Томится душенька на зоне - Владимир Колычев

В кафе Витьку ждало только место, три сомкнутых стола, за которыми свободно могли разместиться все. Но гастрономический заказ предстояло сделать Гене, ему же и оплатить счет. А он, чтобы произвести впечатление на Марину, не скупился. Форель, икра, креветки, коньяк, шампанское… И самому захотелось выпить. Но страх перед гробовой доской укротил пагубное желание. К тому же Марина пила исключительно шампанское и понемногу.

И домой она стала собираться первой.

— Я тебя подвезу, — вызвался Гена.

— Ты для того и не пил? — удивленно спросила она.

— Ну да, — соврал он.

— Ты джентльмен, — поощрительно, хотя и с прохладцей, улыбнулась Марина.

— А это плохо?

— Скорее хорошо…

Он заплатил за ужин, они вместе попрощались с одноклассниками и направились к машине. Было холодно, а у Марины синтетический полушубок. Хотел бы он подарить ей норковую шубу, но попросить его об этом она должна сама.

— Тебя домой отвезти или как? — спросил он, вставляя ключ в замок зажигания.

— Что значит «или как»? — недовольно повела бровью Марина.

— Могли бы по городу покататься.

— Что я в Москве не видела?

— Ну да, ну да… Дома муж да семеро по лавкам?

— Почему семеро? Пока только муж… Но будут и дети. Со временем…

Она заметила, куда он смотрит. Не было у нее на правой руке обручального кольца, и на левой тоже. Не замужняя и не разведенка…

— Кольцо я дома оставила, — дрогнувшим голосом сказала она.

— Зачем?

— Все тебе расскажи… Я в Новокосино живу…

— Далековато.

— Так я тебя и не просила. Я и на метро доеду, — невольно поежившись, сказала она.

Машина мягко и бесшумно шла по широкой, ярко освещенной улице, в салоне тепло и уютно, и ей совсем не хочется выходить на мороз, чтобы потом спуститься в промозглое, продуваемое искусственными ветрами подземелье. Да потом еще от станции долго-долго добираться; хорошо, если повезет с автобусом, а так только на такси. Новокосино — это же край света.

— Зачем тебе это, если я к твоим услугам. И сейчас, и завтра, и всегда… Ты думаешь, что у нас в школе не было романа?

— А разве был?

— Не знаю, но ты мне очень нравилась. Просто я стеснялся тебе об этом сказать… А сейчас не стесняюсь. Ты нравилась мне тогда. И сейчас ты мне очень нравишься…

— Да, но ты чужой для меня человек.

— Мы же с тобой одноклассники.

— Но я тебя почти не помню. Я же после девятого ушла…

— А сегодня зачем пришла?

— Поверь мне, вовсе не для того, чтобы увидеться с тобой.

— Но ведь увиделась.

— Да. И хочу домой.

— Мужа любишь?

— Да, люблю.

— Он у тебя кто? — упавшим голосом спросил Гена.

— Неважно.

— А ты сама чем занимаешься?

— Ничем. Работу ищу…

— Ты в каком техникуме училась?

— В юридическом. Потом институт, тоже юридический. Работала по специальности, пока нашу контору не закрыли. Сейчас без работы…

— А зачем тебе работать? Живи со мной, будешь как сыр в масле кататься…

— Останови машину! — возмущенно потребовала Марина.

Но Гена лишь прибавил скорости.

— Да пошутил я… Ты сама подумай, как я мог так с ходу предложить тебе такое… А может, и мог бы… Ты очень красивая…

— Не знаю… Мой муж говорит, что у меня много недостатков…

Она говорила, а сама при этом, казалось, мысленно призывала мужа послушать, что говорят о ней другие мужчины.

— Твой муж идиот… Если бы ты знала, сколько у меня было красивых женщин. Но все они вместе не стоят твоего мизинца…

— Ты их, когда укладывал в постель, тоже байками кормил?

— В постель укладывал?.. Да, всего лишь в постель… Я еще молодой, но уже мог сто раз жениться. А не женился, потому что не нашел такую женщину, чтобы раз и навсегда… А теперь, кажется, нашел…

— Когда кажется, креститься надо.

— Будешь моей иконой, буду на тебя креститься.

— Не буду. Я замужем…

— Мужа накормим грушами…

— Мне совсем не нравится этот разговор. Я не думала, что ты такой трепач.

— А я трепач. Правда, трепач. Могу такой лапши навешать…

— Трепач и клоун — это почти одно и то же, — обидно усмехнулась она.

— Я не клоун… — надулся он. — И лапшу вешать не пытаюсь. Что на уме, то и на языке…

— Вроде бы и не пьяный.

— А я совсем не пью. В завязке… А раньше много пил. Пока под стол не попал…

— Под стол? Это как?

— Это почти что под каток. Пришел никакой, под стол залез, там и заснул. А ночью снится, будто в гробу. Это потому что под столом был. Такой страх взял, что я с тех пор ни капли в рот…

— Что, и не тянет?

— Ну, иногда бывает. Но страх сильней…

— А у меня…

— Что у тебя, проблемы?

— Да, с мужем… Я и на вечер сегодня пошла, потому что достал…

— Поругались?

— Да что-то вроде того.

— Тебе что, идти некуда?

— Как некуда, если я домой еду?

— К нему?

— Больше некуда… К родителям не хочу…

— Можешь у меня пока пожить.

— Сейчас!

— Да нет, я серьезно… У меня квартира есть, однокомнатная, в районе Лефортово. Я там раньше жил, пока в коттедж не переехал… Там клево, но это за городом, а Лефортово недалеко, сейчас повернем, и через пятнадцать минут будем на месте. Да и метро там в двух шагах, если не понравится, села и уехала…

Он не стал дожидаться ответа. Развернулся через сплошную полосу и лег на обратный курс.

— Ну, если метро… Но ты в свой коттедж езжай.

— Да как скажешь. Но я мог бы и остаться…

— Поворачивай назад!

— Все, все, не останусь. Квартира в твоем полном распоряжении…

Сестре с мужем отец построил дом на быстром Новорижском шоссе, непутевого сына переселил в новомодный таун-хаус, сам обосновался в особняке на Рублевке, так что квартира в Лефортово, где раньше холостяковал Гена, никому не нужна. И внаем ее не сдают. В семье и без того денег выше крыши.

Квартира не могла не нравиться. Огромная комната-студия, совмещенная с кухней, отделка в евростиле; мебель и антураж — на высоте.