Грань риска - Робин Кук

Они подошли к столу Эдварда. Он был в возбужденном состоянии, словно перед этим хватил дюжину чашек кофе. Он жевал резинку, и его нижняя челюсть при этом нервически подергивалась. Сняв со стула стопку журналов и швырнув их в угол, Эдвард предложил Ким сесть на освободившееся таким образом место. Сам он уселся за стол.

Ким уставилась на Эдварда изучающим взглядом. Под его светло-голубыми глазами обозначились темные круги. На щеках и подбородке проступила двухдневная щетина.

— К чему вся эта лихорадочная деятельность? — спросила Ким.

— Все из-за нового алкалоида, — ответил Эдвард. — Мы уже начинаем кое-что о нем узнавать, и это очень нас обнадеживает.

— Я очень рада это слышать, — заверила Ким. — Но к чему все же такая спешка? Вас что, подгоняют какие-то жесткие сроки?

— Это волнение от предвкушения открытия, — пояснил Эдвард. — Алкалоид может оказаться чудодейственным лекарством. Если человек никогда не занимался наукой, он не сможет в полной мере оценить тот трепет, который охватывает исследователя, когда он чувствует близость подобного открытия. Это ни с чем не сравнимое чувство, а мы теперь испытываем его почти каждый час. Все наши догадки пока подтверждаются. Это просто невероятно.

— Ты можешь рассказать, что вам удалось узнать? — спросила Ким. — Или это тайна?

Эдвард подался вперед и понизил голос. Ким оглянулась по сторонам, но никого не увидела. Не видно было даже Элеонор.

— Нам удалось обнаружить активное при приеме внутрь психотропное соединение, которое проникает через гемато-энцефалический барьер, как горячий нож сквозь масло. Это соединение настолько активно, что действует в микрограммовых концентрациях.

— Ты думаешь, что именно это соединение поражало людей, из-за которых заварилась вся эта каша в Салеме? — предположила Ким. Она была настолько захвачена мыслями об Элизабет, что это было первое, что пришло ей в голову.

— Без всякого сомнения, — подтвердил Эдвард. — Это соединение и есть воплощение салемского дьявола.

— Но ведь люди, которые употребили внутрь зараженные зернышки, были отравлены, — проговорила Ким. — Они становились одержимыми ужасными припадками. Почему же вас так взволновало такое отвратительное соединение?

— Оно вызывает галлюцинации, в этом тоже нет никакого сомнения. Но мы мыслим более широко и думаем о будущем, — пояснил Эдвард. — Мы имеем все основания предполагать, что оно успокаивает, придает энергию и силу, и может даже усиливать память.

— Как вам удалось так быстро все это узнать? — спросила Ким.

Эдвард застенчиво усмехнулся.

— Пока мы ничего не можем утверждать с полной определенностью, — признал он. — Многие исследователи сочтут нашу работу некорректной и малонаучной. Единственное, что нам пока удалось сделать, это вывести общую идею того, чем должен оказаться выделенный нами алкалоид. Надо признать, что назвать нашу работу контролируемым экспериментом нельзя даже с большой натяжкой. Тем не менее, результаты очень впечатляющие, можно даже сказать, пугающие. Например, мы обнаружили, что препарат успокаивает находящихся в состоянии стресса крыс более эффективно, чем имипрамин, а этот препарат является эталоном антидепрессивной активности.

— Так вы думаете, что это галлюциноген с антидепрессивной активностью? — спросила Ким.

— Не говоря уже о прочем, — ответил Эдвард.

— А есть какие-нибудь побочные эффекты? — поинтересовалась Ким. Она все еще не понимала, чем так взволнован Эдвард.

— Нас не очень волновали возможные галлюцинации у крыс. — Эдвард снова улыбнулся. — Но если серьезно, мы не видели никаких важных побочных эффектов, кроме галлюцинаций. Мы ввели нескольким мышам огромные дозы этого соединения, и они, несмотря на это, счастливы, как свиньи в хлеву. Мы ввели еще большие дозы в культуру нервных клеток, и с клетками не произошло ничего катастрофического. Соединение не проявляет никакой токсичности. Это просто невероятно.

Продолжая слушать Эдварда, Ким все больше и больше расстраивалась из-за того, что он так и не спросил ее, как она съездила в Салем, и как прошло дело с захоронением головы Элизабет. Наконец, Ким взяла инициативу на себя и сама рассказала Эдварду о поездке, когда в повествовании Эдварда наметилась пауза.

— Ну и хорошо, — просто произнес он, выслушав ее рассказ о том, как она положила голову на место. — Я рад, что все так хорошо кончилось.

Ким только собралась рассказать, как она чувствовала себя во время этого эпизода, но тут в лабораторию буквально влетела Элеонор и завладела вниманием Эдварда, показав ему компьютерную распечатку. Элеонор, казалось, не замечала присутствия Ким, а Эдвард не удосужился представить их друг другу. Ким наблюдала, как они оживленно обмениваются мнениями по поводу полученной информации. Было совершенно ясно, что Эдвард очень доволен этими данными. Наконец, Эдвард выдал Элеонор какие-то ценные указания и напутствия, ласково хлопнул ее по спине. Элеонор исчезла так же быстро, как появилась.

— Итак, о чем мы говорили? — Эдвард обернулся к Ким.

— Получили еще какие-то хорошие новости? — спросила Ким, показывая на распечатку, принесенную Элеонор.

— Более, чем хорошие, — ответил Эдвард. — Мы начали определять структуру соединения, и Элеонор только сейчас удалось подтвердить наше предварительное впечатление о том, что это молекула, состоящая из четырех циклов с многочисленными боковыми цепями.

— Каким образом вы смогли все это выяснить? — Против ее воли его слова произвели на Ким впечатление.

— Ты и в самом деле хочешь это знать? — поинтересовался он.

— При условии, что ты все-таки пощадишь мою бедную голову, — предупредила Ким.

— Первым шагом было получение с помощью стандартной хроматографии представления о молекулярном весе, — начал объяснять Эдвард. — Это легко. Потом мы расщепили молекулу специфическими реагентами, которые разрывают только определенные типы химических связей. Затем мы попытались исследовать на хроматографе хотя бы некоторые из полученных осколков. Для этой же цели мы воспользовались также электрофорезом и масс-спектрометрией.

— Это уже выше моего понимания, — призналась Ким. — Я слышала эти термины, но не представляю себе процессы, происходящие при этом.

— Все это не так уж сложно. — Эдвард встал. — Основные положения совсем нетрудны для понимания. Очень трудно, как правило, бывает анализировать полученные результаты. Пошли, я покажу тебе нашу аппаратуру.

Он взял Ким за руку и буквально оторвал ее от стула.

Эдвард с энтузиазмом тащил упиравшуюся Ким по лаборатории, показал ей масс-спектрометр, обладающий высокой разрешающей способностью жидкостный хроматограф и оборудование для капиллярного электрофореза. Попутно он с воодушевлением объяснял, как именно используется все это оборудование для разделения фрагментов молекул и их идентификации. Единственное, что Ким поняла, это то, что Эдвард — прирожденный учитель.