Мадам - Ксавьера Холландер

Любой уважающий себя «господин» должен иметькак минимум набор наручников, хлыстов, цепей, бычьих хвостов и искусственныйчлен. Те, кто специализируется по таким сценкам, имеют более дорогой и болееразнообразный инструмент. У меня есть один очаровательный «раб», так онбуквально рыщет по всей Европе в поисках настоящих средневековых оков.

Этот мужчина посетил как-то моюсоотечественницу, до своего ареста содержавшую знаменитый «дом пыток» вНью-Джерси. В Европе она вновь открыла специализированное заведение длямазохистов, названное «карцер». Эта голландка устроила у себя в Гааге камеру,где запирает своих посетителей, предварительно надев им оковы. Иногда она дажеподвешивает их на цепях к потолку… Думаю, дела ее идут неплохо.

Однажды Никки, один из моих клиентов, повелменя в тот самый знаменитый магазин зонтиков. Владелец магазина, красивый негрДжонни Старр (с тех пор, кстати, он работает на меня как проститутка-мужчина)показал мне коллекцию хлыстов. Я испытывала их на своей ладони или на ягодицахНикки. Случайно бросив взгляд на витрину, я увидела за стеклом элегантноодетого мужчину, который, словно загипнотизированный, во все глаза наблюдал запроисходящим в магазине. «Бейте меня, сделайте мне больно!»– казалось, молилего взгляд.

Чтобы подразнить его, я опять ударила Никки поягодицам. Хлыст со свистом рассек воздух, мужчина перед витриной содрогнулся.

Вдруг я подумала, что смогла бы очень легкообновить мое приобретение. Я вышла на улицу и притворилась, будто рассматриваюзонтики на витрине. Выглядела я в тот день, видимо, весьма привлекательно длямазохистов: черные свитер и брюки, волосы туго закручены в шиньон, что,очевидно, и заставило мужчину заговорить со мной.

– Вы великолепно владеете этим хлыстом, –сказал он с легким венгерским акцентом. – Вы многих могли бы сделать счастливеетаким образом.

– Если вы так считаете, то позвольте мнепопробовать, – ответила я.

– С большим удовольствием! – Он явнообрадовался. – Где и когда я могу вас видеть?

– Ровно в шесть! – приказала я.

Для «рабов» время всегда должно назначатьсяточно. Они пунктуальны из-за своей потребности повиноваться. Я дала ему своювизитку, и он удалился.

Он пришел вовремя. Во взгляде – печаль инадежда. В этот вечер я испытала на нем всю свою коллекцию, а он настолькооценил этот сеанс, что стал одним из моих постоянных клиентов и был им вплотьдо своего отъезда из Нью-Йорка спустя полтора года.

Я могу распознать «чокнутого» при любыхобстоятельствах, даже когда он и сам не подозревает об этом. Я читаю по глазамтак же, как другие по линиям руки.

Именно так и произошло однажды напуэрториканском пляже со знаменитым диск-жокеем из Нью-Йорка. Назову егоУильямом Робинсоном. У него, несомненно, были склонности к мазохизму, но сам онни за что не хотел с этим согласиться. Может, из страха перед столкновением среальной возможностью стать «рабом». А ведь это был как раз тот самый случай.

Когда мы познакомились, на нем были темныеочки. Мы беседовали, сидя у кромки воды, и я вдруг ощутила какие-то оченьзнакомые колебания и попросила его снять очки.

– Хочу видеть ваши глаза, ведь они – зеркалодуши.

Ничего не подозревая, он выполнил мою просьбу,и тут я его ошеломила:

– Могу спорить: вы – мазохист!

Его реакция была ужасна: ведь я резанула егопрямо по живому. Его отношение ко мне немедленно изменилось, он стал менябояться.

Чтобы как-то вернуть его доверие, я рассказалаему всю правду о себе. Она его сильно шокировала, но вместе с тем и подтолкнулак признаниям в том, что составляло его страшную тайну, свято оберегаемую отвсех, даже от своей жены, красивой молодой еврейки.

– В течение нескольких лет почти каждую ночьмне снится один и тот же сон: будто бы я набираю номер телефона одетой в черноечерноволосой женщины. Черты ее лица различить не могу. Она хочет, чтобы япришел к ней точно в срок, но я никак не могу дозвониться – мой палец постояннососкальзывает с диска! При этом я понимаю, что она придет в ярость из-за моейнепунктуальности. Когда, наконец, я прихожу к ней с часовым опозданием, точувствую, что заслужил унижение и наказание.

Женщина в черном, продолжал свою исповедьБилл, приказывает ему стать на колени, но внезапно он оказывается как бы наярмарочной бегущей дорожке, по которой надо сделать вперед два шага, чтобыпродвинуться на один.

Он – в цепях, колени у него болят. Наконец, ондобирается до женщины, сидящей на высоком табурете и говорящей по телефону. Онасмеется над ним, выкрикивает непристойности и плюет в лицо.

– На колени, раб! – приказывает она. Затемсвязывает его и бьет…

В этот момент он просыпается весь в поту,рядом со своей женой. А та обвиняет его в том, что во сне он разговаривал сосвоей любовницей.

Робинсон добавил, что потерял уже всякуюнадежду. Должен ли он и дальше терпеть эти муки или лучше уж принять участие внастоящей садомазохистской сцене, чтобы излечиться от кошмара?

Я попросила его позвонить после обеда,пообещав сделать все возможное, чтобы помочь.

Мы с ним жили в одном отеле. Мой телефонзазвонил в четыре: Робинсон интересовался, думала ли я о его проблеме.

– Да, – ответила я и рассказала придуманнуюмной историю, главным героем которой был он сам. Его корабль, дескать, потерпелкрушение. Он был спасен обнаженными индейцами. К несчастью, чуть позже онубедился, что его спасители – людоеды, ибо они его поджарили и обглодали допоследней косточки.

Я чувствовала, что моя маленькая небылицапроизвела на него сильное впечатление – на другом конце провода слышалосьшумное дыхание.

– Кладите трубку и немедленно приходите в моюкомнату! – приказала я совсем как женщина из его кошмара.

Он пришел в одном только халате. Он былнастолько возбужден, что мне оказалось достаточно всего лишь дотронуться до него,чтобы он сразу же кончил.

Химерический мир «чокнутых» настолько хрупок,что малейшая ошибка может разрушить чары. Соответственно истории, которые имрассказываются, одежда и создаваемая атмосфера имеют важное значение.

В начале моей карьеры «господина» я приняла всвоем заведении мужчину, который назвался Марко Поло, а в действительности былвесьма известной личностью. Он выступал в отеле «Уолдорф», его фотографиипубликовались в «Таймс».