Быстрая смерть. Тайна Камня друидов - Глэдис Митчелл

Итак, мы согласились, что она могла получить яд. Учтите, я ни в коем случае не утверждаю, что миссис Брэдли уже тогда вынашивала преступные намерения. Это я как раз полностью исключаю. Нет, ей передали небольшое количество препарата для профессиональных целей, а потом у нее не было возможности вернуть долг. Сообразив, насколько опасна Элеонор, она вспомнила про яд. Это быстрая, милосердная смерть, она неотвратима и при этом ничуть не жестока. Напрашивается сравнение с хорошо устроенной «камерой смерти». Что ей оставалось? Всего лишь растворить микроскопическое количество кристалликов в спирту – вероятно, раствор уже был готов – либо разбавить его водой, либо подлить в кофе или в чай. В любом случае жидкость получилась бы безвкусной.

– Вы говорили, что Элеонор не пила бромное снотворное, – напомнил Берти. – Однако рюмка была пуста. Что же с ним сделала миссис Брэдли?

– Наверное, выпила сама, – ответил Карстерс, не отрывая взгляда от игроков на поле. – Оно безвредное, а рюмка помогла ей выйти сухой из воды на суде.

– Неужели миссис Брэдли догадалась, что Мейбл оставит рюмку для полиции? – спросил Берти с недоверчивой усмешкой.

– Я бы ничуть не удивился этому. Странно другое: как она могла сглупить и оставить на столике чашку из-под кофе?

– Была уверена, что служанка непременно унесет предмет кухонной посуды, – предположил Берти.

– Возможно. Но все равно это был риск. Риск, которого она должна была избежать. – Он нахмурился. – То, что я нашел мензурку, редчайшее везение.

– Да, но ведь это было важной уликой в пользу версии о самоубийстве Элеонор, – заметил Берти. – Как отнесся к этому старина Боринг?

– Так же, как я. Именно это он и сказал, – улыбнулся Карстерс.

– Что именно?

– Мензурка – ложный след. Ведь я нашел ее там, где уже искала полиция. Она не стала бы снова туда заглядывать, тем не менее обнаружить мензурку было просто, хватило бы желания поискать. Я сразу почуял неладное. Но моей задачей было спасти миссис Брэдли, а вынюхивать неладное – дело полиции. Надо отдать ей должное, она не зря ест свой хлеб. Но обстоятельства, особенно полное отсутствие отпечатков пальцев миссис Брэдли, обернулись против полиции. Пока длился судебный процесс, я сложил два и два…

– И получили пять! – хихикнул Берти. – Простите, что встреваю, но до чего же интересно наблюдать за ходом ваших мыслей! Почему-то вы не учитываете того, на чем споткнулось обвинение. Куда подевался гиоцин? Черт возьми, получается, что пузырек, или где там еще находилась эта дрянь, буквально растворился в воздухе! Его хозяина удалось установить. Только из-за этого вину миссис Брэдли не доказали. Это к лучшему: если старушка избавила мир от Элеонор, то ее можно считать благодетельницей рода человеческого!

– Боюсь, закон не разглядел бы в ее действиях благотворительности, – сухо возразил Карстерс. – Однако сегодня вечером я намерен навестить миссис Брэдли в отеле и поздравить с успешным завершением суда. Непременно передам ей ваши слова!

Свисток оповестил об окончании футбольного матча, и мужчины расстались на выходе со стадиона.

Карстерс, как обещал, отправился в отель, где на несколько дней миссис Брэдли остановилась перед отъездом в Америку, и напыщенно поздравил ее с успехом в противостоянии правосудию. После поздравления, прозвучавшего недостаточно искренне, они несколько минут сидели молча. Тишину нарушил внезапный взрыв своеобразного смеха миссис Брэдли:

– Бедный инспектор Боринг! Он трудился не жалея сил и проявил недюжинный ум. Инспектор заслуживал победы в судебном процессе больше, чем любой полицейский до него. Я в восторге от его профессионализма. Он действует цепко, обстоятельно, без лишнего воображения. У меня не хватит слов, чтобы высказать всю похвалу, которой он достоин!

– То есть как? – удивился Карстерс, хотевший сказать совсем другое, но вовремя опомнившийся.

Миссис Брэдли улыбнулась своей улыбкой рептилии. Карстерс видел в зоопарке боа-констрикторов с таким же выражением «лица». Это воспоминание заставило его содрогнуться.

– Задавайте ваш вопрос, друг мой! – сказала она, снова проявив неприятное умение читать чужие мысли. Карстерс был давно с ним знаком и научился воспринимать его спокойно, поэтому лишь пожал плечами и усмехнулся.

– Боюсь, он вам не понравится, – предупредил он.

– Это по-рыцарски! – усмехнулась миссис Брэдли. – Ничего, спрашивайте!

– Честно говоря, мне любопытно узнать, как вы сумели спрятать пузырек с гиоцином. Именно это стало камнем преткновения на суде! Обвинение постаралось обойти факт, что хозяина яда так и не определили, а защита напирала именно на это.

– И на отсутствие у меня мотива, – заметила миссис Брэдли. – То и другое послужило огромными помехами для обвинения, не говоря о том, как умело вы отыскали грязную мензурку.

– А если бы связь между вами и ядом все-таки установили? – не унимался Карстерс.

– Вот этого, друг мой, никак не могло случиться! Дело в том, что до ареста у меня его не было, тем более я нигде его не прятала.

– Но тогда я не понимаю… – Неужели эта старая сморщенная попугаиха не виновна в преступлении?

– Я расскажу вам, у кого находился гиоцин, – продолжила миссис Брэдли, понизив свой резкий голос до заговорщического шепота. – То-то вы удивитесь! Вас ждет шок, друг мой. Вы, вы сами спрятали пузырек с ядом! А теперь извольте вернуть его мне. Обещаю не совершать больше преступлений с его помощью, но он мне необходим в работе психиатра.

– Ничего не понимаю! Вы смеетесь надо мной? Вам доставляет удовольствие издеваться? Вы сознаетесь, что отравили Элеонор Бинг? Да или нет?

– Поскольку дважды судить меня за одно и то же невозможно, то я сознаюсь вам, что действительно отравила Элеонор Бинг намеренно, или, как выражаются юристы, умышленно. Яд я подлила в кофе, который дала Элеонор вместо снотворного. Дождавшись, пока она скончается, я спрятала тело в шкафу, легла в ее постель и ответила на крик горничной Кобб – этой без пяти минут умственно отсталой, – пришедшей будить Элеонор утром. Самой опасной частью во всем предприятии было перемещение тела в ванную и возвращение в комнату Элеонор незамеченной. На мое счастье, Элеонор всегда вставала ни свет ни заря, поэтому возможность встретить кого-либо из вас в столь ранний час сводилась почти к нулю. Что до яда, то вам лучше меня известно, где он. Что вы сделали с темно-зеленой бутылочкой лавандовой воды, какую я попросила вас вернуть Дороти Бинг?

– Лавандовая вода! – вскричал Карстерс, вытаращив глаза. – Так вот что это было! У Дороти была, конечно, собственная, и она вернула мне вашу. Наверное, она осталась в кармане пиджака, которого я с тех пор не надевал.

– Полагаю, – спокойно промолвила миссис Брэдли, – вам следует выяснить, ту ли бутылочку вам вернула Дороти. Гиоцингидробромид небезопасно оставлять в руках неподготовленных людей. На дне моей бутылочки был крохотный ярлычок, ее нетрудно опознать.