Маскарад повесы - Валери Кинг

— Мы заблудились! — восторженно воскликнула младшая мисс Чалфорд. — Какое чудесное приключение!

— Здорово! — откликнулась Фанни. — Хоуп с ума сойдет от зависти, когда я ей об этом расскажу!

Вечерело, сумеречное небо становилось еще темней от густевших с каждым часом грозовых облаков. Карета проехала уже не одну милю по дороге на Стинчфилд, но ни старомодной коляски сэра Чарльза, ни прогулочного экипажа с мистером Бримскомбом и Джеймсом нагнать не удалось.

Похолодало, дождь припустил сильнее. Поначалу никто из пассажиров кареты не замечал вконец испортившейся погоды: Бакленд весело рассказывал о том, как они с лордом Эшвеллом путешествовали по Греции, и девушки то и дело заливались смехом. Но постепенно их веселье начало угасать, уступая место беспокойству. В карете стало явно прохладнее, в щели задувал сырой холодный ветер, и даже у закаленной Кэт замерзли пальцы на ногах.

Когда колеса кареты застучали по мостовой очередной деревни, Бакленд ударил тростью в потолок, и кучер остановился возле деревенской гостиницы. Молодой человек вышел, попросив девушек немного подождать. В карете воцарилось молчание, было слышно только, как стучит дождь по крыше да лошади переступают копытами.

Прошло минут пять. Вдруг дверца кареты распахнулась, и внутрь заглянул толстяк с зонтиком в руке, по виду — хозяин гостиницы. Улыбнувшись девушкам, он взял у стоявшего позади слуги три горячих кирпича, завернутых в плотные шерстяные одеяла, и положил на пол кареты. Девушки наперебой принялись его благодарить; толстяк порозовел от удовольствия, улыбнулся еще шире и укутал ноги девушек теплыми пледами.

— Благодарю вас за заботу, сэр! — воскликнула Кэт, удивляясь про себя необычайной любезности хозяина.

— Поблагодарите лучше своего братца, миледи! — ответил тот.

К счастью для Кэт, хозяин был слишком занят и не обратил внимания ни на румянец смущения на ее щеках, ни на сдавленные смешки ее юных спутниц. Слуга передал ему огромную плетеную корзину, которую толстяк водрузил на сиденье Бакленда. За корзиной последовала большая бутыль, источающая крепкий аромат ромового пунша.

Когда Бакленд вернулся на свое место, девушки встретили его таким горячим изъявлением благодарности, что он, воздев руки, воскликнул в притворном гневе:

— Боже милостивый, если бы я знал, какой шум вы поднимете, то и пальцем бы не пошевелил!

Однако лицо его при этом расплылось в радостной улыбке. Удивительное дело, раньше он и представить себе не мог, что опекать молоденьких барышень так весело и приятно — ведь в Лондоне ему никогда не доводилось испытывать ничего подобного.

Выражение лица Бакленда не укрылось от внимания Кэт. Как он рад, что сумел им угодить, каким счастьем светятся его глаза! Впервые она подумала, что, похоже, совсем его не знает.

Между тем Бакленд, напустив на себя важный вид, снял с корзины салфетку, и обе девочки восторженно взвизгнули. У Кэт вдруг защемило сердце — о таком славном, добром муже она всегда мечтала, но увы, по ее собственной глупости брак с ним абсолютно невозможен..

В руках у Бакленда появились кружки, и он налил девушкам понемножку пунша.

— Мама меня за это убьет! — запротестовала Фанни.

— А мы ей ничего не скажем, — нимало не смутившись, ответил Бакленд, и обе девочки радостно вздохнули, донельзя довольные своим взрослым приключением.

Опустив громоздкую корзину на пол, Бакленд склонился над ней и принялся вытаскивать разнообразную снедь — печенье, груши, яблоки и виноград. Фанни и Лидия разразились восторженными восклицаниями, а когда на свет божий была извлечена обернутая золотой фольгой коробка шоколадных конфет, они единогласно решили, что Бакленд знает, как угодить женщинам.

Карета катила меж холмов все дальше и дальше, проезжая одну деревню за другой. Мерно стучали по мощеным улицам колеса, приветливо светились во тьме окна домов. Барышни начали позевывать, потом смежили отяжелевшие веки и задремали. Фанни положила голову на плечо Кэт, а Бакленд с удивлением обнаружил, что на плед, закрывавший ему колени, опустилась хорошенькая головка сонной Лидии. Через несколько минут обе уже крепко спали.

— Вы не представляете себе, сколько радости доставили сегодня этим девочкам, — вполголоса заметила Кэт. — Они надолго запомнят нашу поездку!

— А вы нет? — с лукавой улыбкой спросил он. — Может быть, налить вам еще пунша?

— Спиртное здесь совершенно ни при чем, — гордо выпятив подбородок, заявила Кэт, однако глаза ее улыбались. — Оно на меня совершенно не подействовало, но я очень тронута милыми знаками внимания, которые вы нам оказали.

Чтобы скрыть смущение, Бакленд отвернулся к окну и стал смотреть на сплошную пелену дождя, освещаемую тусклым фонарем. Почему сейчас, в эту ненастную ночь, сидя в холодной карете с уснувшей девочкой на коленях, рядом с провинциальной интриганкой, которая охотится за богатым женихом, он чувствует себя так хорошо и покойно? Удивительно, но, кажется, впервые за последние десять лет его мятущаяся душа обрела некоторое умиротворение. А ведь каким беззаботным, беспечным юнцом он был когда-то — говорил что думал, твердо верил в свою счастливую звезду… Где она теперь, эта вера? Ее забрала с собой в могилу Амелия — обольстительная, эгоистичная красавица, у которой не было сердца… Бакленд нахмурился, потому что воспоминание об ушедшей любви по-прежнему причиняло боль, и стал смотреть на капли дождя, разбивавшиеся о стекло фонаря бриллиантовыми брызгами.

— О чем вы думаете, Джордж? — прервал его размышления голос Кэт. Он взглянул на нее и, чуть поколебавшись, ответил:

— О молодой женщине, которую я знал много лет назад. Ощущение небывалой прежде близости заставило Кэт забыть о приличиях. Ей очень хотелось знать, и она спросила:

— Вы ее любили?

— Да, очень, — кивнул Бакленд и сам удивился, что признался в этом так легко.

Его слова поразили Кэт, хотя она и не понимала, почему. Она отвернулась к окну, но с ее переднего сиденья не было видно ничего, кроме отражения Бакленда в стекле. Он не спускал с нее глаз.

— А я вот еще никого не любила, — сказала она его отражению. — В ранней юности все мои друзья и знакомые то и дело влюблялись, словно любовь — какая-то непонятная заразная болезнь. Я презирала их за слабость, смеялась над их чувствами, но теперь… мне кажется, что юность с девическими грезами и волнениями первой любови прошла мимо меня.

Бакленд посмотрел на Лидию, которая уткнулась носом в пушистый плед у него на коленях, свернувшись калачиком, как котенок.

— Я думаю, ваши девические грезы кончились в тот момент, когда Джаспер научил вас стрелять, — заметил он.

— Пожалуй, вы правы, — вздохнула Кэт. — Ведь я уже не могла часами рассматривать картинки в модных журналах и болтать о мальчиках, как мои ровесницы, — мне было просто некогда. — Она не могла понять, почему рядом с ним ей так тепло. Может быть, виноват выпитый пунш? — Скажите, откуда вы родом? Тоже из Кента, как лорд Эшвелл? Вы соседи?