Копьё Маары - Евгения Витальевна Кретова

с ними все в порядке. Она точно знала, что их не было в Тавде в день нападения. Выходит, ошибалась? Вся семья здесь, на погосте, никого не осталось. Ярослава всхлипнула и заревела в голос, разрывая холодный туман в клочья.

Старушка тем временем отошла подальше, к другой оградке, вошла, ссутулившись. Присела у надгробия. Ярослава вздрогнула. Там кто-то еще из родных? Но кто?

Она подошла ближе. Крупными почерневшими буквами было высечено имя «Могиня». Бабушка. Но с другой датой смерти – сегодня. Сейчас!

– Да что же это! – закричала она. – Бабушка! Как же так? Этого же не может быть! – и безумным взором уставилась она на сгорбленную спину. – Кто ты?

Голос ее дрогнул. Глаза высохли.

Старушка посидела у могилки, тяжело поднялась, распрямилась.

Девочка заглянула ей в лицо и… отпрянула, медленно оседая по металлическим прутьям оградки. Ярко-синими невидящими глазами, не выражавшими ничего, кроме одиночества и обреченности, на Ярушку смотрела… она сама, Ярослава.

Тяжело дыша, смотрела она вслед самой себе, сгорбленной, несчастной, безрадостно бредущей в одиночестве.

Это видение, этот морок – он показал ей будущее, ее будущее. В сегодняшнем настоящем она осиротела.

Воздух вокруг потемнел и сжался, давя на грудь, забивая ноздри и глаза сухим сизым туманом.

* * *

– Стой! Держимся друг за друга, ни шагу прочь!

Енисея оглянулась.

И поняла, что осталась одна. Темные плиты нефритового зала, покрытые мраморным кружевом колонны, белоснежный трон.

Рядом с ним, распластавшись ниц, шептал заклинания отец. Жив! Снова с ней! Традиционные для таких случаев серебристые одежды тяжелыми волнами окружали его. Посох покоился тут же, у его ног.

– Батюшка! – тихо позвала она его.

Голос подхватило гулкое эхо, вознеся к вершине сводчатого потолка. Велимудр вздрогнул, обернулся.

– Енисея! Ты жива! – Отец бросился к дочери, обнимал ее, целовал. – Как хорошо, так отрадно на душе, радость моя! Я снова вижу твои глаза!

Торопливые шаги нарушили идиллию.

– Енисея!

Девушка удивленно обернулась на встревоженный и очень знакомый голос: из-за колонн выбежал Олеб.

– Прочь, навий дух! – Отец схватил посох, бросился юноше наперерез.

Юноша, словно обезумевший, выхватил меч и приготовился принять удар.

Енисея не сразу поняла, что происходит. Словно окаменевшая, смотрела она на отца и на любимого: как здесь, во дворце Маары, мог оказаться Олеб? Он же не знает, где она. Да и не мог он найти дороги сюда. Что вообще происходит?

– Остановитесь! – Девушка выхватила из ножен кинжалы и встала рядом с отцом.

Олеб остановился и побледнел. Занесенный для удара меч дрогнул и остановился, на губах появилась грустная улыбка.

– Енисея, здорова ли ты? – опешил он. – И ты ли это? Ты хочешь убить меня? Ведь это я, твой Олеб…

Велимудр не дал ему договорить.

– Нет, не верь ему! – задыхаясь, шептал он. – Это демон, это навий дух! Убей его, Енисея!

Енисея прищурилась и решительно выставила вперед кинжалы, направив узкие лезвия на юношу. Тот сделал шаг вперед, закричал отчаянно:

– Енисея!

– Не подходи…

– Убей его! – шептал Велимудр, бледнея и хватаясь за горло.

Олеб бросил меч к ногам Енисеи:

– Ты не ведаешь, что творишь, но я не стану причиной твоей погибели. Хочешь смерти моей – ты получишь ее.

Не опуская кинжалов, Енисея осторожно шагнула к нему, Велимудр – в противоположном направлении, стараясь обойти Олеба со спины. Юноша не сдвинулся с места, пристально наблюдая за передвижениями девушки.

– Енисея, не делай того, о чем потом станешь жалеть всю жизнь, – как можно спокойнее проговорил он. – Это я, твой суженый Олеб. Мы договорились о том у ручья близ Аркаима, после битвы с грифонами. – Енисея остановилась. – Ты сказала, что не хочешь ничего обо мне знать, так как без позволения батюшки твоего ни руку свою, ни сердце обещать не можешь. На что мы сговорились отправиться к нему. – Девушка замерла: Олеб говорил то, что знали только он и она, ни один призрак не мог бы повторить в точности то, что говорилось тогда между ними. – Батюшка твой принял меня гневной речью, назвав бесполезным дураком, но вмешалась ты, просила, чтобы он испытал меня…

– Говори еще. – Енисея опустила кинжалы и закусила губу от волнения.

– Он отправил меня на поиски шкуры Золотой Козы.

– Ты смог ее найти?!

Олеб медленно, продолжая внимательно следить за девушкой, вытащил из-за пазухи сверток.

Жуткий крик разорвал нависшую над ними тишину – это старик Велимудр, добравшись до брошенного Олебом меча, схватил его рукоять дрожащими руками и, с трудом подняв, направил на юношу. Собрав все свои силы, он замахнулся и бросился на него:

– Убью!

Енисея, забыв про свои кинжалы, бросилась к отцу.

Одно ее стремительное движение, тяжелый звон стали. Но что это?

Старик вдруг прижал к груди руки. Между пальцами, пульсируя, пробивалась кровь. Горячими струйками стекала по рукам, пропитывала серебристое одеяние волхва. Ранен? Убит? И кем?..

– Батюшка… Что? Кто? Неужели это я тебя убила… – От страшной догадки Енисея похолодела.

Она перевела взгляд на Олеба. Его бледное лицо со впавшими почерневшими глазницами уже ничего не выражало. Под сердцем – рукоять меча, а кровавое пятно быстро растекалось по груди. Тяжелый сверток безвольно упал из рук на нефритовый пол: золотая шелковистая шерсть роскошными волнами застыла на черных плитах. Олеб качнулся и рухнул Енисее под ноги.

Енисея словно оцепенела.

– Демоны, – успел прошептать отец, невидящим взором уставившись в потолок, медленно осел и упал недвижимо.

– Батюшка! – бросилась к нему девушка. Она все еще не понимала, что произошло, и главное – как. – Батюшка! Не уходи, не оставляй меня! – Она подхватила иссушенное годами тело волхва, приподняла голову. Заглянула в помертвевшее лицо. Горе крепким обручем перехватило грудь, не давая дышать. – Убила… Прости! Прости меня… Как так получилось? Не понимаю… Простите оба, это все я… Святые боги! Помогите!

Под высокие своды черного тронного зала холодный ветер еще долго уносил ее плач, не в силах помочь человеческому горю и тем более что-то исправить.

* * *

По снежной равнине шла, сердито размахивая руками, черноволосая девочка лет тринадцати, сурово перебиралась через ледяные торосы, обходила трещины и опасные на вид расселины.

– Вот же, волшебники-колдуны-маги-чародеи! – причитала она. – Дались мне ваши секреты и тайны «дружу – не дружу»! Черт-те куда затащили, мозг своей чепухой вынесли, и еще в довершение всего исчезли куда-то!

Она торопливо преодолевала торосы, то и дело падала в глубокие сугробы, проваливаясь в расселины по колено. С трудом поднималась и шла снова вперед. Плотный наст вокруг серебрился, отражая яркое и холодное арктическое солнце.

– Хоть бы людей найти, честное слово, – бурчала девочка. – Только нормальных! С одеждой, едой,