Быстрее молнии. Моя автобиография - Усэйн Болт

Но вскоре на меня навалились все последствия моего провала. Я скрылся от толпы и принялся бесконечно корить себя за ошибку. Я не находил себе места. В голове смешались страх из-за травм и сомнения из-за гонки. Я был очень разочарован своим стартом. Я слишком сильно переживал из-за своего выступления.

Когда наступил вечер и я смог немного расслабиться, до меня стали доходить различные слухи и предположения относительно моего провала. У каждого было свое мнение на этот счет. Одна из версий была такова, что Блейк специально дернулся в блоках рядом со мной, это сбило меня с толку, и я начал движение – вот причина фальстарта. Мне подобные идеи совершенно не нравились.

– Послушайте, давайте не будем никого обвинять и говорить чепуху, – сказал я. – Я даже этого не видел. За многие годы я научился не смотреть на других атлетов, потому что кто-то всегда фальстартует, мы все соревнуемся друг с другом, поэтому если кто-то дернется или двинется вперед, этого будет недостаточно, чтобы я пустился бежать слишком рано. Поэтому не надо думать, что…

Люди ругали новые правила, считали, что они нечестные, а я стал одной из первых жертв. Причем жертвой звездного уровня, на кого правила не должны распространяться. Но мое мнение было непреклонным: правила должны касаться абсолютно всех. Я слышал, как кто-то из телевизионных комментаторов заявил, что мне нужно было помалкивать. Говорили, что когда гонка была остановлена, я должен был вести себя как ни в чем не бывало. Они предполагали, что если бы я не стал рвать на себе майку и сохранил спокойствие, официальным представителям забега было бы сложно меня дисквалифицировать, зная, кто я и чего достиг в спорте. Но я был против таких рассуждений. Если бы я поступил, как они подсказывали, то не смог потом чувствовать себя спокойным. Сознание того, что я поступил подло, мучило бы меня. Это было бы мошенничеством, а я этого не хотел. Как бы я провел остаток жизни, зная, что не заслужил ту золотую медаль?

Но не все разделяли мою точку зрения после того, как я был дисквалифицирован. Некоторые вставали с трибун и покидали стадион Даегу. Шоу для них было закончено.

* * *

Тренер не сказал мне ни слова по поводу фальстарта. Вплоть до сегодняшнего дня. Это был худший момент в моей беговой карьере, и он никогда не упоминал об этом, даже в шуточной форме. Возможно, потому что он понимал, какую это причинило мне боль. Я думаю, что он предоставил мне самому перенести тяжесть этой ситуации.

В первые дни после дисквалификации я пробовал успокоиться и собраться. Я играл в видеоигры с ребятами из ямайской команды, в том числе и с Блейком. Я смотрел матчи «Манчестер Юнайтед» в интернете. Несмотря на круглосуточный отдых, у меня не прибавлялось энергии. Мама и папа приехали, чтобы посмотреть мое выступление на соревнованиях. Я встретился с ними однажды вечером и принялся шутить, чтобы как-то поднять себе настроение после провала перед финалом на 200 метрах. Но я уже просто устал от того, что меня постоянно спрашивали: «Что вы теперь собираетесь делать со стартом на следующих забегах?»

Честно говоря, я и сам не знал, но пытался стряхнуть с себя тревогу. К счастью, мне была оказана столь необходимая поддержка, и когда я вышел из туннеля на стадион перед финалом на 200 метров, услышал рев толпы и почувствовал прилив сил.

«Мне на самом деле стоит сейчас сделать заявление, – подумал я. – Но я далеко не в лучшей форме – поэтому к чему все это?»

А затем я увидел детей в толпе. Они махали мне, улыбались и смеялись. И пока я с ними здоровался и подшучивал, реальность всего происходящего обрушилась на меня.

«Знаешь что? К черту весь этот стресс! – подумал я. – Я просто получу удовольствие. Я всегда умел расслабиться, и это делало меня чемпионом. Поэтому перестань волноваться и будь сам собой!»

Неожиданно я ощутил прилив счастья. Я меньше волновался и смог сконцентрироваться. У меня будто гора упала с плеч. Дети на трибунах напомнили мне меня самого в 2002 году, когда я надел шиповки на разные ноги и все равно выиграл. Я был чемпионом и, когда выходил из блоков, бежал изо всех сил. Меня поставили на дорожку номер три, довольно близко к линии поворота, и я чувствовал, как мышцы на спине напрягались, когда я проходил поворот. Но это не привело к тому, что я замедлился. Я финишировал со временем 19,40 секунды, а потом помог эстафетной команде на дистанции 4х100 побить еще один мировой рекорд со временем 37,04 секунды. Вот так я выкарабкивался из своих неприятностей.

Когда я отмечал эти успехи в Деревне, то уже мог спокойно оценить ситуацию. Я пришел к выводу, что все в этой жизни происходит не случайно.

«Если бы я не совершил фальстарт сейчас, – думал я, – возможно, проблемы догнали бы меня в следующем».

И тогда это была бы катастрофа. На горизонте уже показался Лондон 2012 года, и я не хотел продуть на защите своих титулов – уж точно не там.

«Господи, надеюсь, я получил хороший урок», – думал я.

И когда я смотрел на свои золотые медали, я молился о том, чтобы все мои неприятности кончились навсегда.

Я от всего сердца надеялся на это.

Тренеру очень не нравилось, когда я обсуждал свои травмы с журналистами. Он говорил, что мои жалобы только акцентируют внимание репортеров на боли. С психологической точки зрения это было плохо, потому что передо мной стояла задача искоренить боль, и разговоры о ней только усложняли проблему. Кроме того, это выглядело так, будто я находил себе оправдания, когда жаловался всему миру на травмы и нагрузки.

Но, черт возьми, мне надо было начинать подготовку к соревнованиям 2012 года, а я все продолжал хватать досадные травмы, спину сводил сколиоз, ахилловы сухожилия были слабыми. Утро после напряженной тренировочной серии было тяжелым: когда я вставал с постели, связки напоминали ржавую колючую проволоку, а временами казалось, будто я деревянная марионетка, но нити, управляющие мной, спутаны.

Эдди работал над ахиллами дважды в день, чтобы облегчить боль в суставах лодыжек и расслабить икры перед тренировками; он массажировал мне спину и позвоночник, убирая болевые ощущения пальцами. Я снова отправился в Мюнхен к своему врачу. Приближались Олимпийские игры в Лондоне в 2012 году, и я не мог себе позволить простоя в тренировках.

Сначала я работал усердно, выполняя каждую серию, – так усердно, что часто чувствовал головокружение и слабость после работы на дорожке. Я засовывал два пальца в рот, меня рвало, и таким образом я избавлялся от постоянной тошноты, но рвота не помогала избавиться от молочной кислоты, возникающей из-за жара в ногах. Момент Невозврата убивал меня ежедневно. Иногда я даже кричал от боли, когда Эдди разминал меня. Я падал на дорожку в изнеможении после интенсивной тренировочной серии, мышцы спины сводило ужасным спазмом. Он пытался расслабить мою окостеневшую мускулатуру и связки, и я мечтал, что когда-нибудь боль исчезнет навсегда.

«О, теперь уж я хорошенько отдохну после бега, – шутил я. – Теперь я поиграю в гольф…»