Расплетин - Евгений Сухарев

Петр Петрович Михайлов и Александр Яковлевич Эмдин — этот дуэт уникальных комплексников надо вспомнить совместно. Они принадлежали к самой дефицитной категории специалистов, которые, как правило, не имеют высшего образования, но за счет огромного практического опыта, золотых рук и природной интуиции умеют делать все: от механических и монтажных работ до умения быстро осваивать сложные комплексы аппаратуры, находить и устранять любые неисправности. Нашей лаборатории повезло, что она располагала двумя такими гроссмейстерами, если пользоваться шахматной классификацией. Если по классу они были равны, то по характеру были совершенно разные люди.

Петр Петрович самый старший, после Расплетина, по возрасту в лаборатории. Это немногословный, спокойный, уравновешенный, доброжелательный ко всем человек, пользовавшийся большим авторитетом.

Саша Эмдин (по отчеству его никто не называл), балагур и весельчак, организатор всяких розыгрышей и шуток, способствовавших разрядке напряженного режима работы лаборатории. Он до войны работал радиотехником у Александра Андреевича. Они вместе пережили блокаду, когда были на грани выживания, вместе были эвакуированы, а затем в 1943 г. переведены в]]НИИ-108. Они оба получили по комнате в коммунальных квартирах в доме одного из переулков на Сретенке. Несмотря на разницу в возрасте и положении, вне работы между ними сложились дружеские отношения. По утрам на Новой Басманной улице можно было наблюдать довольно занимательную картинку, когда они шли на работу. Величественно вышагивал Александр Андреевич, сложив руки за спиной, а рядом семенил Саша. В 1946 г.

Саша еще не был демобилизован из армии, носил форму младшего лейтенанта и имел крайне нестроевой вид: ремень ниже пупка, фуражка на затылке. Меня всегда удивляло, как Саша сумел ни разу не попасть в грозную московскую комендатуру, находившуюся рядом с институтом.

Михайлов и Эмдин при наладке опытного образца станции, его заводских и государственных испытаниях, а также при последующих войсковых испытаниях уже серийных станций составили прекрасно слаженную пару.

Расплетин привлек к работам по «РТ» широкий круг разработчиков и видных ученых института. В лаборатории нередко появлялся известный физик-теоретик Михаил Александрович Леонтович, труды которого, в частности по распространению радиоволн, теории антенн, получили всемирную известность. Он консультировал коллектив по вопросам селекции отраженных сигналов. Также здесь бывал крупнейший советский радиофизик академик Борис Алексеевич Введенский, автор основополагающих трудов по распространению радиоволн УКВ-диапазона, дававший консультации по отражению высокочастотных импульсов. Расплетин не считал зазорным привлекать и других видных ученых.

Узкая направленность научных интересов консультантов, безусловно, способствовала созданию новой, необычной РЛС. Без их помощи Расплетин, вероятно, потратил бы на ее разработку не два года, а значительно больше.

Расплетин сумел создать условия для проявления творческой инициативы каждого члена коллектива: все, от маститых ученых до лаборантов и механиков, упорно искали наилучшие решения в своей области и были готовы работать день и ночь. Этому способствовала аккордная система оплаты труда. Расплетин был одним из активнейших участников выпуска постановления СМ СССР № 1529—678сс от 10 июля 1946 года «Вопросы радиолокации», в котором ему удалось прописать работу РД в «План важнейших опытных работ по радиолокации на 1946–1947 гг. и меры по их стимулированию» (приложение № 2 раздела ГУ постановления). Особенно успешно руководство института использовало п. 7:

7. Ввиду большого объема и особой срочности разработок, включенных в план согласно приложению № 2, разрешить директорам разрабатывающих организаций при выполнении этих разработок:

а) применять без ограничения сверхурочные и аккордные работы для всех категорий сотрудников…

Контуры будущей станции проявились очень быстро. На стендах исследовались отдельные узлы, блоки. Проблемы громоздились одна на другую. Трудности научные усугублялись техническими — весьма малой мощностью экспериментального производства (опытного завода тогда не было даже в проекте), дефицитом станочного, измерительного и лабораторного оборудования. Частичное решение этой проблемы было достигнуто благодаря реализации предложения А. А. Расплетина по перебазированию оборудования известной немецкой фирмы «Телефункен».

Окончательный вариант станции разрабатывали уже в нескольких лабораториях: антенная система в лаборатории № 12 под руководством Е. Н. Майзельса при участии М. Б. Заксона; передатчик — в лаборатории № 22 начальника Б. Ф. Высоцкого под руководством Д. С. Хейфеца. В лаборатории № 13 разрабатывалась система дальнометрии под руководством Г. В. Кияковского; секторный индикатор типа «С» под руководством В. Ф. Илюхина, индикатора типа «В» — под руководством С. В. Хейна; датчика угловых напряжений и маркеров под руководством Маркина; источников питания в лаборатории № 11 начальника П. Н. Большакова.

Высокочастотная часть станции создавалась под руководством Г. Я. Гуськова, блок селекции движущихся целей создавался на потенциалоскопах лаборатории № 25 начальника И. Ф. Песьяцкого. В лаборатории № 13 этим блоком, не вошедшим в окончательный состав станции, занимался А. И. Ширман. Механическая часть станции РТ, включая кабину и ходовую часть, проектировали под руководством М. Т. Цукермана.

Аппаратура станции размещалась в отдельной кабине, которую возил тягач. Последующая модификация станции была более мобильна, она разместилась в его кузове. Начались первые испытания. Не все поначалу шло гладко. Приходилось переделывать отдельные узлы, блоки, вносить изменения в конструкцию антенны.

Ритм работы в лаборатории был достаточно высоким. Расплетин пристально следил за тем, как идет разработка новой станции. Утром он обходил всех ведущих, садился на их место, включалась аппаратура, и он, регулируя ее с помощью ручек настройки и наблюдая за экраном трубки или осциллографа, старался добиться нужного результата. Если увиденное его не устраивало, он довольно спокойно, но настойчиво излагал ведущему методику его дальнейших действий в течение ближайших часов и уже после обеда вновь являлся, проверяя, выполнены ли его указания. Атмосфера требовательности в сочетании с мягкими советами и помощью разработчикам были характерны для его стиля работы.

Чтобы обеспечить выполнение всей работы в заданный срок, Расплетин жестко требовал, чтобы все этапы работы всеми подразделениями выполнялись без опозданий. Поэтому периодические авралы стали уделом всех участников работы.

Примером такого аврала, хотя он, возможно, и противоречил здравому смыслу, но был оговорен в ТЗ, было предъявление заказчику полностью собранного опытного образца, но без включения под ток. К моменту наступления этого срока большинство блоков и узлов только вышли из производства и к ним еще не прикасались руки разработчиков. Тем не менее сборочный цех в течение примерно двух недель работал в круглосуточном режиме, чтобы на «живую нитку» собрать станцию. После того как заказчик принял этап, станцию быстро разобрали и началась нормальная работа с блоками и узлами. Что касается разработчиков, то даже в спокойные промежутки никто из них раньше 20 часов домой не уходил — это считалось неприличным. А в напряженные периоды работали допоздна и без выходных.