Эми и Исабель - Элизабет Страут

Директор школы, в которой училась Эми, Ленни Мандель (ученики звали его Кексом за рябое лицо) сидел сейчас в полутемной гостиной учительницы испанского Линды Ланьер и чувствовал себя полным ничтожеством. Почти месяц назад его мать пригласила Линду на ужин и без конца переносила встречу. Сегодня ужин наконец состоялся, но удачным его нельзя было назвать. Платье у Линды было чересчур розовым и слишком коротким, а мама этого не одобряла. Это было написано у мамы на лице, едва Линда вошла. И вот теперь он привез Линду домой и по ее тревожной улыбке понял, что она ждет поцелуя. А дома мама убирается на кухне и тоже ждет, то и дело поглядывает на часы, воображая, что с ее мальчиком что-то случилось. Он дотронулся до Линдиного плеча и уехал, унося с собой ее образ: она в дверях в ярком розовом платье щурит усталые глазки и храбро улыбается, пытаясь скрыть разочарование.

Но и это не все. За рекой, в старом обшарпанном доме на окраине Бейзина, Дотти Браун сидела на кухне в темноте, курила и слушала, как капает вода из протекающего крана. Одна рука ее покоилась внизу живота. Послеоперационный шрам уже не болел, но кожа вокруг как-то странно онемела, она это чувствовала даже сквозь хлопковую ночную сорочку.

Сигареты успокаивали. Дотти с удивлением вспомнила, что сигарета может успокоить. Семь лет назад она бросила курить и представить себе не могла, что когда-нибудь закурит снова. И вот она сидела и курила. «Бальзам на душу, — думала она, — соль на рану».

В полумиле оттуда река незаметно замедляла течение. Веточки и щепки водили маленькие хороводы на буроватой поверхности воды. В глубине бег реки ускорялся, темные потоки беззвучно огибали невидимые подводные камни. Луна, скрытая за ночными облаками, рассеяла едва различимый световой нимб на непроглядном небе и заглянула в комнату, где лежала в кровати без сна бедная Эми.

Ей и в голову не приходило, что он может уехать. И в мыслях не было. Когда сегодня вечером мама поехала на собрание в церковь, Эми сняла трубку и набрала номер мистера Робертсона. Но автоответчик сообщил, что данный номер отключен. Она набирала снова и снова, и все повторялось. В конце концов она нашла номер учителя физкультуры, потому что мистер Робертсон приятельствовал с ним. Она сказала физкультурнику, что у нее остались книги мистера Робертсона и она хотела бы их вернуть, но тот ответил, что не знает точно, где мистер Робертсон. Физкультурник предположил, что он вернулся в Массачусетс.

— Когда? — спросила Эми.

— Давно, еще в июне, сразу как закончились занятия.

Эми не верила. Она не могла поверить, что он мог уехать из города, так ничего и не сказав ей.

Она вышла в гостиную, затем вернулась в кухню. Поднялась наверх в свою комнату и легла, не раздеваясь, на постель. Это все ее мать сделала. Внезапно все прояснилось. Мать сказала тогда: «Завтра же он уедет из города. Его место в тюрьме». Она говорила всерьез. И как это Эми могла думать иначе? И как она могла упустить, что ее мать куда могущественнее мистера Робертсона?

А наутро Исабель, рискнувшая выйти в туалет, повстречала Эми в коридоре и заметила, что лицо дочери словно окаменело, ее будто окутала завеса презрения и гнева, и Исабель осознала, что не может напомнить Эми ее вчерашние слова: «Я не хочу больше разговаривать с тобой, ты все испортила!» И не может сказать ей: «Эми, ты должна передо мной извиниться за то, что так грубо разговаривала со мной».

Обе молча оделись и поехали на работу, даже не позавтракав.

Когда они поворачивали на фабричную парковку, Эми сказала:

— Стейси Берроуз спрашивает, смогу ли я прийти к ней в субботу.

— Ну пойди, — просто сказала Исабель, а потом смущенно спросила: — Когда ей рожать?

— Скоро.

Эми думала, что мать будет возражать, и приготовилась к борьбе, она была готова сказать, что пойдет к Стейси в любом случае, хочет она этого или нет.

Медленно въезжая на свое парковочное место, Исабель спросила:

— Она отдаст ребеночка на усыновление?

Эми кивнула.

— Да?

Исабель выключила мотор и посмотрела на дочь. Эми насупилась:

— А что ей еще делать?

Кровь отлила от лица Исабель. Рука ее застыла на ключе зажигания.

— Ничего, — сказала она наконец так искренне, что дочь оторопела, — просто мне кажется, однажды она может об этом пожалеть.

— Она не пожалеет. — Эми открыла дверь и вышла из машины.

Идя рядом с матерью через парковку, она почувствовала необходимость досказать:

— Социальная работница сказала, что нашла чудесную пару. Они любят путешествия. Любят пешие прогулки.

— Пешие прогулки? — Исабель взглянула на дочь так, словно впервые услышала это словосочетание.

— Ну, взбираются на горы и все такое, — в голосе Эми послышалось раздражение.

Когда Стейси рассказала ей об этом, она почувствовала странную зависть. Вот, у ребенка будут общительные родители, например отец, похожий на мистера Робертсона, они всей семьей будут путешествовать, а не жить в уединении, как Эми и Исабель.

— Они действительно хотят ребенка, — добавила Эми, — и они будут очень хорошими родителями.

Она зашла вперед и взялась за дверную ручку, мать шла следом. Эми случайно увидела в стекле ее отражение и ужаснулась: мамино лицо казалось постаревшим, и Эми пронзила мысль, что мама, наверное, серьезно больна.

Но в конторе в тот день все шло кувырком. Суматоху вызвало объявление Эйвери Кларка: Дотти Браун возвращается на работу. Женщины в столовой обсуждали это в деталях, Толстуха Бев и Роззи Тангвей в то утро разговаривали с Дотти по телефону и кое-что сообщили. Несмотря на великодушно предоставленный Эйвери Кларком отпуск, Дотти собиралась выйти на работу раньше, чем планировала. Она больше не хотела сидеть дома одна, пока муж на работе. Дотти видела НЛО!

Женщин это очень взволновало, и они тут же разделились на тех, кто верит, и тех, кто не верит Дотти. Никто не знал, да и не хотел знать, почему расхождение во мнениях вдруг вызвало такую бурю. Толстуха Бев оказалась в трудном положении. Тридцать лет они с Дотти были лучшими подругами, и поэтому Бев яростно защищала ее, но в глубине души она считала, что россказни про НЛО — просто бессовестная подделка, и поэтому сообщение Дотти не может быть правдой.

А дело было так: очумев уже от просмотра мыльных опер, Дотти пошла на задний дворик полежать в гамаке. Время было послеобеденное, она принесла с собой стакан розового лимонада и лежала, бездумно поставив его на живот. Наверное, она задремала. Даже, скорее всего, задремала — жара-то стояла дай боже, но вскоре Дотти проснулась оттого, что лимонад в стакане вдруг задрожал, и это ее совершенно сбило с толку. Она не могла взять в толк, почему лимонад в стакане бурлит, хотя сам стакан неподвижно стоит у нее на животе.

Внезапно стакан разбился. Она не роняла его, он просто лопнул. Расстроенная и напуганная, она сидела вот так и вдруг увидела в небе ЭТО. Большая и серебристая штуковина в форме летающей тарелки все приближалась и приближалась, перелетела через лужайку и оказалась у нее на заднем дворе. «А что она-то все это время делала?» — недоумевали женщины. А она просто смотрела. Не в силах сдвинуться с места, залитая лимонадом и усыпанная осколками стекла, она полулежала в гамаке, который муж купил ей в начале лета, и сердце ее колотилось так неистово, что она была уверена, что умирает.