Орден Люцифера - Антон Медведев

— Что-то подобное я и предполагал.

— Так ты согласен?

— Да пошел ты... — презрительно усмехнулся Илья и сплюнул на пол. — И можешь засунуть эту железяку себе в задницу.

— Я бы засунул ее в твою задницу, но не хочу марать благородное оружие... — В голосе Виктора звучало раздражение. — Будем считать, что ты сделал выбор.

В комнату вошел лысый охранник, за ним двое его коллег ввели высокого человека в рясе.

До этой минуты Илья ни разу не встречался с духовником Ольги. Теперь он увидел, что это еще очень молодой человек — лет тридцати, не больше. Чистое светлое лицо, темные усы и борода. Спо­койные глаза.

Руки пленника были скованы наручниками. Его вытолкнули на середину комнаты, взгляды Ильи и священника встретились.

— Простите меня, батюшка... — сказал Илья, глядя ему в глаза. — Это я во всем виноват.

— Ты Илья? — догадался отец Михаил.

— Да. Видите, как все получилось...

— Благослови тебя Бог... — Священник скован­ными руками перекрестил Илью. — И не печаль­ся — ты выстоял, не поддался. И это самое главное. Господь не оставит тебя.

— Из-за меня погибли люди... — произнес Илья и опустил голову. — Может быть, погибнете вы.

— Разве может испугать смерть во имя Христо­во? — Отец Михаил спокойно смотрел на Илью. — Для христианина это не кара, а честь. Что касается твоих грехов, то верь в бесконечную милость Бо- жию. Вспомни разбойника, распятого рядом с Иису­сом, — даже самые страшные грехи не помеша­ли ему войти в Царствие Небесное. И все потому, что он уверовал в Господа. Одна плата для всех: и тем, кто работал целый день, и тем, кто пришел на закате. Так и с тобой: будь верен Господу, и Он о тебе не забудет.

— Мы вам случайно не мешаем? — саркасти­чески поинтересовался Виктор.

Священник повернулся к нему.

— Ты просто не ведаешь, что творишь, — тихо произнес он. — Да простит тебя Бог.

— Ты еще перекрести меня, — холодно ото­звался Мастер. — Глупости все это, батюшка. Ну посмотри — ты в моих руках. Илья тоже. Так где же он, твой Бог? Почему не поможет тебе? Давай, попроси его — пусть земля подо мной разверзнет­ся, или огонь небесный меня поразит. Ну же! По­кажи крепость своей веры! Ведь это твой Иисус сказал, что даже вера величиной с горчичное зер­нышко может сдвинуть горы. А у тебя она навер­няка крепче, верно?

— Мне искренне жаль тебя, — столь же тихо ответил священник. — Ты ничего не знаешь о вере. Служишь Сатане ради благ, которые он тебе дает, и считаешь, что с Богом должно быть точно так же. Исповедуешь философию наемного работника:

служишь хозяину, тот тебе за это платит. Это ты считаешь верой... — Он едва заметно покачал го­ловой. — Только это не вера. Истинная вера осно­вана не на получении благ, а на любви. В тебе любви нет. Есть только холод — твое сердце, как кусок льда. И это очень печально.

— До чего же я устал от всех этих глупостей... — вздохнул Мастер. — Хоть бы раз было что-то но­вое... — Он немного помолчал. — Хочешь, я отпущу и тебя, и этого дурачка? — Виктор кивком указал на Илью.

Отец Михаил не ответил.

— Не веришь? — усмехнулся Мастер. — Зря, я всегда держу слово. Обещаю, что отпущу вас обо­их — если ты отречешься от своего Бога. Не жале­ешь себя, пожалей хоть этого парня. Уверен, тебе это потом зачтется. Давай, всего несколько слов — и вы оба свободны.

— Потому я и говорю, что ты ничего не зна­ешь о вере, — ответил отец Михаил. — Не чув­ствуешь это, не понимаешь. Ты ведь не можешь отказаться от солнца, верно? Не можешь пере­стать дышать. Так и я не могу отказаться от Бога. Он — мой воздух, мое солнце. То, без чего мне про­сто нет жизни.

Несколько секунд Виктор холодно смотрел на священника. Затем шагнул к нему и поудобнее пе­рехватил меч.

— Тогда молись, — мрачно произнес он, силь­ным толчком сбил отца Михаила на колени и под­нял клинок. — Сейчас мы проверим, что крепче — мой меч или твоя вера... Предлагаю в последний раз: отрекись!

— Верую во единаго Бога Отца, Вседержителя, Творца небу и земли, видимым же всем и невиди­мым... — начал читать батюшка, сложив скован­ные наручниками руки перед грудью, в его глазах не было ни тени страха. — И во единого Господа