Украденные поцелуи - Сюзанна Энок

В следующее мгновение он осторожно раздвинул ее ноги и лег на нее. Лилит посмотрела в его темные глаза, и ей почудилось, что они видят ее насквозь.

– Не бойся, дорогая, – снова прошептал Джек.

Тут он осторожно вошел в нее, и Лилит чуть не задохнулась от боли… и от восторга.

– О, Джек! – простонала она, впиваясь ногтями в его спину.

– Лил, клянусь, скоро не будет больно.

– Но мне уже не больно, – возразила она и тут же снова тихонько застонала. – Да, мне уже совсем не больно.

– А как теперь? – спросил он, медленно опускаясь на нее.

Несколько секунд спустя боль действительно прошла, и на смену ей пришли совершенно необыкновенные ощущения, прежде она ничего подобного не испытывала.

– Теперь лучше, – прошептала Лилит.

Вскоре Джек стал двигаться все быстрее и быстрее, и Лилит почувствовала, как в ней с каждой секундой нарастает напряжение. Желая еще большей близости, она обхватила его бедра ногами. Теперь она раз за разом приподнималась ему навстречу, а он входил в нее все глубже. В какой-то момент она содрогнулась и, запрокинув голову, выкрикнула его имя. Джек тотчас же ускорил движения, а затем тоже содрогнулся и крепко прижался к ней бедрами. Минуту спустя он опустил голову на ее плечо, поцеловал ее в ухо и, задыхаясь, прошептал:

– О Господи…

Лилит не хотелось ничего говорить, хотелось просто лежать в объятиях Джека и слушать, как бьется его сердце. Тяжесть его тела казалась необыкновенно приятной, и она хотела, чтобы он лежал так как можно дольше. Но, в конце концов, он все же приподнялся и с едва заметной улыбкой проговорил:

– Лил, теперь я окончательно убедился в том, что ты вовсе не Снежная королева.

Тут Джек обнял ее и привлек к себе. Лилит тотчас же прижалась к нему покрепче и вновь почувствовала, как бьется его сердце. Где-то в коридоре или в холле часы пробили половину четвертого, и она поняла, что ей следует встать, одеться и отправляться домой. К счастью, еще оставалось время до того, как она вернется к кошмару завтрашнего дня. «Я люблю тебя, Джек», – подумала Лилит. Ей было хорошо в его объятиях, и она, тихонько вздохнув, закрыла глаза.

Произошло что-то чрезвычайно странное. Джек размышлял об этом с тех пор, как Лилит заснула в его объятиях. Опершись на локоть, он смотрел на спавшую рядом девушку и сам себе удивлялся. Ведь еще совсем недавно ему и в голову не приходило заботиться о чувствах женщин. При самых разных обстоятельствах, включая пари и опьянение, в его постели побывали и девственницы. Они ужасно нервничали и едва ли стоили тех слез и истерик, что потом устраивали. Эти глупые девицы вызывали у него лишь презрение. Но с Лилит все было иначе. С той минуты, как увидел ее впервые, он хотел обладать Лилит. Поначалу Джек убеждал себя, что это желание объяснялось тем, что она оскорбила его, то есть он хотел ее проучить. Но вот он проучил ее… и вдруг понял, что ему хочется защитить ее, сделать так, чтобы она стала счастливой, хочется увидеть ее улыбку и услышать ее смех.

В холле снова пробили часы, и Джек нахмурился. Облегчить положение Лилит было бы невозможно, если бы весь Лондон узнал, что она провела ночь в Фаради-Хаусе.

– Лилит… – прошептал он, убирая прядь волос с ее лица.

Она улыбнулась во сне, затем вдруг вздрогнула и тут же приподнялась.

– О Боже! – Лилит в ужасе посмотрела на Джека.

Он тоже приподнялся и с улыбкой сказал:

– Не бойся, это всего лишь я.

Но Лилит даже не улыбнулась его шутке.

– Который час? – Вскочив с постели, она бросилась к одежде, лежавшей перед угасающим камином.

Джек с восхищением окинул взглядом фигуру Лилит.

– Пятнадцать минут шестого, – ответил он.

– О Боже! – вскричала Лилит, надевая сорочку. – О Боже, что я наделала?!

Маркиз с усмешкой пожал плечами:

– Беспокоишься, что провинилась перед Дольфом?

Лилит пыталась надеть свое бальное платье, но так волновалась, что у нее ничего не получалось, Внезапно она разрыдалась и воскликнула:

– О, я совсем такая же, как она! Как же я могла?!

Джек сразу понял, о чем говорила Лилит.

– Твоя мать, ты хочешь сказать? – Он медленно поднялся с кровати и взял со спинки стула халат. Надев его, подошел к девушке. – Не сравнивай себя с ней. – Он помог Лилит надеть платье.

– Но я совершила такую же глупость… И теперь мои родственники заплатят за это.

– Не выдумывай, Лилит. – Джек быстро застегнул пуговки на ее спине. – Твой отец не имел права подвергать тебя всему этому. А Дольф Ремдейл – чванливый осел.

– Не имеет значения, – возразила Лилит. – Я дала свое согласие.

– В самом деле? Мне кажется, тебя вообще не спрашивали.

Она повернулась, чтобы взглянуть на него, и тревога на ее лице сменилась невыразимым страданием.

– О, Джек…

«Возможно, я мог бы помочь ей, – подумал маркиз. – Бесспорно, у меня ужасная репутация, но это можно исправить. К тому же у меня титул».

– Послушай, Лил, я…

– Пожалуйста, обещай, что никому не расскажешь, – перебила она. – Сейчас еще рано, и если я смогу вернуться так, чтобы никто…

Джек криво усмехнулся и воскликнул:

– Самая благовоспитанная молодая леди – в объятиях самого известного распутника?! Даже если я расскажу об этом, никто мне не поверит. Да, Лилит, никто не поверит.

Он взял Лилит за подбородок, собираясь смахнуть слезы с ее лица, но не сдержался и поцеловал ее. И она не сопротивлялась, напротив, обвила руками его шею и ответила на поцелуй. Когда же поцелуй их прервался, она внезапно улыбнулась и сказала:

– А я бы поверила, Джек. Не такой уж ты ужасный, что бы люди ни говорили.

– В таком случае ответь мне на два вопроса, – проговорил он, подавая ей шпильку. – Ответишь?

– Это зависит от вопросов.

Джек направился в гардеробную и, не закрывая дверь, скинул халат и принялся одеваться.

– Лилит, скажи, ты и в самом деле думаешь, что Дольф убил своего дядю?

Лилит помолчала, глядя на тлеющие в камине угли.

– Да, думаю, что смог бы, – ответила она наконец. – А второй твой вопрос?

– Что ты собираешься теперь делать?

– Ты о чем?

Джек вышел из гардеробной, застегивая жилет.

– Скажи, Лил, ты собираешься выйти замуж за убийцу? Или же попытаешься этого избежать? – Джек чувствовал, что ревнует; однако ничего не мог с собой поделать. – Конечно, нет необходимости решать прямо сейчас, – продолжал он, – но все же тебе следует об этом подумать.

Джек тут же пожалел о своих словах, ведь его также считали убийцей. Он стиснул зубы, вспомнив прекрасную Женевьеву, собиравшуюся выдать его Наполеону в обмен на мешок золота.