку, отдай!

Кэролайн инстинктивно отшатнулась, но няня уже стояла между ними.

— Пошли, мисс Кэсси, — сказала она спокойно. — Я вам кое-что хорошенькое покажу.

Она взяла ее за руку.

— Вам лучше уйти, милорд, — сказала она через плечо лорду Брекону. — Не нужно вам на нее смотреть в таком виде, да и молодой леди тоже.

Лорд Брекон открыл дверь. Бледная, потрясенная Кэролайн выскользнула из детской. Даже через закрытую дверь до них доносились крики Кэсси:

— Я хочу птичку, я хочу ее крови, кап, кап, кал…

Кэролайн спускалась по лестнице молча. Когда они вернулись в холл, лорд Брекон открыл дверь у подножия лестницы.

— Давайте поговорим здесь, — предложил он. Комната была почти точной копией детской, с той лишь разницей, что окна в ней были расположены высоко, на уровне глаз. Она была удобно обставлена, но вид имела нежилой. Кэролайн огляделась по сторонам и снова взглянула на окна.

— Они специально сделаны выше, чтобы никто не мог заглянуть сюда снаружи, — объяснил лорд Брекон, словно угадав ее мысли.

— Я понимаю, — тихо сказала Кэролайн.

Поспешно вошел старик.

— Затопить камин, милорд? Здесь очень холодно.

Тут редко кто бывает.

— Да, зажгите огонь, — распорядился лорд Брекон.

Кэролайн сидела молча, пока старик, беспрерывно болтая, возился с камином.

— Если бы я знал заранее, что вы пожалуете, милорд, мы бы прибрали тут. Вы у нас редко бываете в последнее время. Няня только третьего дня говорила, как мы давно вас не видели. Но ведь у вас и дел много, мы знаем. Когда ваша светлость ни придет, нам ворчать не следует, нам есть за что быть благодарными.