Стоящие за твоим плечом - Александр Конторович

– Ну что, получила? Ты это… Скажи спасибо, что он полицию не вызвал. Лучше бы молчала, как в школе. Это… Знали бы наши, какая ты!

– Да надоел уже. Какая? Не общаюсь? А о чём с вами разговаривать? Серые, унылые, неинтересные. Ты хоть трусливая трясущаяся желешка, а они? Никто.

Антону стало очень обидно за одноклассников. Пусть они частенько раздражают, но всё же они – не никто. У каждого есть свои увлечения, привычки. Даже Андрей – местный оторва и хулиган – мог иногда помочь.

Мальчику вспомнилась заброшенная пятиэтажка. Очень «иногда», правда…

И что с того? Теперь и человеком его не считать?

У него, вон, и барсик свой появился.

Разве они у плохих людей есть?

При этой мысли Антон покосился на Настю.

– Чего вылупился?

– Да так, думаю…

Мальчик начал увиливать от искреннего ответа. Так оно надёжней. Надо присмотреться к Мумуне поближе.

Может, она это…

Зло во плоти?

Корова-суперзлодей…

Нет, суперзлодеи поумнее будут и так не лажают.

Втирается в доверие?

Вот же!..

Корова!

В голове начали одна за другой мелькать картинки потенциальных страшных злодеяний Мумуни: урок математики – Настя не даёт списать контрольную; у всего класса двойки, разговор с директором; демонический хохот Мумуни; или вот она громко чавкает в кинотеатре.

Это…

Это…

Вообще бесчеловечно!

– Надеюсь, думаешь над тем, что дальше делать будем?

– Ну, э-э-э… Может, домой пойдём? Не будем же здесь до утра сидеть, – Антон погладил ластящегося к нему барсика.

– Да хоть бы и до утра, что с того? По крайней мере, будем знать, сколько он там будет. Может, у Миши здесь репетитор по чему-нибудь, а мы… Ладно, я в это не верю. С таким выражением лица к учителям не ходят, если не хотят довести их до инфаркта.

– Му… Это… Настя, чего ты привязалась к Мишке? От тебя одни проблемы.

На глазах девчонки появились слёзы. Она могла стерпеть любое оскорбление. Впрочем, нет, она бы точно ответила. Но сейчас…

Антон был прав. От неё одни проблемы. Всегда. Постоянные переезды, новые школы, новые друзья.

Друзья?

Смешно…

Не было их никогда. Мишка и Антон – единственные её…

Всё же друзья, так ведь?

И у мальчишек из-за неё постоянные неприятности. А ведь это ещё мягко сказано – неприятности.

– Предлагаешь просто так оставить всё? Это из-за меня у него нет барсика. Вдруг Мише теперь угрожает опасность? Не-а, я буду ждать. А ты – как хочешь. Тоже мне друг…

– Ладно. Я это… С тобой, – Антон хотел, было, ответить, что главная опасность – сама Настя, но передумал, слишком уж странно и непривычно выглядело её откровение.

Ждать пришлось часа полтора, уже смеркаться стало. Да и похолодало сильно. Хорошо, что усатый всегда рядом, иначе время ожидания превратилось бы в ещё большую пытку.

Как в фильмах умудряются за кем-то следить и не сходить с ума?

Или не засыпать, что вероятней.

Собственно, Настю уже действительно клонило в сон. Обмениваться колкостями не хотелось, настроение не то. Болтать не о чем. Поиграть тоже не было возможности, потому что вот так увлечёшься и не заметишь, как объект слежки преспокойненько уйдёт куда-нибудь. Последнее – вообще обиднее всего.

Когда вышел Мишка, Антон толкнул в бок напарницу, отомстив за испорченный день.

– Эй… Смотри!

Ребята поднялись с лавочки, чтобы подойти к другу, но вслед за Мишей вышел Энвер.

Если бы Антон не закрыл Насте рот ладонью и не оттащил её за ближайшие кусты, она бы своим воплем непременно выдала их.

Заметив непонятное мельтешение, Энвер обернулся в сторону детей.

О чём они с Мишкой говорят, слышно не было, но ничего хорошего это не сулило в любом случае.

Вот только…

Заметили или нет?

К ним никто не идёт. Но это и не значит ничего.

Мишка с журналистом разошлись в разные стороны.

– Это… Чегой-то такое было? Желешка, у меня же нет проблем со зрением?

– Ты… Твой папа правду говорил? Ну, что ты к аэропорту попёрлась из-за того… – мальчик кивнул в сторону журналиста.

Вид у него был ещё более взволнованный, чем у Насти.

– Вроде. Не знаю. Ну, когда папе позвонили, и он вышел из комнаты, Энвер начал со мной о барсиках говорить, о том, что они его очень интересуют. Интересовался: правда ли, что коты приходят из старого аэропорта? Спрашивал о чём-то. Нет… Не помню. Мне стало любопытно. Тем более оказалось, что папа тоже о них вроде писал, но никогда ничего не рассказывал. Когда я об этом вспомнила, Энвер ещё как-то странно сказал, что папа, наверное, что-то скрывает, раз даже мне ничего не известно об этом. Утром, пока его не было, хотела дома найти всё о котярах, но нигде ничего не оказалось. У папы так не бывает. Вот я и пошла… А потом уже – когда всё случилось – папа и решил, что это наш гость виноват. Посчитал, что Энвер манипулировал всеми. Не знаю, может, и так.

– Понятно. Это… А что у тебя «папа» да «папа»? Хоть бы раз сказала «мама»? – Антон попытался не то пошутить, не то сменить тему – он и сам-то не понял.

– А… Она умерла. Когда я маленькая была.

– Так… Это… Классная же… Прости.

Девочка пожала плечами.

– Это давно было, всё нормально. Папа попросил об этом никому не рассказывать. Не хочу. Не люблю, когда так смотрят. Желешка, что делать будем? Мы же сами не справимся, – Настя как-то слишком вымученно улыбнулась.

– Ну… У нас обычно Мишка думал, а не я… Деду надо рассказать. И папе твоему. А там видно будет, – Антон погладил барсика на удивление смирно сидевшего рядом с детьми, и не пытавшегося атаковать журналиста, как в прошлый раз в школе.

1942 год. Леса под Псковом

Чуть слышно прошелестела трава, и старший лейтенант Горячев повернул голову на звук.

Через край канавы перевалился один из его разведчиков – Нечипоренко.

– Что там?

– Тихо пока… Не видать никого. Может, он и вовсе не придёт?

– Раньше же приходил? И тоже его никто не замечал. Не боись, Гнат, и ныне он появится…

Разведгруппа старшего лейтенанта лежала в крохотной рощице уже несколько часов. Пробравшись сюда ползком, разведчики замаскировались в кустах и теперь изо всех сил старались оставаться незамеченными.