Узел времен - Грэм Хэнкок

Девушку охватил страх. Ведь ей еще так много предстояло сделать.

— Что же ты планируешь делать дальше? — спросила она.

— Когда люди пытаются запугать меня, я стою до последнего, — ответил Баннерман. — Я не только хочу продолжить свои исследования, но и прекрасно понимаю, что ты в них слишком важное звено, чтобы я мог отказаться от тебя. У тебя невероятный потенциал; думаю, мы наткнулись на нечто… ну…

Врач задумался и продолжил:

— Честно говоря, думаю, мы наткнулись на нечто совершенно невероятное. Я ученый и всеми силами стараюсь сохранить объективность суждений, рациональность и практичность. Но феномен Синего Ангела, то, что она является разным людям, а также ее особое отношение к тебе… а еще этот Джек… Все это чрезвычайно взволновало меня. Я не могу объяснить все это с научной точки зрения — по крайней мере, пока. Возможно, это действительно нечто сверхъестественное. Я готов принять и это. И даже если твои родители разрушат мою карьеру, я уже не остановлюсь в поисках… — Баннерман снова задумался, подбирая слова. — А ты-то как? После всего этого, хочешь ли ты во всем разобраться?

— Все равно хочу. На миллион процентов, — не задумываясь, ответила Леони.

— Хорошо, — ответил Баннерман. — Я надеялся услышать это.

Он внезапно радостно потер руки.

— Хорошо, что тебе известно о Вине Мертвецов?

— Я не позволю им убить вас, — мысленно ответила Рия Бриндлу.

— Как ты сможешь помешать им? — Голос Бриндла в ее голове был полон страха. — Их так много.

— Верь мне, Бриндл. Не бойся. Я вытащу нас из этой передряги.

Наказания всегда привлекали всеобщее внимание, и внутри круга из деревянных колонн собрались не только воины, приведшие сюда Рию и Уродцев, но и огромная толпа прочего народу, не меньше тысячи человек. Оставшись под конвоем Вульпа, Бахата, Лигара и Бонта, Рия шла вперед. Мёрх, Кимп и Чард освобождали им дорогу. Пройдя последнюю сотню шагов, она очутилась перед советом старейшин. Глазами поискала Хонда, уверенная, что он полностью поправился и будет свидетельствовать в ее пользу, но в совете воинов, выстроившемся позади старейшин, его не было.

Зато появился Григо, протолкавшись сквозь толпу. Он был раскрасневшийся, видимо, быстро бежал, но Рия заметила в его поведении нечто странное. Возбуждение? Радость мести? Торжество? Но почему — с оттенком страха? Непонятно. Нервно глянув через плечо, он поспешно пошел к отцу.

Как старший из обвинителей, Мёрх должен был говорить первым. Он выглядел слегка растерянным, оказавшись перед лицом такого количества людей, но его грубая манера поведения от этого практически не изменилась. Он почти что кричал на старейшин.

— Уважаемые! — почти насмешливо крикнул он. — Почтенные вожди! Этой ночью мы сделали большое дело.

Повернувшись, он показал на Бриндла, Порто, Джергата и Оплимара.

— Мы поймали шайку Уродцев, убивших двух наших мальчиков, и привели их сюда, как и обещали. ЧТОБЫ КАЗНИТЬ ЧЕРЕЗ СОЖЖЕНИЕ, в присутствии всех людей Клана! — крикнул он.

Мёрх выпрямился во весь свой невысокий рост и после того, как нашел Рию, продолжил:

— Мы также привели сюда эту ВЕДЬМУ, на ваш суд. Ее застали за совершением запретного, ОНА СОВОКУПЛЯЛАСЬ с Уродцем.

Из толпы послышались гневные крики.

— Она приказала Уродцам убить Дюму и Вика.

В толпе ахнули от ужаса и отвращения.

— За эти преступления мы требуем БЕЗО ВСЯКОЙ ПОЩАДЫ СЖЕЧЬ Рию на костре вместе с Уродцами!

И тут толпа рассыпалась, то тут, то там начали вспыхивать споры, мнения людей разделились. По оценке Рии, примерно половина была за то, чтобы сжечь ее, другая половина страстно возражала. Девушка поняла, почему Мёрх и Григо хотели поскорее убить ее, не дожидаясь суда, как только поймали. В Клане у них было слишком много противников, и они могли повлиять на решение судей.

Наконец Ротас, старший из старейшин, потребовал тишины. Рослый, худощавый и угловатый, с суставами, скрипящими и щелкающими при каждом движении, он прожил, по словам других, уже восемьдесят лет и в юности был одним из величайших воинов. И, несмотря на густые седые волосы и окладистую бороду, его лицо все еще сохранило озорное выражение, и поэтому он выглядел много моложе своих лет. Сидя на табурете из мамонтовой кости, старейшина наклонился вперед и принялся что-то выговаривать Мёрху. Это давало Рии надежду. Ротас говорил с Мёрхом медленно, отчетливо и как с шаловливым ребенком.

— Во-первых, мы не доказали, что пленная — ведьма. Мы не доказали, что убийство Дюмы и Вика — дело рук этих Уродцев, или любых других из их народа, не говоря уже о том, приказывала это Рия или нет. Мы не доказали, что Рия совокуплялась с мужчиной из народа Уродцев. Мы собрались здесь, чтобы доказать либо опровергнуть эти обвинения. Предъявляй свои доказательства.

— У него нет доказательств! — взорвалась Рия. От громкого крика у нее заболели отбитые ребра, а руки, связанные по приказу Мёрха, скрутила судорога. Но она вскинула голову, тряхнув волосами, и пристально поглядела на старейшин. — Все, что он говорит, — ложь, и я докажу это!

— Чепуха! — фыркнул Мёрх. Он протянул руку к Григо, который стоял в толпе с бегающими глазками, и вытолкнул его вперед, а затем снова обратился к старейшинам: — Вот мой свидетель. Мой старший сын. Юноша безупречной репутации. Он все видел СОБСТВЕННЫМИ ГЛАЗАМИ. Видел, как эта ведьма совокуплялась с животным. Видел, как совершались убийства. Ведь так, Григо? ГОВОРИ, мой мальчик!

— Подожди!

Его перебил Торга, прозванный Грифом за огромный крючковатый нос, тощую шею и лысую голову. Покинув свое место рядом с Ротасом, он доковылял до Рии.

— Повернись, девочка, — сказал он.

Рия повиновалась.

Торга прищелкнул языком.

— Почему она связана? — резко спросил он Мёрха.

— Потому, что она пленница, — парировал тот. — Потому, что она предала Клан. Потому, что она убийца. Как еще прикажешь обращаться с такой сучкой?

— Мы прикажем тебе поступать, как подобает. Издревле было заведено, что ни один мужчина или женщина Клана не предстают перед советом старейшин со связанными руками или ногами. Руки этой девочки связаны…

— Она отлично мечет камни, говорят, убить может…

— Ерундовый повод, учитывая, что здесь нет ни одного камня, — ответил Торга, показывая на утоптанную землю. — Будь добр, развяжи ей руки.

— При всем уважении, почтенные, я бы не стал этого делать, — огрызнулся Мёрх.

Теперь уже Ротас встал со своего места, щелкнув всеми суставами.

— Она должна предстать перед судом как свободная женщина, — рыкнул он. — Таков наш закон.

Вынув из-за пояса нож, Ротас подозвал Рию к себе, не обращая внимания на выкрики Мёрха, и разрезал веревку.