Чертобой. Свой среди чужих - Сергей Шкенев

— Бежи-и-и-м!!! — Командный голос Лены сам собой перешел в панический визг. Но дальше пошло такое, что Санек сделал в памяти закладку — записать и выучить наизусть. И ни в коем случае не повторять вслух. Это как с атомным оружием — оно есть, но никто не применяет. Но оно есть!

Что ни говорите, а правильное и вовремя сказанное крепкое слово не только ускоряет человеческую реакцию, но и открывает доселе скрытые внутренние резервы организма. И, как оказалось, не только у людей. Твареныши, простимулированные до степени сверхсуществ, рванули так, что… Что? В самом прямом смысле и рванули — свободно болтающаяся нога пленника попала между двумя близкорастущими березами, и звери, не долго думая, дернули посильнее. Трос оказался прочнее. А потом у человека застряла голова.

— Дебилы! Уроды! Кретины! — Лена прохаживалась перед строем повинно повесивших головы зверенышей, уныло уставившихся на очень большую и вкусную, на их взгляд, котлету. — И не облизывайтесь, гады! Труп закопать на глубину не меньше десяти метров! И чтобы ни одна скотина не смогла добраться!

«Зря ты так, — Василий нервно сглотнул голодную слюну и отвернулся. — Они же не специально».

— Не специально, говоришь? — Девушка опасно прищурилась, а рука поднялась для привычного подзатыльника. — Не делай назло, сделай на смех… так?

«У них, то есть у нас, чувство юмора отключено. Ва-а-п-ще-е!»

— И у тебя?

«Ну… там пароль несложный. Представляешь себе клавиатуру, набираешь мысленно „БУГАГА“ нерусскими буквами. И жмешь „ENTER“. И все».

— А по ушам?

«Это программой не предусмотрено. Ой! За что?»

— За шуточки. В следующий раз на хвост наступлю.

Васька повернул голову и с сомнением осмотрел свой куцый, сантиметров десять, хвостик:

«Не нужно этого делать. Вася — хороший. А эти болваны просто выполняли приказ. Кто первым крикнул „бежим“?»

— И правда, Лен, — подал голос младший брат. — Сама недавно говорила, что подчиненных унижать нельзя. Или у каждого правила должны быть исключения?

— Обычная политика двойных стандартов. Кто-то против?

— Я обеими руками за! А что такое двойные стандарты?

— Подрастешь — узнаешь.

— Ну вот, всегда так, — огорчился Саня. И тут же поспешил сорвать дурное настроение на испуганно сжавшихся зверьках. — Не, я не понял, свиньи… почему до сих пор не выкопана могила?

— Две, — подсказала Лена.

— Одну! — заупрямился брат. — Но двойной глубины! Время пошло, начали!

Твареныши оживились, но с места не сдвинулись.

— Это что такое? — Сашка нахмурился. — Прямое неподчинение приказу?

«Но ты же не задал параметры ямы, только глубину, — объяснил Васька. — А форма? Круглую, прямоугольную или вообще квадратную… И размеры еще».

— Бюрократы, блин. Когда удирали, ни одна сволочь направление не уточнила! Может, мне и чертеж изобразить в трех экземплярах?

Тот самый одноухий зверь, что недавно принес ужа, радостно закивал — неплохо, мол, иметь чертежик. Или, в крайнем случае, эскиз. Но, получив ногой по довольной морде, первым вгрызся в грунт.

— Молодец! — Парнишка показал землекопу большой палец. — Вот вернемся домой — назначу тебя самым главным шахтером. Кстати, о шахтерах, мы про подземный ход не забыли?

«Я помню, — кивнул Василий. — Но ты же всех добровольцев-первопроходцев работой занял».

— Подземный ход, подземный ход… не забыли… — передразнила Лена, с угрозой посматривая на младшего брата.

— А тебе их жалко? — Сашка загибал пальцы, подсчитывая вытаскиваемые из лаза посеченные осколками и обожженные трупы тваренышей. — Неделю назад из карабина больше перестреляла.

— Там чужие были. Это — свои.

Пальцев хватило — установленная неизвестно кем растяжка стоила жизни девятерым, а шедший десятым одноухий был только контужен ударной волной. Вот только Саня так и не понял переживаний старшей сестры; да, жалко, но не до такой же степени, что жалко-жалко-жалко! Стоит свистнуть, как еще несколько сотен прибежит на замену. Они все равно на морду одинаковые, не отличишь. Так что десятком больше, десятком меньше… какая разница? Или тут непостижимая женская логика? Вот и мама постоянно ахает и охает при виде чужих царапин, а ему, почти родному сыну, за сломанную руку в прошлом году обещала задницу крапивой напороть. Ладно зима была.

Василий, внимательно наблюдавший за другом, решил своим долгом пояснить:

«Знаешь, Александр… зря ты относишься к ним так… хм… клинически. Понимаешь, дело в том, как бы это поточнее… Вот взять меня — даже по цвету шкуры сразу видно, что отморозок отморозком. Не смейся, это означает полную заморозку обучающей программы и не менее полную самостоятельность в принятии решений. А вот у наших подчиненных такого нет. Исполняют приказы? Да, прекрасно… но во что им исполнение обходится? Может быть, заметил, что из первоначальных двух сотен осталось максимум полторы? Выбраковка».

— Дезертируют, что ли?

«Вроде того. — Васька выпустил когти и с преувеличенным вниманием принялся их рассматривать. — Регулярно, да».

— И не жалко? — наконец-то сообразил мальчишка.

«Такова жизнь. Тех, у кого не удается полностью подавить программу, приходится убирать. Понимаешь… звери созданы убивать. Убивать — тебя в том числе».

— Но я ими командую.

«Этими — да. Другими, пожалуй, тоже. Но спиной не поворачивайся».

— К тебе?

«К новым. К тем, что придут на смену».

— Но…

«Никаких но, Александр. Пока приучим, а мои возможности не безграничны… Обойдемся этими. А что гибнут… Идти на смерть — их обязанность. Умрут — значит, не повезло. Но давай не будем смотреть на погибших как на дерьмо. Да, они не достойны уважения, но хотя бы молчание — заслужили».

— Извини.

«Пустое. Забудь. Командуй».

Следующие пошли в подземный ход только через полчаса. Вот в темном отверстии лаза скрылся один, за ним второй, третий… Два десятка тваренышей, нет — зверей, скрылись из виду. И почти сразу же вздрогнула земля, а за городской стеной поднялся пыльный столб. Грохот мощного взрыва докатился с небольшим опозданием.

— Кто у вас за главного?

От вопроса старшего Чертобоя у Забелина по спине пробежал холодок, а ноги вдруг резко ослабли. Конечно же, Паша не верил байкам министра пропаганды из Временного правительства о жестокости вольных охотников, но голос спрашивающего навевал сомнения в этом. Поневоле вспомнишь слухи об ожерельях из засушенных ушей, о вспоротых животах кубинских креолок и миллионах изнасилованных немок… Правда, откуда взялись вторые и третьи, да еще в таких невероятных количествах, неизвестно, но все равно заставляет задуматься. Хотя, с другой стороны, представить на месте гипотетических жертв нынешние городские власти… мечта! Пока неосуществимая, но вдруг? Как там в русской поговорке — чем черт не шутит?