Конфигурация - Джей Эм

– Почему бы им здесь не учить вас этому своему знанию?

– Это возможно только на острове, где течение энергии земли и воды проходит так, что… – Апту запнулся на мгновение, потом закончил: – В общем, тот, чьего лица нельзя увидеть, только там сможет построить свою пирамиду.

– Безумие… – пробормотал старик. – Лететь на небесном облаке на какой-то неведомый остров…

– Там у нас будет новая родина, новая Шамму. Шио Миэруу…

– Не произноси имя нашей земли на их лад! Это режет слух… Лучше бы эти боги избирали кого угодно, но не моего сына!

– Я не единственный твой сын, – мягко напомнил Апту. – Мэс останется с тобой.

– Да… – рассеянно кивнул старик.

Апту знал, почему отец не обратил на эти слова особого внимания. Он всегда возлагал больше надежд на него, Апту, чем на старшего сына. Но также он знал то, что должен идти с богами.

– А Нинсун? Ты хотя бы спросил её, хочет ли она жить на этом острове?

– Она всюду последует за мной. Как же иначе?

– Ладно… С сегодняшнего дня я больше ни слова обо всём этом не скажу. И слышать ничего не желаю. Ты всегда был упрямцем. С детства! Если уж что в голову возьмёшь – обязательно по-своему сделаешь…

* * *

– Учитель, почему лица Лии нельзя увидеть?

– Потому что… энергия Лии не совсем такая, как должна быть. Иногда находиться рядом с ним опасно. Даже мне. А человеку – тем более. Конечно, Лии носит специальную защиту, но для людей она недостаточно надёжна.

– Это такая же энергия, как у огня? Если подойдёшь слишком близко – обожжёшься?

– Можно сказать и так.

Прежде Апту никогда не задавал вопросов о Лии. Но сегодня почему-то вдруг стал расспрашивать.

– А у Энаана энергия такая, как у тебя, или как у Лии?

– Как у меня. Но его настоящее имя не Энаан, а Фаар. «Энаан»…

– На вашем языке означает «вверху», я знаю. Но Фаар всегда вверху, его дом – «Ниау», и на Землю он не спускается. А дом Лии – пирамида, выросшая за одну ночь… Внутри пирамиды тоже есть эта энергия, которая может обжечь?

– Энергия в ней есть, но не опасная.

– Значит, человек смог бы войти в пирамиду и остаться живым? И погиб бы, только если бы взглянул в лицо Лии?

– Погиб бы или нет, мне неизвестно. Но наверняка серьёзно бы пострадал. А ты хочешь побывать в пирамиде?

– Нет. – Сердце Апту забилось быстрее. – Просто мне интересно, учитель. Вот бы поскорее увидеть эти короны, которые Лии сделает для нас…

– Это не короны, а всего лишь обручи. Обручи из кристального сплава.

– Для меня они будут лучше всяких корон! Учитель… скажи, первым из людей, кто наденет обруч Лии, буду я?

– А ты бы этого желал?

– Конечно! Ведь именно меня ты учишь языку богов…

– Ты же знаешь, я рассчитывал, что это станет только началом. Что я смогу разработать методику и использовать её для обучения многих людей. А с изобретением Лии всё обстоит иначе. Он получит довольно большой объём кристалсплава, которого хватит на несколько десятков обручей. Их все можно будет раздать людям.

– Но… – Апту замолчал, так и не высказав своей мысли.

Киэн догадался, что его слова задели самолюбие ученика, и примирительно произнёс:

– Хорошо, Апту, мы ещё подумаем об этом. А теперь давай продолжим наш урок.

Взяв в руки солнечную арфу, Киэн тронул светящиеся струны. Мелодия заструилась плавным, но сильным потоком, казалось, звук рождается не под пальцами музыканта, а наплывает со всех сторон. Такой уровень игры доступен лишь мастеру… И только мастер почувствует, что игра несовершенна, что настоящей слаженности в звуковых вибрациях нет – и вряд ли при сегодняшнем настрое музыканта их удастся добиться.

Киэн это понимал. И знал, что разлад появился от его собственной усталости. А причина усталости – ощущение бесполезности всех усилий.

На сознание гио звуки солнечной арфы производят одухотворяющее действие, почти мгновенно выводя на самый высокий уровень открытого восприятия – туда, где перестаёшь ощущать информацию как потоки сведений и данных, и начинаешь мыслить энергетическими категориями. Некоторые даже утверждают, что музыка йуу лучше всего подготавливает разум к лаатару. Но, похоже, рассчитывая, что с людьми будет так же, Киэн ошибся. Он видел, что Апту нравится слушать его игру, что человеческие чувства преображаются под влиянием музыки, становятся богаче и глубже. Но к мыслезнаковым потокам сознание землянина оставалось одинаково невосприимчивым и под музыку, и без неё.

Во время последнего прямопоточного разговора с Фааром Киэн высказал мысль, которая появилась у него уже давно:

– Мне кажется, дело в человеческой природе… В той самой странной двойственности, которая есть в людях. Это даже больше, чем просто склонность к противоречиям. Вся их жизнь основана на внутренних и внешних контрастах. «Да» и «нет», «чёрное» и «белое», «мужчина» и «женщина», «один» и «много», «близко» и «далеко». Постоянное противопоставление заставляет их всё время двигаться вперёд… Но их разум почти никогда не пребывает в равновесии, не обретает цельности. Именно это мешает им понимать мыслезнаки. И, тем более, не позволяет наладить ментальное общение с нами в какой-то другой, немыслезнаковой форме. Хотя нельзя исключать, что между собой они такую связь поддерживать могут. Но между нами и ними – преграда. И я не знаю, можно ли её обойти. И если да, то как?.. Я начинаю думать, что прямой контакт разумов гио и человека вовсе невозможен.

– Нам остаётся надеяться только на то, что кристалсплав изменит эту ситуацию, – сказал Фаар. – Это куда более сильное психофизическое воздействие.

– Лии верит в успех своей работы.

– А ты? Ты уже не веришь?

– Скорее, надеюсь…

* * *

– Лии, ты уверен в своих выводах?

– Не задавай таких вопросов, Киэн! Если бы я не был уверен, не стал бы об этом говорить. Ты чересчур много общался с людьми и перенял у них привычку отрицать очевидное. Если хочешь, я повторю: мы проиграли. Всё это время я мыслил слишком по-гиотски. И это была ошибка.

– Почему? – спросил Фаар, присутствовавший при разговоре посредством связи прямого потока.

– Ответ прост, – откликнулся Лии, расхаживая по комнате. Эта комната находилась в боковой части пирамидальной установки, предназначенной для синтеза предэнергии, и служила Лии жильём. – Потому что люди – не гио. Киэн часто сокрушается, что двойственная природа людей слишком непохожа на нашу, и это мешает ему достучаться до человеческого сознания… Достаточно часто для того, чтобы мне пришло в голову сделать одно предположение. Что, если это помешает и мне?

Для нас, гио, справедливо правило: если что-то положительно влияет на наш разум, положительное воздействие распространяется и на тело. То, что делает нас более развитыми умственно, не навредит физически, ведь так?