Связанные венцом - Алеся Лис

Решительно поднимаюсь, смахиваю влагу нагретым у камина полотенцем и, завернувшись в него же, топаю к нашим сумкам. Чистая одежда находится быстро – рубашка, брюки, кожаный корсет. Вытягиваю из косы, закрученной на макушке, шпильки, торопливо переплетаю. Одним махом вытираю с сапог дорожную пыль – они теперь тоже, как новенькие, и, подцепив за ремень бандорину, выхожу из комнаты.

За эти пару дней я настолько привыкла договариваться с хозяевами различных трактиров и харчевен, что даже не волнуюсь особо. Откажет – так и быть, что-нибудь другое придумаю. Но, пока мне еще ни разу не давали от ворот поворот.

Так случается и в этот раз. Строгий мужчина с цепким взглядом не в силах скрыть алчный блеск в глазах. Хорошие менестрели попадаются равнозначно плохим, и в последнем варианте лучше обходится без оных, чем портить гостям аппетит истошными звуками и отвратительными завываниями. А я хороший менестрель.

Мы четко оговариваем мой процент, я для вида еще немного торгуюсь – никогда не нужно скромничать, оценивая свои способности – и, наконец, бьем по рукам.

Для репертуара выбираю новые песни, которым меня обучил один знакомый менестрель. Свои, с Земли, лучше не светить, мало ли какая информация у ищеек. Девушек-менестрелей – пруд пруди, а девушек-менестрелей, поющих странные неведомые песни, гораздо меньше…

Со Скаллэ я познакомилась в Рогрине. Трактир “Синица” оказался слишком тесным для нас двоих, но проблему мы решили мирно и полюбовно. Вместо битвы за теплое местечко, договорились поделиться опытом и репертуаром, а после разделить прибыль. Пару композиций даже умудрились спеть дуэтом. И, надо сказать, успех они имели потрясающий. Я обучила Скаллэ нескольким земным песням, он в ответ натаскал меня в местном фольклоре.

Выбрав место поудобнее, перемигнувшись с барменом и отпив из кружки глоток молока с медом – всегда прошу включить в перечень своих требований этот напиток, для горла полезно, да и вкус приятный –  пристраиваю бандорину на коленях. Пальцы принимаются легонько пощипывать струны. Пограничные песни Ньелокара и Горара тесно смешались почти в одно целое, и создали что-то свое, неповторимое, непохожее ни на то, на на другое. Они должны понравиться оборотням.

Северный ветер

Разгонит туман.

Предъявит покрытые пеплом холмы.

Мелькнет наваждением

Войн дурман.

Восстанут из мрака те, кто полегли...

Песню воспринимают одобрительно. Хлопают. Некоторые утирают слезы. В плошку для мелочи летят монетки. Посетители заказывают дополнительную выпивку, помянуть погибших.

Воспроизведенным эффектом я довольна. Мельком смотрю в сторону кухни. В дверном проеме маячит хозяин – надо же ему проверить мою работу. Он показывает большие пальцы, невербально одобряя, и скрывается за дверью. А я приступаю ко второй.

К тому времени, как заканчиваю последнюю, намеченную на сегодняшний вечер, мелочи становится больше. Навскидку, должно хватить на завтрак и обед. Поэтому, принимаю решение не злоупотреблять вниманием публики и сыграть еще только одну песню на бис. А затем отправиться на боковую. Отчего-то интуиция подсказывает, что Силу лучше застать меня в постели, чем в зале полном полупьяных мужиков.

Но я едва лишь успеваю дойти до середины, как по позвоночнику пробегает тревожный холодок. Словно электрический ток проскальзывает по поверхности кожи и заставляет встать дыбом тоненькие волоски на ней. Вскидываю голову, обвожу глазами помещение и натыкаюсь на разъяренный взгляд чернющих, как сама бездна, очей.

Сил в гневе. На лице ходят желваки. Губы сжаты в тонкую линию. Под правым глазом замечаю наливающийся сиреневым синяк. Левая бровь рассечена, и капелька крови скользит по виску. Отметины делают его вид еще более грозным и устрашающим. Ей, богу, как бандит с большой дороги.

Пальцы дрогнув, задевают не ту струну, но я быстро исправляюсь, понадеявшись, что захмелевшие слушатели не заметят моей ошибки. Нужно убираться отсюда, да побыстрее. Скандала я не хочу. Лучше решать такие вопросы наедине. Но муж сейчас в таком состоянии, что я не ручаюсь за его благоразумие. И хоть  я решительно не понимаю, отчего он такой злой, но интуиция подсказывает, что нужно делать ноги.

Пропускаю последний куплет, заканчивая припев. Сгребаю мелочь в карманы, отсчитав положенный процент хозяину “Сытого кота”. И, пока его величество, усиленно работая локтями, пробирается сквозь толпу, даю стрекача.

Вселенная помоги! Надеюсь, я эту ночь переживу!

Сил

Город Цегрин, в двух шагах от таверны “Сытый кот”.

За несколько минут до описанных выше событий…

Челюсть ныла. Тот здоровяк неплохо сопротивлялся. И если б я был обычным человеком или среднестатистическим оборотнем, пришлось бы худо. Но дракон, даже ослабленный длительной болезнью, гораздо сильнее обыкновенных завсегдатаев таверн, подобных “Дрынь и бездне”. Приличного контингента, как в “Сытом коте”, там отродясь не водилось, зато желающих побузить навалом. Прелесть больших городов – без особых усилий находятся заведения и развлечения на любой вкус и кошелек.

На это я, собственно, и рассчитывал, когда расспрашивал о подработке у словоохотливого администратора гостиницы, будучи уверенным, что иллюзия королевского рода, надежно скрывает мою расу и позволяет избежать лишних вопросов и проблем с трудоустройством. А кулаками помахать – это разве такой уж труд? Хотя, откровенно говоря, я думал, что денег, заработанных в Бесоле, хватит до Заны. Но рухнувший мост спутал все карты, удлинив поездку на несколько дней. И, соответственно, сделав ее дороже.

Смахиваю кровь с брови – этот придурок таки умудрился задеть меня кастетом – и мечтательно прищуриваюсь. Еще пару минут, и я уже в номере. А там Ана. Такая милая, теплая, разомлевшая во сне. Признаюсь, есть в этом некое странное наслаждение – прижимать к себе хрупкое женское тело, ощущать рядом биение маленького сердечка. Раньше мне не приходилось столько ночей подряд проводит с одной и той же женщиной. Всегда предпочитал, чтоб мои… партнерши исчезали после оказанных услуг. Спать я люблю один. Любил…

Но как только переступаю порог постоялого двора, всю мою мечтательность, как рукой снимает. Замираю в дверях, будто ледяной водой облили. И такая же ледяная ярость пробирается под кожу, замораживая в жилах кровь.

Жена посмела меня ослушаться, посмела не подчиниться, не выполнить прямой приказ! Разве я не говорил ей оставаться в номере? Разве не заверял, что все способен решить сам? И что я вижу?

Ана, удобно расположившись у барной стойки, так чтоб было лучше видно все ее прелести, снова зачаровывает мелодичным голосом присутствующих здесь мужчин. И призывно сверкает глазами. И соблазнительно поглядывает из-под ресниц. И влечет, словно сказочная сирена. Пухлые яркие губы так и приковывают взгляд, заставляют думать о поцелуях. Не только меня, смею заметить.

Не удивительно, что монет в ее плошке в разы больше, чем может рассчитывать среднестатистический менестрель. Вряд ли только талант моей женушки подвиг этих мужланов расстаться со своими кровными. Я б тоже не поскупился, желая слушать и видеть ее как можно дольше. И мечтать… И представлять, что можно сделать с такой сладкой малышкой на прохладных простынях гостиничного номера.