Непродуктивная психология, или Бомба для директора - Владимир Тараненко

Представляет интересен психоанализ тех, кто любят заводить черепах. По большому счету, это попытка уйти от проблем и треволнений современной суеты. Вернуться, так сказать, к естественным истокам. У таких людей мощно развито подсознание, они способны тонко и целостно чувствовать и передавать взаимосвязь времен, явлений и процессов. Вот только их выводы, равно как и их поведение, могут показаться окружающим несколько иррациональными и не совсем объяснимыми. Они – импрессионисты своей судьбы, и им лучше бы жить где-нибудь на первозданных атоллах. Там, где мировой океан доверчиво лижет пятки прагматичным жителям суши.

Разводить маленьких (до двух метров) удавчиков нынче модно и эпатажно. Гости – кто в обмороке, кто в восторге. Змеи мало едят, гигиеничны, легко приручаются и абсолютно преданы хозяину. Главное – подавить в себе биологический инстинкт страха перед пресмыкающимся «гадом». Поэтому серпентофилы (то же, что и змеелюбы) как минимум готовы игнорировать предрассудки и обывательские установки. Пожалуй, даже больше – у таких людей крепкая нервная система и отличная интуиция. Они стремятся перешагнуть за барьер понятных и признанных истин. По ту сторону забора может оказаться куда интереснее. А потому их взгляд на мир абсолютно диалектичен – в настоящем понимании этого слова.

И напоследок немного юмора. Свинья – не только сало, отбивная, колбаса и холодец. Она также может быть другом, товарищем и братом нашим меньшим. Те, кто рискнули завести свинку (минипига), как это делают на Западе и в Юго-Восточной Азии, – точно принимают жизнь во всех ее проявлениях. Они никогда не побрезгуют отыскать жемчужину в куче, ну, догадываетесь сами – чего. В конце концов, дружить со свиньей – значит, уметь держать нос по ветру, как это отлично умеют делать свинки. В отличие от людей, они преданны и дружелюбны.

А теперь еще один метод диагностики по более надежным и прогностическим критериям. Таковыми являются наши… болезни. Психоанализ характера человека и его проблем по имеющимся у него заболеваниям как диагностический метод стал популярен относительно недавно, с середины 1980-х (см., например, Теппервайн К. О чем хочет сказать твоя болезнь. – М., 1996, или Виилма Л. Боль в твоем сердце. – Екатеринбург, 2001). Но и до этого о том, чем болеют генсеки и президенты, как-то не принято было распространяться. Не снято сие информационное табу и сейчас. И не напрасно. Медицинская карта может слишком многое поведать о действительной, а не придуманной сущности человека. Вопреки всем желаниям не совсем здорового индивида и внушениям его личной пиар-службы. Впрочем, посудите сами.

Люди, страдающие заболеваниями почек (острые и хронические нефриты, заработанные отнюдь не в ледяном карцере или в результате побоев), – давно уже не честны не только с окружающими, но и самим собой. Почка – индикатор внутренней честности и искренности по отношению к самому себе. Тот, кто давно и с успехом научился обманывать самого себя, вряд ли окажется принципиальным в делах внешних. Так что, пожалуй, отпетые циники и откровенные мерзавцы насчет почечных колик подстрахованы. Как и искренне кающиеся.

Диабетом (не врожденной формой, а нажитой) страдают те, кто потерял способность любить, но изо всех сил стремится к тому, чтобы все окружающие его непрестанно и непременно любили. Короче – дарили «конфетки». Ненормируемая и непроизвольная тяга ко всему сладкому – серьезный сигнал того, что пора делиться с кем-нибудь частицей своей души и сердца. Князь Мышкин, он же «Идиот», любил даже дерево. Его душевные приступы были невротическими, но отнюдь не инсультными. Диабет – профессиональная болезнь революционеров, террористов (любили идею, но, увы, не жизнь вокруг себя) и партийных чиновников (любовь к партии тоже как-то…), а еще агентов всевозможных секретных служб не по долгу и велению сердца, а из-за расчета. Чем больше власти и меньше любви, тем серьезнее следует опасаться диабета.

Подагра и отложение солей – не только перегиб в мясной и мучной диете, но и признак несгибаемого догматизма и высокомерной неуступчивости плюс снобизм и интеллектуальная самоуверенность. Скрипя костьми и суставами, крайне сложно делать бизнес в наш быстротечный век. Зато так удобно гордо и одиноко застыть памятником… самому себе. Можно с флагом на какой-нибудь демонстрации «о былом» либо в кресле-качалке, пописывая мемуары. В любом случае жизнь почему-то неудержимо проносится мимо.

То же можно сказать и о тех, кто страдает застоем крови в венах (варикозное расширение). Они помягче «подагриков», но в целом остались при своих интересах. Было лень двигаться, переключаться, перестраиваться и впитывать нечто новое. Хотелось бы, чтобы все было надежным, устойчивым и так… навсегда. Чтобы за выученный когда-то урок и по сей день кто-то выводил пятерки. Отсутствие гибкости и адаптивности часто прикрывают моралистичностью: дескать вот, страдаем, но терпим. А надо-то было всего лишь сделать шаг вперед. И еще один. И еще. Безвозмездно, для самого себя, просто так, из любопытства к жизни.

Те, у кого болят суставы (артриты), – явно прижаты не столько жизнью к стенке, сколько своим психологическим состоянием повышенной ответственности за все и вся, а также излишней щепетильностью в делах, изначально требующих некой дозы моральной лабильности. Будучи в чем-то Дон Кихотом, не стоит переть прямо на танки, лучше отойти и залечь либо ударить с тыла. И кости будут целы, и танк, глядишь, сгорит. Но в любом случае – это бойцы, вот только с исчерпанным отчасти моторесурсом, а точнее, зажатой во внутренних тисках агрессивностью. Но для ближнего отчаянного боя они незаменимы. Хотя бы потому, что не привыкли отступать и прятаться. Негибкие суставы не позволят. И вряд ли их надломит очередная неудача. Прижатые к стенке на рикошеты не жалуются. Вот если «полетит» (не обязательно от алкогольного цирроза) еще и печень, тогда совершенно ясно – человек взял на себя явно не по силенкам. Нужно срочно сбавлять обороты или готовиться к судьбе крейсера «Варяг». Невриты и миозиты предупредят о локальном «перегреве» прочности еще раньше. Последним аккордом из этой серии может также стать инфаркт.

Интересен психоанализ астматиков. Этим заболеванием страдал пламенный революционер нового времени – Эрнесто Че Гевара. Легочное удушье возникает у тех, кто в целом не приемлет прозу жизни вокруг себя. Такой человек живет возвышенными идеалами и презирает все низменное (астматикам легче дышится среди прекрасных гор, с сияющими вершинами либо на берегу океана). Вообще заболевания легких – признак гордыни. Нарушен контакт с миром, легкие не дышат в полную силу и прекратили полноценный энергообмен со средой. (Так называемая штабная грудь у больших начальников – как признак гордыни и высокомерия по отношению ко всему юдольному, при этом диафрагма живота становится неподвижной и подверженной воспалениям.) Парадоксально, но нуждающиеся в непрерывной опеке астматики тем не менее обвиняют окружающий мир в несовершенстве. Так что чахоточный революционер или террорист вдвойне опасен – он искренне презирает своих будущих жертв. И его сложно соблазнить благами «низменного» мира. Возьмите это на заметку на всякий случай.

Мы любим, когда у человека приятная на вид, ощупь и обоняние кожа. И не напрасно. Кожа – первичная зона контакта. Любого. Поэтому тот, кто имеет психологические проблемы с коммуникацией, обязательно ощутит это на своей коже. Неприятие «грязных мыслей», например о любви, обернется угревой сыпью. Мелкий фурункулез – уже настоящая трагедия контакта, нам совершенно не нравится то, к чему мы прикасаемся, поэтому мы начинаем страдать. Не проще ли уйти, бросить, восстать? Полный разрыв со всем миром выдаст активное шелушение кожи. Наши претензии и высокомерные пожелания по поводу контакта грозят обернуться таким заболеванием, как витилиго. Пожалуй, стоит жить немножко попроще, и тогда не придется во всем видеть лишь лужи да грязь и ждать, когда в руки попадет крупная сверкающая жемчужина. Аллергия – основной показатель отторжения человека от естественной среды. Ее предметное проявление укажет тонкое место, где оборвался мостик контакта человека с тем, что его окружает. Надуманная жизнь предполагает особые стерильные условия. Можно не сомневаться, что страдающие тем или иным аллергическим заболеванием работники вряд ли пойдут в мир – они там уже не приживутся, а потому с особым усердием будут поддерживать свою искусственную микросреду.