Полночная страсть - Анна Кэмпбелл

— Но могут быть последствия, — мягко возразил он.

На лицо Антонии набежала тень.

— Я… С Джонни я не забеременела, — нерешительно произнесла она.

Имя Бентона словно проложило между ними грозную пропасть, ощетинившуюся пиками скал.

Рейнло хотелось что-то сказать, но на языке у него вертелся гневный вопрос: «Как могла женщина, подобная Антонии, потерять голову из-за болвана вроде Бентона?»

В комнате повисло тягостное молчание.

Наконец Антония заговорила:

— Возможно, я бесплодна.

Он промолчал, хотя желудок его свело в тугой ком от бессильной ярости. В голове теснилось множество вопросов. Наконец молчание стало невыносимым, как невыносимо было лежать рядом с Антонией, не касаясь ее. Николас сжал ее руку, и тотчас в нем пробудился голодный зверь, ощеривший клыки.

Рейнло перевел дыхание и задал вопрос, терзавший его с той минуты, когда он понял, что Антония не девственница.

— Расскажешь мне о Бентоне?

Антония страшилась этого мгновения, хотя и знала, что оно неизбежно настанет. Ее захлестнула горечь давней обиды.

Всякий раз, вспоминая ошибки юности, она чувствовала, как сердце сжимается от стыда, словно в груди распускает кольца клубок ядовитых змей. Эта ночь, полная бесконечного блаженства, должна была навсегда запечатлеться в ее памяти. К чему омрачать ее признаниями вины?

Печальная история ее жизни была надежно спрятана в тайниках ее души. Антония никогда не говорила о том, что случилось десять лет назад. И меньше всего ей хотелось доверить свои секреты самому отъявленному распутнику Англии.

Она приготовилась дать Николасу отпор, заявить, что не обязана ничего ему объяснять, ведь ее прошлое нисколько его не касается. Повеса, погрязший в разврате, не вправе требовать от своей любовницы отчета о ее былых связях.

Антония открыла рот, чтобы осадить Николаса, но у нее вырвались совсем иные слова.

— Джонни учился в Оксфорде вместе с моим братом. Он приехал к нам в дом погостить, когда мне едва исполнилось семнадцать.

— Бентон тотчас распознал в тебе красавицу, верно?

В голосе Николаса слышался гнев.

— Разумеется, он льстил мне, — произнесла она тоном, лишенным всякого выражения.

Николас отнял руку, и Антонию охватило чувство потери. Рейнло снова повернулся на бок и обратился в слух. В уголках его губ залегли горькие складки.

— Готов поспорить: этот мерзавец накропал столько сонетов, что их с лихвой хватило бы, чтобы обклеить здание парламента.

Антония невесело усмехнулась.

— И Королевский павильон в Брайтоне в придачу.

Эта робкая шутка не смягчила выражение лица Николаса.

— Хотя Бентон и глупец, но вкус у него отменный. Ты бесценная жемчужина. Мне странно лишь, что такая женщина, как ты, могла увлечься этим жалким хнычущим сосунком.

«Бесценная жемчужина»? Антония поспешила скрыть удивление. Но ей не удалось утаить свои чувства, когда губы Николаса коснулись ее губ. Этот быстрый поцелуй каким-то непостижимым образом пробудил в ней доверие. Она понимала: это нелепо, ведь Николас едва ли мог считаться образчиком морали, — но ей невыносимо было думать, что Рейнло презирает ее за связь с Джонни.

Ее пальцы вцепились в простыню, по телу прокатилась жаркая волна желания. Антония чувствовала себя беспомощной перед Николасом, но стоило ли этому удивляться? Какая женщина смогла бы устоять перед блестящим красавцем маркизом? И все же с каждым мгновением Антонию все больше захватывала опасная страсть к мужчине, скрывавшемуся за маской неотразимого сердцееда и светского баловня. Этот непредсказуемый, нежный, насмешливый мужчина был бесконечно одинок, хотя, возможно, и не догадывался об этом. А может быть, Антония лишь обманывала себя?

Ласковый поцелуй Николаса помог ей продолжить тягостную исповедь. Она задумалась, перебирая, в памяти горькие воспоминания.

— Появление в доме такого красивого молодого человека глубоко взволновало меня. Прежде моя скучная уединенная жизнь не отличалась разнообразием. Джонни был первым мужчиной, обратившим на меня внимание.

— Бентон всегда слыл покорителем женских сердец. — Глаза Николаса сузились, полыхнув гневным черным огнем. — Ты, конечно же, воображаешь, будто все еще любишь этого подлеца.

В резком голосе Рейнло звучало негодование. И убежденность.

— Что за вздор.

На мгновение Антония оцепенела от гнева и дрожащими руками натянула на грудь простыню.

Николас смерил ее недоверчивым взглядом.

— Наверное, тогда ты думала, что любишь его.

— Тогда я поддалась безумию, — безжизненным голосом произнесла она.

— Так в этом твое оправдание?

Вновь наступила гнетущая тишина. Николас лежал рядом с Антонией, не сводя с нее взгляда, в era неподвижной позе сквозили гнев и досада. Будь на его месте другой мужчина, Антония решила бы, что он ревнует, но подозревать маркиза Рейнло в собственнических чувствах было бы смешно. Жалкая мисс Смит ничего для него не значила.

Призвав на помощь остатки мужества, она без всякой убежденности сказала себе, что сможет признаться в давних прегрешениях. Закусив губу, Антония опустила глаза. Пальцы ее нервно комкали и разглаживали простыню. Прерывисто вздохнув, она заставила себя продолжить:

— Я скучала, меня терзало любопытство; хотелось узнать больше о мире, который, как я опасалась, мне никогда не удастся увидеть. Джонни показался мне божеством, спустившимся с небес в ответ на мои молитвы. Смешно, не правда ли, учитывая, что он в действительности собой представляет? Я искренне верила, что мужчина, исписывающий стихами целые тетради, должен обладать возвышенной душой.

В голосе Антонии звучали горечь и презрение к себе.

— Ты была романтичной.

Антония вздрогнула как от удара, хотя в словах Николаса не было осуждения.

— В конечном счете, из меня выбили эту дурь.

— Могу себе представить, как обхаживал тебя этот подонок.

Антония вцепилась в простыню.

— Разумеется. Ведь ты такой же повеса, как и он.

Рейнло гневно оскалил зубы.

— Однако едва ли кому-то вздумается вообразить, что у меня возвышенная душа.

Еще недавно Антония согласилась бы с этими словами, но последние несколько дней заставили ее усомниться, верно ли она судила о Николасе.

Возможно, в нем было больше рыцарства и благородства, чем ему казалось.

— Я была легковерной дурочкой, — е сожалением произнесла Антония. — Я думала, что вернусь с победой после романтического приключения, став женой и вдохновенной музой молодого литературного гения.