Эсэсовцы под Прохоровкой. 1-я дивизия СС "Лейбштандарт Адольф Гитлер" в бою - Курт Пфеч

Вечером выдавали боеприпасы и устроили прием пищи. Паек сигарет был как в постную среду. Люди ругались. Командир взвода вызвал командира отделения. Когда Длинный Ханс вернулся, Эрнст проворчал:

— У него такие короткие шаги, как будто он боится что-то сказать.

Длинный прислонился к вездеходу и позвал солдат своего отделения:

— Сегодня ночью, самое позднее — ранним утром мы доедем до района Прохоровки. Там будем ждать контрудара русской 5-й гвардейской танковой армии. Она должна была ударить нам во фланг. Поэтому мы и повернули. Если с ней разберемся — ивану больше нечем будет крыть!

Солдаты молчали, только Эрнст пробубнил:

— Разве мы уже как-то раз это не слышали?

Ханс проигнорировал реплику и продолжал:

— Далеко правее нас пробиваются три сотни танков из Сухопутных войск. Если они своевременно придут к Прохоровке, то иван окажется в клещах. Еще вопросы?

Пауль, словно в школе, поднял руку:

— А если они своевременно не придут?

— Тогда придется все сделать самим!

— А мы, естественно, сильнее, или…?

— Не заблуждайся, Эрнст. С танками из Сухопутных войск наши силы будут приблизительно равны.

— Будут! Приблизительно! А черт, лизни меня в…!

— А если это будет тот тип новых «Пантер», то мы дождемся их к Рождеству!

— Заткнись, Камбала! Мы вообще с танками никак не завязаны. Мы обращаем внимание только на пехоту, ясно?! Хватит дебатировать! Два часа поспать, потом всем по машинам. Разойдись!

Они побрели к своим автомобилям. Эрнст засунул обе руки глубоко в карманы и даже забыл про курение.

— Я бы лучше останавливал машины, а не танки.

Дори улыбнулся:

— Камбала прав. Если это будет триста «Пантер», то нам повезет, если приедет хотя бы половина.

— И с ними у нас будут почти равные силы, — добавил Блондин и надул губы.

— Почти, Цыпленок. Ты умеешь считать? У нас, может быть, четыреста. Приедут триста армейских, будет семьсот. В соответствии с этим у ивана — более тысячи, правильно?

— И артиллеристы на таком узком участке фронта будут палить друг в друга! Эх, мальчик, мальчик, вот щепки полетят!

— Щепки, Дори? Будет свалка металлолома!

— А мы будем посреди нее?

— Вот именно. Надо будет только и следить, чтобы нас не раздавило железяками.

Дори забрался в машину и лег на переднее сиденье. Эрнст толкнул Блондина и пробурчал:

— Кто первый лег, тот и спит лучше всех.

— А мы?

— Будем спать стоя, так быстрее восстановим силы!

Два часа спустя они поменялись ролями. Эрнст и Блондин спали на своих сиденьях, Дори вел машину и насвистывал их берлинскую прощальную песенку: «Я знаю, чудо случится…»

Звезды стояли высоко. Солдаты перепроверяли оружие и боеприпасы. А потом они отправились в ночь. Уже не было так удушливо жарко, как в последние дни. Легкий ветерок обдувал лица и освежал воздух. Гул танков сгустился до монотонного грохота.

Ландшафт совсем не был идеальным для действий танков. Холмы, крутые овраги, складки, лесочки, непросматриваемый и изменчивый. На рассвете они начали окапываться. Эрнст, как всегда, чертыхался при этой работе, воткнул лопату в землю и проворчал:

— Все! С меня хватит!

Вдруг раздались выстрелы танковых пушек: громкие и резкие — немецкие и глухие раскатистые — русские. Гренадерам эти звуки были знакомы, и они разбирались в пушках. Русская самоходная артиллерия, «толстые чемоданы» калибра 122 и 152 мм.

Вдруг Эрнст заработал лопатой как аккордный рабочий, внутренне сдерживался, громко ругался, поглядывая на вздрагивающие ряды деревьев и на слегка полого понижающуюся равнину, и крича махал Блондину:

— Цыпленок! Вон та-а-а-ам!

Мимо пробежал Ханс, показал автоматом на отрытый Эрнстом новый окоп и позвал из лесочка Куно и Камбалу. Слева от них, на холмике, махал рукой их командир взвода. Ханс уже оказался рядом с ним и показал своим людям знак рукой, медленно опуская ее вниз, как бы прижимая к земле: «Ждите! Еще не началось!»

Они закапывались, как кроты!

Куно и Камбала, Фляжка и Пимпф сложили ящики с пулеметными лентами за двумя валами земли, за которыми Пауль и Петер заняли огневые позиции. Йонг и Парни-Парни отрывали следующий окоп для запасной позиции. Получилось, времени хватило. Они смогли оборудовать свои окопы так, как будто они были на войсковом полигоне в Деберице, а не на холмах у Прохоровки.

Они ждали.

Их кулаки сжимали рукоятки. Пальцы лежали на спусковых крючках. Глаза всматривались в поле.

Блондин бросил взгляд на соседний окоп, где залег Эрнст. Едва заметные, серые облачка дыма — больше ничего не было видно. «Сидит парень в окопе и смолит, а у нас от напряженного высматривания глаза почти вылезают из орбит», — но у Блондина больше не было времени удивляться спокойствию своего друга, потому что первые снаряды разорвались за их позицией в маленьком лесочке. Поэтому Эрнст перестал окапываться и пробрался дальше вперед. «Поэтому Ханс позвал остальных, чтобы занять новую, лучшую позицию! Надо иметь чутье — и это все. Потом можно улыбаться или выкурить сигарету, пока русская артиллерия обстреливает высоту и лесок, предполагая, что мы сидим там, потому что там лучше сектор обстрела. Неудача для ивана — счастье для нас».

Русские наносили главный удар левее. Моторы ревели, гусеницы лязгали, деревья трещали, разлетаясь в щепы. Через лесочек продирались «Тигры»! Блондин видел, как валились мелкие деревца. Показались стальные колоссы, поломали стволы деревьев в дрова и пошли в атаку!

Загремели пушки.

Фонтаны пыли от разрывов тяжелых снарядов взлетели между танками. «Будем надеяться, что они не раскатают нас в лепешки, — Блондин смотрел пока что только на немецкие танки, — как можно обмануться, кажется, что гусеницы лязгают у тебя прямо под носом. А они катятся в десятках метров мимо. „Тигры“ по очереди останавливаются и стреляют, едут, останавливаются и стреляют, потом снова едут дальше».

Когда он повернулся и посмотрел вперед, то от удивления забыл о том, что надо стрелять. Русских немецкие танки вряд ли могли вообще видеть. Холмы, возвышенности, низины, словно плоские миски, овражки и мелколесье их почти скрывали. Они подходили мелкими группами и тащили за собой противотанковые ружья. Они видели только немецкие танки, но не гренадеров, когда по ним ударили пулеметы. Действие первых очередей было подавляющим. Блондин видел, как русские разбегаются и падают. Видел, как их отметало от противотанковых ружей, как некоторые пытались бежать назад, как они искали укрытие, как они ползли или хотели ползти.