Великий Ганнибал. "Враг у ворот!" - Яков Нерсесов

И все же гениальный тактик не рискнул на дерзкий стратегический маневр (выделено специально. – Я.Н.) ради быстрого завершения войны с Римом! Даже сегодня, спустя века, более того, тысячелетия, историки все не могут прийти к единому мнению: был ли он прав или все же нет?! Это прямо как с легендарной Старой гвардией Наполеона при Бородино: следовало ли ее пускать в ход в конце сражения или нет?! В подобных вопросах уместна аксиома: «После драки кулаками не машут!»

Почему Бонапарт не рискнул своим последним резервом за тысячи лье от Парижа, известно хорошо, а вот почему Ганнибал не двинулся на Рим, следует разобраться!

Принято выделять несколько наиболее веских аргументов нежелания Ганнибала «закруглить» войну после победы на Тразименском озере немедленным походом на Рим, его осадой и штурмом.

Во-первых, город окружала прочная крепостная стена из глыб туфа. Снабженная угловыми башнями, она тянулась на 11 километров. В самом слабом месте – между Коллинскими (Квиринальскими) и Целиевыми воротами – она была совсем недавно усилена. С внутренней стороны насыпали земляной вал, а с внешней вырыли ров 10-метровой глубины. Аналогов крепостной стены Рима не было на всем Апеннинском полуострове. И в то же время Рим в ту пору не был настолько неприступной крепостью, с которой не могли бы справиться карфагеняне. Сам Карфаген, кстати, был намного более укрепленным городом, чем Рим. Более того, как раз в это время вдоль побережья Этрурии курсировал карфагенский флот из 70 боевых кораблей, т. е. всего лишь в 80 милях от лагеря победоносного Ганнибала. Возможно, что им планировалась операция по блокированию Рима с моря или даже нападения на него?! Не исключается, что только 30 боевых кораблей Рима в тот момент были поблизости и готовы для его защиты. Связывавший в ту пор Рим с побережьем мелководный Тибр еще не играл роли основного порта снабжения города продовольствием. Эту роль тогда играл город-порт Путеолы, перекрыть который можно было с помощью сухопутной армии. Но Ганнибал не станет координировать свои действия с карфагенским флотом: более того, он вскоре уйдет из Этрурии к противоположному побережью Италии – к Адриатике.

Во-вторых, Ганнибал, искренне восхищавшийся знаменитым эпирским полководцем Пирром – мастером осады и штурма городов, – сам с ним в этой области военного искусства не только не соперничал, но и не считал себя его учеником. Действительно, судя по всему, в частности по осаде Сагунта, во взятии городов Ганнибал не был большим докой. Он предпочитал сражаться в открытом поле, где максимально мог проявить свой блестящий тактический талант.

В-третьих, «окопавшись» вокруг Рима, пуниец рисковал потерять главное – наступательную инициативу, которая должна была принести ему успех в войне на чужбине – на италийской земле.

В-четвертых, кое-кто из исследователей полагает, что еще одним доводом против непременной осады Рима могла быть усталость пунийской армии, которой после экстремального перехода по болотам Арно якобы срочно требовался отдых. Люди и животные недоедали, покрылись паршой. Так ли это?! На самом деле они были солдатами, и все испытания длились всего лишь 4 дня! К тому же слабая и голодная армия не смогла бы разнести в пух и прах римские легионы даже из засады!

В-пятых, пунийский полководец понимал, что взятие Рима требует длительной осады, а ее рискованно вести, имея в тылу еще не завоеванную Италию.

В-шестых, судя по тому, как Ганнибал вел войну в Италии, не исключено, что первостепенной целью пунийского полководца являлось не захватить Рим, а постараться понудить его заключить с Ганнибалом выгодный для Карфагена мирный договор.

В-седьмых, сил у Ганнибала все же было недостаточно для штурма Рима, чей военный потенциал был еще далеко не исчерпан: его мобилизационные ресурсы, несмотря на все потери, были впечатляющи.

И последний аргумент, традиционно объясняющий, почему пунийский полководец не пошел прямо на Рим.

Принято считать, что для осады Рима нужна была серьезная осадная техника, которой у Ганнибала якобы не было, а значит, ее следовало достать либо сделать. Именно этот аргумент некоторые пытливые историки подвергают наибольшему сомнению. Они полагают, что на самом деле с осадной техникой у карфагенской армии больших проблем не было. Дело в том, что Ганнибал использовал ее при нападении на города Петелия, Нола, Аццеры, Казилин и Неаполь, т. е. в ходе многолетней войны в Италии пунийский полководец применял ее не раз. Следовательно, дело было не в осадных машинах, а в стратегии ведения войны: отделении всеми доступными способами Рима от его италийских союзников с целью заставить Рим выйти на переговоры о мире. Если это так, то Ганнибал явно просчитался. Не было более эффективного способа сломить волю римлян к сопротивлению, чем напасть и захватить Рим!

И тем не менее Ганнибал так на этот шаг и не решился. Ни тогда – после разгрома римлян на Тразименском озере, ни потом – после фееричного триумфа под Каннами. Он предпочел продолжить тактику уничтожения живой силы Рима в открытом поле: в четырех сражениях с ним – Ломелло, Треббия, Тразимен и Ассизи – римляне уже лишились убитыми и пленными порядка 43 тыс. человек, т. е. почти 10 легионов! Он явно рассчитывал на «здравый смысл» неоднократно битых им римлян, которые, в конце концов, сами униженно придут к нему с мирными инициативами.

Как показало время, это была роковая ошибка одного из самых смелых и дерзких полководцев, когда-либо воевавших с Римом.

…Между прочим, вскоре после триумфа на Тразименском озере Ганнибал все же пошел на… Рим по Фламиниевой дороге. По пути оказался умбрийский городок Сполетия. Пройти мимо не получилось. Началась осада, которая, как это часто случалось с Ганнибалом, сложилась для него неудачно. Что-то не заладилось в механизме «военной машины» Одноглазого Пунийца, и он повернул в сторону со… столбовой дороги – дороги на Рим! Не судьба – не так ли?..

Хорошо изучив римское войско в действии, Ганнибал решил перевооружить своих солдат.

Ливийским и иберийским пехотинцам выдали собранное на берегу Тразименского озера римское оружие: большие и тяжелые щиты римских легионеров лучше защищали бойцов, чем легкие, но небольшие круглые карфагенские; конница, тоже получившая более тяжелое римское оружие, оказалась расформированной на более мобильные отряды по 500 и 150 всадников. Не тронутой осталась только его изумительная нумидийская кавалерия, которая вся подчинялась теперь Махарбалу. С ней Ганнибал явно действовал по принципу «лучшее – враг хорошего!»

Закончив с «перестройкой» армии, карфагенский полководец двинулся на Кампанийскую равнину, плодородную и желанную, с ее маленькими богатыми городами, перепуганными и почти безоружными. Наемники Ганнибала хотели вкусить того, чего так долго были лишены. В каждом городе они устраивали резню и грабеж, набрасываясь на недоступные им прежде яства, вина и… женщин (всего было в изобилии, и пунийская солдатня «гуляла по полной программе»!), а затем покидали горящие развалины. Разорив богатую Кампанию, пуниец направил свою армию через Умбрию к побережью Адриатического моря в богатую Апулию. Здесь у моря его солдаты и лошади лечились от одолевавшей их коросты и чесотки, купаясь в вине многолетней выдержки. Все народы, жившие на севере Италии, теперь восстали против Рима, чтобы примкнуть к карфагенянам. Делали они это не потому, что жаждали оказаться под карфагенской властью, а из ненависти к римскому господству. Кроме того, Ганнибал рассчитывал на поддержку, а может быть, и на восстание населения Средней и Южной Италии против власти Рима. Поэтому, опустошая на своем пути поля и хозяйства римских граждан, Ганнибал щадил владения италиков, а пленных италиков отпускал без выкупа. Добычи захватили так много, что ее уже не могли нести за собой, и это удесятеряло силы пунийских наемников, заставляло всю эту разношерстную братию отъявленных головорезов рваться к новым сражениям.