Река голубого пламени - Тэд Уильямс

Длинный Джозеф нахмурился.

— Нет. — Он смотрел не на собеседника, а скорее на что-то другое, словно следил за чем-либо, обладающим одновременно способностью летать и блуждающей неопределенностью движений золотой рыбки.

— Ну, в чем дело?

— Не знаю, — Длинный Джозеф оперся о поручни, все так же уставясь в четырехэтажное пространство над головой. Когда он снова заговорил, тон его голоса повысился. — Я просто… сам не знаю, парень. Сдается мне, я схожу с ума.

Джереми медленно положил наушники:

— Что вы имеете в виду?

— Да просто… Не знаю. Я все время думаю о Рени, о моем мальчике, Стивене. И о том, что я ничего не могу поделать. Только ждать, пока продолжаются здешние глупости.

— Это не глупости. Ваша дочь старается помочь своему брату. Кто-то убил мою доктор ван Блик. Это не глупости.

— Не злись. Я не хотел… — Длинный Джозеф впервые посмотрел на Джереми. Его воспаленные веки стали красными. — Но я… я ничего не делаю. Только сижу здесь весь день, каждый день. Без солнца, без воздуха. — Он сдавил пальцами горло. — Еле дышу. А вдруг я понадоблюсь моему Стивену? Здесь-то я ему ничем помочь не могу.

Джереми вздохнул. Такое случалось уже не в первый раз, хотя сегодня Длинный Джозеф был расстроен сильнее обычного.

— Вы же знаете — это лучшее, что вы можете сделать для Рени и Стивена. Послушайте, я ведь тоже беспокоюсь. Моя мать не знает, где я, и я не навещал ее две недели. Я у нее единственный ребенок. Но мы должны это сделать, Джозеф.

Длинный Джозеф снова отвернулся.

— Знаешь, а он мне снится. Такие странные сны. Вижу его в воде, он тонет, а я не могу до него дотянуться. Вижу, как он уезжает вверх на эскалаторе, даже лица не видно, но я-то опускаюсь вниз, а вокруг слишком много людей, и я не могу поехать следом за ним. — Старик Сулавейо развел руки и стиснул поручни широкими ладонями. Костяшки пальцев поднялись крошечными холмиками. — В этих снах он всегда уходит. Думаю, Стивен умирает.

Джереми не нашелся что сказать. Длинный Джозеф шмыгнул носом, выпрямился.

— Я и выпить-то хотел только для того, чтобы не пришлось так чертовски много думать. Думать о нем, о его матери — вся обожженная, плачет, но у нее рот не мог работать, и она только тихонько так подвывала… ууу… ууу… — Джозеф сердито вытер один глаз. — Не хочу больше об этом думать. Хватит. Вот почему я хотел выпить. Потому что это лучше, чем убивать себя.

Джереми напряженно уставился в дисплеи на консоли перед собой — словно взглянуть вверх, посмотреть на Джозефа означало бы рискнуть всем. Наконец Длинный Джозеф повернулся и побрел прочь. Джереми слушал, как в галерее шаркают его удаляющиеся шаги, медленные, как бой старинных часов. Потом послышались шипение и приглушенный стук закрывающейся за ним двери лифта.

— Рени, люди идут. — !Ксаббу коснулся ее руки, — Несколько. Я слышу голоса. Женские.

Рени осталась на месте, затаив дыхание, но в ее ушах звучал только ветер, игравший в прятки среди поломанных стеблей кукурузы. Каллен, пошатываясь, остановился рядом с ней, безвольный, как электронная игрушка, лишившаяся управляющего сигнала.

— У нас нет ни малейшего представления, кто они такие, — прошептала она. — И что впереди за место, тоже… кроме того, что это какая-то разновидность Соединенных Штатов.

Уж не вернулись ли они каким-то образом в альтернативную Америку Атаско? И хорошо это или плохо? Если вернулись, то мир индейцев им знаком, что являлось явным преимуществом, однако Братство Грааля рыскало бы по всем его уголкам в поисках людей, покинувших Темилюн.

Теперь и Рени услышала то, что !Ксаббу засек почти минутой раньше: приближающиеся голоса и звук множества ног, топающих по разоренному кукурузному полю.

— Пригнись, — прошептала она и потянула Каллена, заставив того опуститься на колени под прикрытие стеблей, а потом с помощью !Ксаббу осторожно уложила ученого на живот. Рени надеялась, что у раненого энтомолога сохранилось достаточно здравого смысла, чтобы не шуметь.

Звуки приближались. Мимо беглецов проходил внушительных размеров отряд, направлявшийся, возможно, к поврежденной ограде. Рени напрягла слух, пытаясь расслышать их разговоры, но уловила лишь несколько разрозненных фраз, которые, похоже, касались достоинств пудинга из патоки. Несколько раз упоминалась какая-то Эмили.

Что-то прошелестело рядом, почти неслышно задев листья возле головы Рени. Она повернула голову и увидела, что !Ксаббу исчез. Испугавшись, Рени смогла лишь замереть и лежать тихо, как мышь, пока в нескольких метрах поодаль с хрустом проходила невидимая группа. Ее рука лежала на спине Каллена, и Рени не сразу заметила, что гладит его круговыми движениями — так же, как много раз успокаивала испуганного Стивена.

Голоса остановились метрах в двадцати пяти от нее, и тут рядом снова возник !Ксаббу, высунувшись из стеблей так неожиданно, что Рени едва не вскрикнула.

— Там с десяток женщин чинит ограду, — сказал он тихо. — И какая-то странная штуковина — механический человек, указывающий, что делать. Думаю, им придется потрудиться — там предстоит поднять очень длинный кусок ограды.

Рени попыталась осмыслить услышанное.

— Механический человек? Ты имеешь в виду робота?

!Ксаббу пожал плечами:

— Если роботы такие, каких я видел по Сети, вроде нашего приятеля Т-четыре-Б — то нет. Трудно объяснить.

Рени отказалась от расспросов.

— Наверное, это не имеет значения. Как по-твоему, следует ли нам…

Маленькая ладонь !Ксаббу резко метнулась вперед и легко коснулась ее губ. При лунном свете Рени могла видеть лишь обезьяний силуэт, но он застыл в позе тревожного внимания. Через мгновение она тоже услыхала: что-то не таясь двигалось к ним, продираясь сквозь покосившиеся стебли.

Хотя пока не было оснований подозревать обитателей этой симуляции во враждебности, Рени все равно почувствовала, как ее сердце забилось чаще. На открытом участке неподалеку показалась тонкая фигурка, отделенная от них лишь рядом согнутых стеблей. Лунный свет озарил очень молодую женщину с европейскими чертами лица, широкими темными глазами и небрежной короткой стрижкой, одетую в грубый халат.

Пока Рени и !Ксаббу разглядывали ее, женщина присела на корточки, приподняла подол халата и стала мочиться, напевая себе под нос что-то неопределенное. Убедившись, что образовавшаяся лужа течет прочь от ее ног, а не наоборот, она, все так же напевая и бормоча, запустила руку в нагрудный карман халата и вытащила какой-то маленький предмет не больше виноградины, подняла над запрокинутым лицом, пока его не осветил лунный свет, а потом осмотрела с видом человека, совершающего какой-то важный ритуал в сотый, а может быть даже в тысячный раз.

Мягкий лунный свет на мгновение вспыхнул на гранях. Рени негромко ахнула, но и этого тихого звука хватило, чтобы испугать женщину, которая поспешно запихала крошечную золотую драгоценность снова в карман и стала озираться.