Чмоки - Дэвид Хаггинз

Металлический прут пришелся мне поперек мягкого пуза. Из горла со свистом вырвался воздух, я повалился наземь, беззвучно призывая Тони.

Алан с деревянным лицом нацелился мне в голову.

Я заслонился плечом. Боль прострелила, как удар тока. Я попытался отползти на четвереньках, и тут что-то взорвалось в затылке.

Свет мигал. Я открыл глаза. По затылку лупили молотком. Я почему-то обнимал березу в нашем саду. Попробовал отодвинуться и понял, что руки связаны.

Потом накатила новая волна, и я вырубился. Очнувшись, увидел Тони — он лежал в траве лицом вниз метрах в трех от меня. Лицо у него было в крови, руки и ноги связаны проводом, в рот затолкано кухонное полотенце. Я повернулся и увидел Алана. Он огибал угол дома и тащил за волосы Кейт.

Это было невозможно вытерпеть. У меня лопнули какие-то жилы в сердце.

Я закричал и не услышал звука.

Я забился у дерева, пытаясь освободиться, не чувствуя боли от режущей запястья веревки. Я дергал ее, и горячая кровь текла у меня по рукам. Бесполезно.

На руках у Кейт были наручники, рубашка изорвана, ноги связаны черной веревкой, которую я видел у Алана в спальне. Кейт стонала сквозь кляп. Значит, это она была там, в багажнике.

Метрах в двухстах от меня на поле для гольфа двое дядечек в детсадовской расцветки костюмчиках катили по фэрвэю свои тележки. На одном был желтый с сине-белыми ромбами свитер с треугольным воротом, другой обрядился в клетчатые штаны.

Я хотел покричать им, но рот у меня был заткнут пропахшей бензином тряпкой.

Алан уложил Кейт лицом в траву под прямым углом к Тони и, что-то бормоча, ушел в дом. Через некоторое время он вернулся, как серпом размахивая деревянной клюшкой-драйвером и мыча себе под нос припев к какой-то рэповой песне, которую я никак не мог вспомнить. Его лицо распухло, черты исказились и приобрели какое-то демоническое выражение.

— Сто лет в гольф не играл! — сказал он, подхихикивая, как классический зануда на вечеринке.

Он улыбался, глядя на меня сияющими, широко распахнутыми глазами. Первобытный страх пополз у меня по спине, перехватывая лапы от позвонка к позвонку. Аланово лицо излучало безумие — шизоидное, гипнотическое. Проблески его я видел и раньше. Алан подошел к Тони и снова посмотрел на меня. Я отвел глаза.

— Ну что, босс, поиграем? Ты как, не против? Ну и хорошо. Сейчас я только с Тони потренируюсь малость. Кстати, как шея?

Алан двинулся ко мне, и я сжался, пытаясь увернуться. Он снял мой ошейник и по-хозяйски ощупал шов.

— А неплохо получилось. Свиная нарезка. — Он усмехнулся и, весьма довольный собой, шагнул к Тони.

Я, каюсь, испытал облегчение, но тут же устыдился.

Алан надел Тони мой ошейник задом наперед, так чтобы подбородок Тони уперся в траву. Потом наклонился и приладил у самого его лица спичечный коробок. Взял клюшку, присел, скруглил плечи и приготовился бить.

Алан замахнулся, и клюшка просвистела над коробком в сантиметре от носа Тони. Тот скулил сквозь кляп и ерзал, пытаясь отползти назад. Алан занес клюшку и опять промахнулся.

— Черт, Тони, не мешай. На мяч смотри!

Тони заплакал. Алан отошел в сторону, чтобы потренировать удар. После трех попыток вернулся и удовлетворенно замахнулся над коробком. Тони, зажмурившись, сучил ногами от страха.

А Алан нагнулся и поставил коробок еще ближе — сантиметрах в пяти от его торчащего подбородка.

И опять ударил. Тони дернулся. Клюшка зацепила коробок, и он невысоко пролетел над травой метр или два. Алан досадливо замычал и пнул Тони в ребра:

— Тони, давай! Мы же команда! Лежи смирно!

Алан подобрал коробок и поставил его почти вплотную к лицу Тони.

Выпрямился, закрыл глаза, собрался. Перехватился поудобнее и занес клюшку. На стальном корпусе блестело солнце.

Клюшка промелькнула вниз, рассекая воздух, и с ужасным глухим хрустом вошла Тони в челюсть. Когда я решился взглянуть, Тони лежал, отвернувшись от меня, корчась от невыносимой боли.

— Бл-лин! Говорил же тебе, педрила тупой, на мяч смотри! Говорил или нет? Ну, с кем дальше играем?

Кейт смотрела безумными от страха глазами. У нее на плече были красные отметины, похожие на сигаретные ожоги.

У меня сердце закололо от жалости к ней.

Она лежала всего метрах в трех от Тони, она видела его лицо… Я пытался освободить руки, но узел был слишком крепкий. Алан надел на нее ошейник. Положил перед ней коробок. Прицелился — и промахнулся на метр, а то и больше.

— Черт! Наверно, я ее держу неправильно. А, доктор? Может, перчатку надеть?

Алан резко повернулся и ушел в дом.

Как только он скрылся, Кейт в слепом ужасе принялась откатываться назад по пологому склону. Я замычал, пытаясь привлечь ее внимание. Кейт не видела, что катится прямо в пустой бассейн, в глубокую часть.

Я смотрел и ничего не мог сделать. Потом, ударившись о цементный бордюр и увидев под собой голубую бездну, она выставила локоть и успела остановиться за несколько сантиметров от края. Я поднял глаза к небу и вознес благодарственную молитву самолетам, строившимся в очередь на посадку в Хитроу.

Тони пытался освободиться от шнура, и его окровавленная челюсть шлепала при каждом рывке.

Алан вернулся в моей перчатке для гольфа. Быстро подбежал к Кейт, ругнулся, кряхтя, оттащил ее назад, перевернул на живот и снова поставил перед ней коробок.

Поднял клюшку и ударил.

Удар был хорош. Коробок описал в воздухе дугу, и Алан бодрой походкой пошел за ним. Потом он вынул кляп изо рта у Кейт, и Кейт закричала.

Алан пнул ее в висок. Удар отозвался у меня в сердце.

— Тс-с-с! Тихо, доктор, тихо, а то вы нам все удовольствие испортите. От вас и так проблем по горло. Будете шуметь — пойдем в дом: там уже другие игры будут…

Я понадеялся, что соседи слышали ее крик, но вспомнил, что они в отъезде.

— Ну что, теперь дозрела? Скажешь, где деньги? — спросил Алан.

— Я же сказала: я не знаю! — сквозь слезы крикнула Кейт.

— А вот этого не надо! Одному ему слабо было бы: он в больнице лежал. И не надо меня доводить, хорошо? А то ведь я, неровен час, и промахнуться могу.

Он вставил ей кляп, ударил по коробку и не попал. Когда он освободил ей рот, Кейт молчала, просто не могла говорить от страха. Она только дрожала и, зажмурившись, тихонько повизгивала по-звериному. Алан вставил ей кляп и с издевательской нежностью поворошил ей волосы.

Потом обернулся ко мне.

— Ну что, босс? Твоя очередь… Какой у тебя гандикап?

Он подошел ко мне, держа в руке коробок и клюшку.

— Знаешь, а мы с тобой, наверно, что-нибудь еще придумаем. А? Что скажешь?