Тайны Полюса - Кристель Дабо

Суд мог бы ограничиться формальным порицанием, если бы мать Торна не уличили в тяжком проступке: воспользовавшись своим положением фаворитки, она подделала записи в блокноте Духа Семьи. В результате на всех придворных градом посыпались самые страшные кары, а Фарук перестал доверять собственным потомкам. Дело могло зайти слишком далеко, поэтому мать Торна обвинили в государственном преступлении, и суд приговорил ее к Аннигиляции.

«Лично я никогда не прощу ей того, что она навредила Торну, – призналась Беренильда с плохо скрываемой ненавистью. – Соблазнив моего брата и родив от него ребенка, она хотела тем самым возвысить свой собственный клан, передать Летописцам силу наших охотников. Но, заметив, что ее сын слаб и тщедушен, бросила его на произвол судьбы».

Офелия подумала: интересно, есть ли в ее будущей семье хоть один человек, которого она могла бы представить своим родственникам, не боясь привести их в ужас? Поразмыслив еще, она спросила себя: в какой мере действия Настоятельниц на Аниме схожи с манипуляциями памятью, в которых обвиняли Летописцев?

В ночной тишине раздавалось тиканье часов Торна, и скоро вместо лица, перечеркнутого крестом, Офелии стали мерещиться песочные часы, в которых час за часом неумолимо сыпался вниз песок.

Часы ее жизни. С датой 1 августа в конце.

Девушка решилась сжечь анонимное письмо после долгих бесплодных попыток раскрыть его тайну: видимо, автор был прекрасно осведомлен о ее возможностях чтицы и не оставил никаких отпечатков на бумаге. Офелия ничего не могла противопоставить его ультиматуму. Если она разорвет помолвку, ей придется взять на себя все последствия этого решения, и на сей раз она уже не сможет надеяться на благосклонность Фарука. Если же не откажется от брака, то ее, вполне возможно, постигнет та же участь, что начальника полиции и шеф-редактора «Nibelungen». Трудно было назвать это выбором. Для принятия решения девушке оставалось всего сорок восемь часов. Сорок восемь песчинок в часах ее жизни.

«Богу неугоден этот союз!»

Офелия зарылась лицом в подушку. Почему кто-то так боится этого брака? Почему Торн не дает о себе знать? Почему именитые гости посла пропали без вести? Почему Арчибальд вдруг стал опасаться иллюзий? И почему…

– Почему ты совсем не занимаешься мной?

Офелия рывком села на кровати, нацепила очки и увидела Гектора, который укоризненно смотрел на нее в полумраке комнаты. На нем была его любимая пижама, голубая с белым воротничком, – она росла вместе со своим хозяином. В отличие от Офелии, Гектор всегда выглядел ухоженным: его ботинки шнуровались сами собой, прорехи в одежде затягивались самостоятельно, а из карманов, битком набитых всякими дурацкими мелочами, никогда ничего не торчало. Ему беспрекословно подчинялись все предметы его гардероба… и любые двери любого отеля, даже запертые на ключ.

– Ты ходила с сестрами в бассейн, ты гуляла с мадам Беренильдой. А почему не со мной?

– Я тебя внимательно слушаю, – ответила Офелия, демонстративно глядя на часы Торна. – Какое предложение господин Почемучка намерен сделать мне в пять часов двенадцать минут утра?

– Смотри, что я нашел вчера вечером на доске объявлений отеля.

И Гектор развернул перед сестрой большую смятую афишу:

Офелию захлестнули воспоминания. «Караван Карнавала» был бродячим цирком, перелетавшим с ковчега на ковчег; в нем работали артисты со всего света. Когда он в последний раз посетил Аниму, Офелия была маленькой школьницей, но это ослепительное зрелище навсегда запечатлелось в ее памяти.

– Я еще не родился, когда вы видели это представление, – объявил Гектор с таким упреком, словно он был жертвой вопиющей несправедливости. – Так почему бы тебе не повести меня туда?

Офелия нерешительно помолчала и вдруг поняла, что ей хочется не только повести в цирк брата – ей хочется пойти туда самой.

– Ладно, договорились! – обещала она. – Только ты и я, больше никого.

«Караван Карнавала» расположился рядом с городом Асгард, в устье соседнего фьорда. От Опалового побережья туда можно было доплыть на пароходике за каких-нибудь полчаса. В первый момент эта эскапада – поход в цирк с младшим братом – показалась девушке весьма заманчивой. Но теперь, когда Офелия бегала от павильона к павильону в поисках Гектора, она уже начала жалеть, что не взяла в качестве охраны всех знакомых взрослых. Этот мальчишка ускользал от нее, как угорь! Он ухитрялся пробраться в гондолу ясновидящей с Серениссимы, исчезал в фотоателье алхимиков с Пломбора, прятался под пианино дуэта Фараонов-джазменов и взмывал к небу в кресле психокинезиста с Циклопа[13]. «Караван» демонстрировал широкую гамму семейных свойств жителей всех ковчегов, и Гектор с ненасытным любопытством засыпáл вопросами всех, кто готов был ему отвечать.

Когда Офелия проходила мимо шатра некромантии[14], ее кто-то окликнул. Обернувшись, она с облегчением узнала Ренара.

– Ну, как дела? – бодро спросил он. – Я гляжу, вы тоже решили повеселиться?

Сам он в это время болтал с дрессировщицей, стоявшей у клетки с химерами.

– Мне не до веселья, – ответила девушка. – Я не способна уследить за собственным братом… Он опять потерялся! А Беренильда еще воображает, что из меня получится хорошая крестная мать.

– Ну-ну, не переживайте, – успокоил ее Ренар с широкой улыбкой. – Кстати, вон он, ваш братишка, около колосса с Титана.

И он указал на эстраду, где низенький тщедушный человечек поднимал огромный зеркальный шкаф одной рукой, легко, как пушинку. Гектор и вправду стоял среди зрителей, восхищенно аплодируя вместе со всеми.

Вообще, посетителей было немного. Вокруг павильонов и повозок толпились в основном пестро разодетые актеры в сверкающих масках.

– А вы пользуетесь успехом, – сказала Офелия Ренару.

Девушка приметила красноречивый взгляд, устремленный на него хорошенькой дрессировщицей.

– Ну, ясное дело, малыш, а ты что думал? – усмехнулся Ренар. – Я знаю только одну красотку, которая до сих пор не поняла, чего я стόю. Сколько уж лет я за ней ухлестываю, за этой упрямицей! Ну да ничего, когда-нибудь и она сдастся.

Офелия уныло посмотрела на бледный солнечный диск, едва просвечивающий сквозь облачную завесу. С тех пор как Ренар покинул Лунный Свет, он писал Гаэль письмо за письмом, но ни разу не получил ответа.