Спицы в колесе сансары - Надежда Первухина

Ведьма Чу жила на улице Желтых Хризантем, ее дом был одним из самых видных и богатых в городе. И вот господин каллиграф взял сверток лучшего шелка, двадцать лян серебра и отправился с поклоном к ведьме.

Он постучал в ворота, вышел старик.

— Что вам угодно, господин?

— Я каллиграф Ли Пин из уезда Шансая. Хочу засвидетельствовать свое почтение госпоже Чу.

— Госпожа уже давно ждет вас, — сказал старик. — Идемте, я провожу.

Каллиграф удивился, но ничего не сказал. Старик ввел его во внутренние покои. Это был зал, искусно украшенный резным нефритом и яшмой, богато отделанный парчой и шелком. На деревянном полу красовались ковры из Хургистана, всюду стояли столики с благовониями и драгоценностями.

Тут дверь отворилась, и навстречу каллиграфу вышла ведьма Чу. Едва он глянул на нее, то понял, что пропал, ибо ведьма была так красива, что невозможно описать. Ее лицо словно было выточено из яшмы, узкие брови напоминали стрелы, прямой носик был само совершенство, а алые пухлые губы так и просили поцелуев. Но самым прекрасным на лице ведьмы были глаза. Они меняли цвет в зависимости от освещения и напоминали глаза благородных цилиней.

Ведьма и каллиграф раскланялись друг перед другом.

— Приветствую вас, господин каллиграф! — сказала ведьма, совершая поклон. — Для меня выпала высокая честь принять вас в своем скромном жилище.

— Приветствую вас, госпожа Чу! — сказал каллиграф. — Я благословляю Небеса за то, что вы изволили принять меня в своем прекрасном доме.

— Полно вам, господин каллиграф! — улыбнулась ведьма, и от ее улыбки каллиграф растаял как мед на солнце. — Вы столичный житель, а я всего-навсего скромная гадальщица. Здешние жители зовут меня ведьмой, но они далеки от истины. Просто я постигаю глубины жизни и тайны бытия способами, не описанными в «Дао дэ цзин». Однако сейчас не об этом. Прошу вас выпить со мной за встречу.

Ведьма хлопнула в ладоши, тут же вошли несколько красивых служанок. Они несли вина, кушанья, воду для умывания и полотенца. Ведьма почтительно омыла руки господину каллиграфу и вытерла их полотенцем. Затем они сели за стол, служанки подали им вина и закусок.

Первую чашу поднял каллиграф.

— Я пью за прекрасную и благородную хозяйку этого дома, — сказал он. — И надеюсь, что она отнесется ко мне благосклонно.

— О, вы можете не сомневаться, — кивнула хозяйка.

Они выпили трижды по три чаши вина, вкусили различных кушаний, и тут каллиграф вспомнил, что принес ведьме подарок.

— Госпожа Чу, — сказал он, — простите мою худость! Я принес вам скромное подношение, но совершенно забыл об этом, очарованный вами и вашим жилищем.

При этом Ли Пин достал кусок шелка и двадцать лян серебра и протянул их ведьме.

Та зарделась, словно невинная девушка.

— Мне это очень приятно, — сказала ведьма и взяла подарки. — Я хочу выпить за вас, господин каллиграф, и пожелать вам успеха в вашем предприятии.

Каллиграф погрустнел.

— Отчего с ваших уст исчезла улыбка? — ласково спросила его ведьма.

— Я вспомнил, для чего приглашен в ваш город, — сказал каллиграф.

— И для чего же?

— Я должен написать боевой иероглиф на знамени, которое будет вывешиваться в главном храме по священным праздникам.

— Так в чем же сложность?

— Когда я начал работу, моя кисть выводила все что угодно, только не положенные черты! Словно вмешалась чья-то злая воля!

— И вам, конечно, сказали, что это я мешаю вам писать иероглиф? — спросила ведьма.

— Да, — склонил голову каллиграф.

— Жители этого города не любят меня и часто оговаривают, — грустно сказала ведьма Чу. — Они не понимают моих дел и поэтому думают, что я творю зло. Но это не так! И вовсе не я мешаю вам писать иероглиф, господин каллиграф!

— А кто?

— Духи города! Но поверьте, есть способ их умилостивить. Я помолюсь за вас и принесу жертву. И тогда вы спокойно сможете приступить к работе.

— Моя благодарность вам будет безмерна, — поклонился каллиграф.

Они выпили еще по десять чашек вина, и каллиграф совершенно захмелел. И во хмелю ему показалось, что ведьма смотрит на него особенно нежно.

— Можно ли задать вам вопрос? — начал издалека подъезжать каллиграф. — Отчего такая прекрасная женщина, как вы, и не замужем?

— Ах, господин каллиграф, — грустно сказала ведьма и подперла рукой щеку. — Мужчины этого города сторонятся меня, потому что боятся, как бы я не околдовала их, а женщины клевещут на меня. Между тем мне, конечно, хочется замуж. Тогда всеми делами моего дома занимался бы, как положено, мужчина, а я сидела бы во внутренних покоях и пряла шерсть да вышивала.

— Я тоже не женат, — сказал каллиграф. — Все дела, разъезды…

— О, это большое упущение! — молвила ведьма, улыбаясь. — Хотите, я сосватаю вам самую лучшую девицу города?

— Ни к чему! — пылко воскликнул каллиграф и заключил в объятия ведьму. — Не нужны мне никакие девицы, если в вас я увидел совершенство! Будьте моей женой!

— Я согласна! — сказала ведьма. — Давайте же принесем клятвы пред алтарем предков и назовем друг друга мужем и женой.

Немедленно они принесли клятвы перед домашним алтарем, после чего стали считаться мужем и женой. Тут уж каллиграф не стал церемониться — подхватил на руки молодую женку и удалился с нею в спальню. Там они до первых петухов играли в тучку и дождик да изображали утку и селезня, резвящихся в одном пруду.

Наступило утро. Ведьма Чу разбудила Ли Пина.

— Мой господин, вам следует позавтракать и отправляться писать иероглиф. А я буду приносить жертвы духам города, чтобы они вам не мешали.

Каллиграф отдал должное трапезе, поцеловал молодую жену и пошел в управление храмовой службы, где его ждала работа.

На сей раз, когда он принялся писать, кисть была ему послушна как никогда. Он написал иероглиф, весь будучи в восторге от своего таланта. Когда он закончил, чиновники и храмовые служки сбежались полюбоваться красотой иероглифа. Немедленно сообщили правителю города, что каллиграф Ли Пин прекрасно выполнил работу. Тот наградил каллиграфа двадцатью слитками золота в виде долек чеснока, конем по имени Прекрасный Светящийся В Темноте Яшмовый Лев и тремя кусками отличного шелка. Каллиграф не стал медлить и со всеми подарками отправился в дом ведьмы.

Та поджидала его у входа. Едва каллиграф вошел, как она низко поклонилась ему и проговорила:

— Мой господин пришел! С удачей или неудачей?

— С большой удачей, дорогая. Сегодня я написал иероглиф, и вышел он великолепно. Это ты помогла мне.

— Я молилась и приносила жертвы, — улыбнулась ведьма. — Духи склонились в твою сторону. Более того. Знай, милый, что отныне, какое дело ты бы ни затеял, оно получится.