Царство - Даниил Сергеевич Калинин

и одновременно с тем как-то иначе ощутил вес украшенного причудливой арабской вязью родового клинка… А после лихо, стремительно вскинул его — и обрушил на шеи татар, мстя за отца, за брата, за мать и сестер! Никогда еще его удары не были столь могучи и стремительны — и в мгновение ока два самых опытных бойца десятка пали, сраженные самым слабым и презираемым ими нукером…

А последний нашел свою смерть от руки Млада, искусно подбившего вражью саблю ударом по клинку снизу-вверх и стремительно рубанувшего навстречу! После чего русич и булгарин ненадолго замерли друг напротив друга, тяжело дыша и меряя друг друга настороженными взглядами — но затем десятник порубежников благодарно кивнул Арслану, просто признав его помощь. А последний тотчас склонил голову в ответ, приложив правую руку к сердце…

Мгновением спустя дружинник развернул коня, направив его к отстреливающимся на дороге поганым, ранее спешившимся и еще не успевшим вновь вскочить в седла. И единственный уцелевший нукер павшего Нухрата последовал вслед за ним, твердо решив продолжить свой путь мести общему для обоих воинов ворогу…

Вечером этого же дня едва ли не загнавший пару заводных конейЗавид доскакал до вставшего на стоянку сторожевого полка, вовремя успев предупредить воевод о скором приближении тумена Субэдэя.

И в то же время опустошенную страстной, продолжительной дневной молитвой Чарушу посетила бабка-повитуха, приглашенная уже отчаявшейся понести женщиной, в последние дни испытывающей непривычную слабость. Долгое время ей казалось, что она связана с молитвенным бдением и болью от разлуки с возлюбленным мужем — но, в конце концов, все же решилась позвать бабку Агафью… После ее ухода Чаруша вновь упала на колени перед иконами, истово молясь — так же горячо, как и днем, когда необъяснимая тревога ледяными тисками сжала сердце верной и любящей жены, неизменной просящей у Господа за Млада!

Но сейчас она не мужа у Бога вымаливала — сейчас она слезно благодарила Господа и Царицу Небесную за самый желанный дар, о коем уже боялась даже помыслить! О котором лишь тихонечко мечтала… Самый желанный и ожидаемый дар для женщины, еще не познавшей счастья материнства! Ведь осмотрев ее сегодня, повитуха уверенно подтвердила — Чаруша наконец-то понесла малыша от Млада…

Вот будет радость мужу, когда вернется! И теперь жена десятника порубежников была твердо уверена, что именно «когда», а не «если»…

Глава 20

…- Руби! Да быстрее руби, братцы, время дорого!

И «братцы» рубят, рубят… Все утро рубят, валят не очень толстые молодые деревья неудобными для подобной работы узколезвийными кавалерийскими чеканами — у кого они есть. А остальные стаскивают деревья на дорогу, спешно городя засеку, что должна будет задержать ворога!

…Уже затемно прибывший в расположение полка с целым табуном заводных коней гонец взбаламутил весь лагерь. Воевода, князь муромский Олег Юрьевич, спешно собрал всех тысяцких — то есть и меня с Коловратом — сообща решать, как действовать. И ведь было над чем подумать — учитывая, что никакой подробной информации о численности противостоящего нам врага не имелось, только догадки! Мой дар, увы, никак себя не проявил… Так вот, само по себе столкновение с татарским разъездом еще ни о чем не говорило — может, где-то впереди обосновался лишь малый гарнизон поганых, собирающих «дань крови» с покоренных булгар. А может, навстречу нам следует сам Батый с гвардией тургаудов и урянхаям Субэдэя — грозная сила, представляющая смертельную опасность для всей рязанской рати…

В итоге, решение приняли следующее: полк увести на запад в предрассветных сумерках, на соединение с ядром союзного войска, а в прикрытие оставить малый заслон из пары сотен воев — соорудить засеку на узком участке дороги и прикрыть его засадой бывалых лучников. У засеки дождаться возвращения разосланных во все стороны дозоров — и появления ворога, коли тот действительно объявится… А там уже попробовать взять «языка», способного пролить свет на происходящее, и выпытать у пленного все, что касается численности противостоящих нам поганых и их целей.

То есть сделать все то, что я делал с примерно таким же по численности отрядом прошедшей зимой… Поэтому вопрос, кто именно из «тысяцких» останется руководить засадой и собирать остатки дозоров, в принципе не стоял — я хоть и вызвался сам, но, в сущности, соблюл лишь очевидную формальность.

Тем более, что никакой сверхзадачи мне никто не ставил: путь врагу преградит засека, а наших стрел будет вполне достаточно, чтобы помешать ее быстро разобрать. Потом отступим, не ввязываясь в полноценный бой — а в трех-четырех верстах западнее по дороге вторую засеку с засадой устроит уже Коловрат. Наконец, рядом со мной остался Микула, с началом похода получивший довольно высокое звание сотника… Так что никаких страхов и сомнений не было и нет — задача вполне себе посильная.

Правда, отсутствие нормальных топоров сильно усложняет сооружение засеки, но времени все равно должно хватить.

По крайней мере, я на то надеюсь…

— Боярин, разъезд наш показался! Поредевший шибко, но своих павших с собой везут — и в придачу цельный табун степняцких лошадей!

Ратник, передавший мне весть о первом вышедшим к нам дозоре, мне не знаком — но, сделав вид, что я его узнал, одобрительно улыбнувшись и хлопнув воя по плечу (подобные нехитрые приемы позволяют расположить дружинников к себе), я поспешно запрыгнул в седло и направил скакуна к дороге. Вскоре в поле моего зрения показалась небольшая группа всадников, старший из которых легко тронул пятками бока коня, посылая коня мне навстречу. То, что еще относительно молодой на вид витязь (лет так под тридцать на вид, едва только первые седые волосы появились в темных, как смоль волосах) является старшим, я буквально нутром почувствовал — внутренняя сила и уверенность этого человека в себе реально в глаза бросаются! А еще в глаза бросается то, что кольчуга его вся буквально иссечена сабельными ударами — и дикая усталость, отпечатавшаяся в чертах мужественного лица дозорного…

Мы синхронно склонили головы, приветствуя друг друга, после чего ратник представился:

— Я Млад, десятник разъезда муромских порубежников. Вчера днем мы столкнулись с большим татарским разъездом, приняли бой, прикрывая гонца нашего, Зарева.

На мгновение замолчав, настороженно оглянувшись вокруг, Млад с легким волнением уточнил:

— Вижу я, что Зарев добрался?

Я утвердительно кивнул:

— Добрался. Твой гонец ушел с полком, а я со своими сотнями здесь покуда дожидаюсь ворога… Рад, что вы сумели отбиться! Судя по заводным татарским кобылам, не менее двух десятков ворогов было?