Меня зовут Гоша: история сироты - Георгий Гынжу

Через несколько дней она приглашает меня к себе домой, и я, такой: «Еууу!» Очень обрадовался, что дело пошло. О семье Дианы я в тот момент особо не думал, вроде как показали мне настоящую жизнь, за забором батора – все, спасибо. Тем более я же понимал, что взять в семью они меня не могут и ничего такого не обещали. А Виолетта – может. Даже, скорее всего, возьмет. От сознания этого во мне бушевала такая радость! Но я надеялся, что мы и дальше будем дружить с Дианой и Денисом. Виолетта хорошо о Диане отзывалась. Поэтому я не переживал за общение с ней. Думал, что буду, как раньше, в гости к ним ездить. И еще промелькнула та самая мысль о том, что я Диане и Денису все-таки не симпатичен. Не понравился – такое бывает. Иначе, наверное, они не разрешили бы мне общаться с Виолой? Правда, когда мы виделись в баторе – Диана по делам фонда приезжала и всегда находила меня – постоянно спрашивала, все ли у меня в порядке, уверен ли я, что хочу продолжать общение с Виолой. Переживала, я видел. А я отвечал: «Конечно, все норм!»

Когда я в первый раз пришел к Виолетте домой, то просто рот раскрыл от восторга. Увидел высокие потолки, красивые портьеры из дорогой ткани, но это было не самое главное. Самое главное – ко мне подбежала собака. Настоящая живая собака – маленькая черная такса по кличке Соня – и начала гавкать. В первый день я даже не смог расслабиться и спокойно выпить вина, потому что Соня считала меня чужаком и хотела прогнать из дома. Я был для нее незнакомым, от меня не так пахло, вот она и нервничала. Правда, потом привыкла, и мы с ней очень сдружились. Какая же она лапонька! До сих пор ее люблю!

Мы посидели с Виолеттой, о чем-то поговорили. Потом стали обедать. На обед у нас были спагетти с курицей в сливочном соусе и опять-таки вино. Алкоголь, наверное, для того, чтобы немного развязать мне язык. А то я все-таки нервничал.

– Гоша, какой салат ты любишь? – спрашивала она.

– «Цезарь».

– Ну, хорошо. Потом приготовлю «цезарь».

А пока она оторвала салатные листья и положила их на тарелку.

– О, люблю листья, – было так приятно, что она хочет мне угодить.

– Я тоже листья люблю.

Думаю, Виолетта пыталась создавать впечатление, что мы с ней похожи. Когда она спрашивала меня о предпочтениях в еде, всегда говорила, что любит то же, что и я. А не любит то, что не нравится мне. Потом мы снова говорили, она рассказала мне про своего бывшего мужа, который держал ее в золотой клетке и запрещал работать. Можно было только сидеть дома или сопровождать его в командировки, в путешествия, вместе летать на самолетах. Детей у них не было – я тогда так понял, что это она не хотела. А потом они развелись. Виола сама стала хорошо зарабатывать и вот решила усыновить ребенка.

Прошло всего несколько недель, а мы уже очень тесно общались. Встречались достаточно часто – не каждый день, конечно, но несколько раз в неделю точно – когда и у нее получалось, и у меня ничего не было. Выходные тоже проводили вместе, поэтому к Диане я уже ездить не успевал. У меня открылись новые перспективы. Кстати, Денис с Дианой сказали, что планировали взять меня летом в гости на несколько недель. Они даже оформили для этого документы. Но тогда я уже сосредоточился на Виоле и решил, что с ней шансов гораздо больше – она меня заберет сразу и навсегда. А Диана, видимо, тем и помогла мне в жизни, что через нее мы с Виолеттой познакомились. Оставалось только подготовить все нужные бумаги, чтобы я жил в семье.

Наступило лето. Я должен был уехать в приют. В летний лагерь меня тогда не отправили, потому что плохо себя вел, не учился, суд еще этот. Хотя, конечно, точную причину я не знал – это мое предположение. Но в тот год все лагеря были слишком крутыми, и типа еще надо было заслужить, чтобы в таких местах отдыхать.

Перед отъездом в приют Виолетта подарила мне телефон – чтобы мы были на связи. До этого у меня телефона не было никакого – чтобы выйти ВКонтакт или позвонить, я брал смартфон у Некита. Он, молодец, сам на него заработал.

Отправили меня в приют в Ступинский район. Оказалось, в принципе, ничего страшного – никаких решеток на окнах, ничего такого. Как обычный батор или санаторий. К тому же питалки меня сразу полюбили и много всего позволяли. Например, всех заставляют идти на улицу, а я, такой:

– Можно, пожалуйста, я останусь смотреть телевизор?

– Хорошо.

Спокойно оставался в комнате отдыха. А всех выгоняли, никому не разрешали сидеть: «На улицу! На улицу!»

Там, в этом приюте, я начал писать книгу, о которой мы говорили с Дианой. Первые страницы были самыми трудными, потому что я мало помнил из своего детства, только куски. И не понимал, как писать. Но Диана сказала: «Пиши, что помнишь и в любом порядке. Я потом помогу тебе выстроить хронологию». Мы с ней тогда еще часто созванивались по телефону. И я стал писать. Сначала историю про Егора и Алису. Понемногу, понемногу – очень медленно получалось. Еще какие-то рассуждения, мысли записывал в ежедневник, который Диана подарила мне на шестнадцать лет. Много думал о себе, о своем прошлом и радовался, что самое страшное теперь позади. Я все испытания выдержал.

И вот через несколько дней после того, как меня перевезли в приют, звонит Виолетта и спрашивает:

– Ты где?

– Уже в приюте, – отвечаю.

– Адрес знаешь?

Я сказал, что не знаю, но выясню. Спросил у своей питалки, отправил Виоле смс с адресом. И на следующий день она приехала ко мне. Сначала мы просто гуляли по улице, сидели на лавочке, курили. Потом она неожиданно встала и говорит: «Ладно, пойду к твоему Моржу». Это она так заместителя директора приюта назвала, потому что он был толстым и с такими моржовыми усами.

Виола сходила к моржу, они там с ним пять минут поговорили, и он вышел из кабинета сам не свой, с совершенно круглыми глазами. Видимо, она его неплохо построила. Я немного обалдел: никогда не видел, чтобы так решались вопросы.

– Надо же еще разрешение из детского дома взять, – пробормотал я, – если ты хочешь на выходные меня забрать.

– Да-да, я знаю. Поговорю с директором.

И она действительно поговорила с Виктором Яковлевичем. Больше того – собрала в детском доме целый круглый стол: директора, старшего воспитателя, еще кого-то из воспитателей. Они поговорили, и через пару часов Виолетта мне звонит, радостная: «Все, разрешили!» Я тогда, помню, прямо офигел: «Как так все быстро решилось?!» То есть она и в баторе всех прогнула, не только в приюте. И сразу после этого разговора я стал ездить к ней домой из приюта каждые выходные. Сначала она сама меня забирала, и мы ехали вместе на автобусе. Тогда она была еще без машины. А потом я начал ездить один, а она взяла номер водителя приютского автобуса на всякий случай. И вот в один день у меня кончились деньги на телефоне, номер заблокировали. Но мы же с ней договорились – во сколько мне ехать. Я сел в автобус, мы поехали, и тут вдруг раздается крик водителя:

– Гоша! Сын Виолетты!

Я сразу понял, что это меня, и улыбнулся. Надо же, я уже «сын Виолетты». Звучит-то как!