Мечтая о тебе - Лора Ли Гурк

Мара вопросительно посмотрела на Натаниэля, а затем повернулась к Билли:

– Эта фабрика производит игрушки. Приходи завтра, и мы покажем тебе некоторые из них. Хорошо?

Мальчик шмыгнул носом и кивнул:

– Хорошо.

– Но вначале ты должен отдохнуть. Мы проводим тебя до дома. Где ты живешь?

Билли совсем повесил голову.

– Олд-Касл-стрит, – с неохотой пробормотал он. Мара посмотрела на Натаниэля. Чейз улыбнулся. До его дома нужно было пройти пару кварталов.

– Ты уверен, что твой отец сейчас дома? – спросила Мара на повороте на Олд-Касл-стрит.

– Его нет, если только пабы уже не закрылись. Иногда он не приходит ночевать совсем.

Потрясенная Мара посмотрела на Натаниэля. Она заметила, как напряглись его губы. Но он промолчал.

Съемная квартира, где жил Билли, была невероятно грязной. Крепче схватив за руку мальчика, Мара зажала другой рукой нос. Однако от мерзкого застарелого запаха мочи и пригоревшего жира никуда было не скрыться.

– Сюда, – сказал Билли, уверенно поднимаясь по неосвещенной лестнице. Он привычно шел вверх, ведя за собой Мару. Натаниэль следовал за ними. Билли Стайлз жил на третьем этаже в комнате, располагавшейся в самом дальнем конце неосвещенного коридора.

Билли зашел первым, Мара с Натаниэлем последовали за ним. В темноте чиркнула спичка, и в ее тусклом свете Мара бросила взгляд на Натаниэля. Высоко подняв спичку, он пытался что-либо разглядеть во тьме. Заметив на столе свечу, Мара передала ее Натаниэлю. Вскоре комната осветилась ее тусклым пламенем. Из обстановки Мара увидела только стол и две кровати. Эта комната была не чище лестницы и коридора, по которым они шли минуту назад. Тошнота подступила к горлу Мары.

Она стащила с кровати одеяло… под ним оказались доски. Простыни не было. Билли, не раздеваясь, забрался в кровать, и Мара натянула ему одеяло до подбородка.

– Здесь ты будешь в безопасности, – сказала она, прекрасно понимая, что это не так.

Глядя на мальчика в тусклом свете свечи, она по его глазам поняла, что он тоже так не думает.

– Приходи к нам завтра, – прошептала она дрогнувшим от сострадания голосом. – Придешь?

– Да, миссис… – сглотнул мальчик, и на его щеке блеснула слеза.

Мара заметила, как он торопливо смахнул ее. Она поцеловала его в щеку. Прямо в то место, где было родимое пятно.

– Спокойной ночи, Билли.

– Спокойной ночи, – ответил он.

– Выспись получше, – сказал Натаниэль.

Мара и Натаниэль вышли из дома. Обратно они шли в полном молчании. О своем соседстве тяжелым запахом напоминал кожевенный завод, но Мара старалась дышать полной грудью, силясь изгнать из своих легких зловонный смрад меблированных комнат на Олд-Касл-стрит.

На следующее утро, после уже ставшего традиционным чая, Мара и Натаниэль встретились с Майклом. В ходе разговора определились с квотами и решили разместить свой первый заказ на поставку частей. Также решили нанять дополнительный штат и разработать эмблему компании. Натаниэль продолжал искать заказы на комплекты поездов, а Мара занималась финансовыми вопросами.

Натаниэль и Мара сказали Майклу, что примут окончательное решение по производству и дополнительных принадлежностей. Перси сообщил, что распорядился перенести вещи Натаниэля со склада, который теперь стоял свободный. Решение других вопросов было отложено на потом.

Билли Стайлз пришел днем. Натаниэль повел его по фабрике и, показывая оборудование, рассказывал, что опасно, а что нет. Вспомнив про обещание, данное Маре, он еще раз проверил все машины. Все было в отличном состоянии.

Потом Натаниэль провел Билли в кабинет и показал ему пожарную лестницу. Мара смотрела со стороны, довольная, что он догадался показать ребенку пожарный выход. Затем Натаниэль начал показывать Билли поезд, а Мара возвратилась к работе.

Мальчик провел на фабрике несколько часов, а когда пришло время, Натаниэль сказал:

– Скоро стемнеет, Билли. Нам лучше проводить тебя домой.

На лице мальчика было разочарование, но спорить он не стал. Спрыгнув с табурета, он спросил:

– А можно я завтра приду?

Натаниэль посмотрел на Мару. Она на мгновение задумалась.

– Хорошо, – сказала она наконец, но тут же твердо добавила: – Но только после школы.

– А не могу я прийти утром? Я не хожу в школу.

Мара подняла взгляд и с беспокойством посмотрела на Натаниэля.

– Почему? Ты вообще не ходил в школу? – спросила она Билли.

– Ходил, когда была жива мама. Она заставляла меня. С тех пор как она умерла, я в школу больше не хожу. Можно я приду утром?

– Билли, ты должен учиться, ходить в школу, – мягко сказала Мара. – Придешь к нам позже.

Мальчик упрямо выпятил подбородок:

– Я не люблю школу. Папа сказал, что этого мне и не надо.

– Но… – начала было Мара, однако заметила, как покачал головой Натаниэль, незаметно для мальчика, прося ее не спорить. Она подчинилась.

Натаниэль присел на корточки и заглянул Билли в глаза. Он пригладил его взъерошенные огненно-рыжие волосы.

– Утром мы с миссис Эллиот должны работать. Если мы не сделаем свою работу, то не сможем производить поезда. Так что приходи днем.

– Я хочу помогать. Разве я не могу участвовать в сборке поездов?

– Конечно, можешь. Но есть и другие дела, которые мы должны делать. А ты не сможешь помочь нам, пока мы не покажем как. Так что приходи днем, и я покажу, что ты можешь делать, чтобы помочь. Хорошо?

– Хорошо.

Чейз взъерошил волосы мальчика:

– Пошли, задира. Я отведу тебя домой.

Мара пошла за ними следом, с улыбкой наблюдая, как они направляются к двери.

– Спокойной ночи, мэм, – крикнул Билли, у самых дверей помахав ей рукой. – До завтра.

– Спокойной ночи, Билли.

О том, что «Джослин бразерс» предоставляет Натаниэлю кредит, Эйдриан узнал еще до подписания договора. Оуэн Резерфорд передал ему новость за несколько часов до этого, специально разыскав Чейза в оперном театре. Эйдриан откинулся на спинку кресла и больше не мог сосредоточиться на опере.

Конечно, он мог бы помешать брату получить ссуду, но предпочел «помочь» ему залезть в долги, зная, что это будет самым эффективным способом разрушения всех его начинаний.

Все, что Натаниэль делал до сих пор, не вызывало у Эйдриана ни капли удивления. Интересным ему показалось то, что брат занял семь тысяч фунтов, тогда как в коммерческом предложении, которое он видел на столе у его партнера, стояла сумма три тысячи.