Исход. Как миграция изменяет наш мир - Пол Коллиер

Если переводы полезны для тех, кто остается дома, то какая миграционная политика стран, принимающих мигрантов, будет способствовать возрастанию переводимых сумм? На первый взгляд может показаться, что ответ прост: такая, которая обеспечивает рост миграции. Однако ослабление миграционных ограничений может оказать контр-интуитивное воздействие на величину переводов. В недавнем проницательном исследовании делается вывод о том, что чем слабее ограничения на миграцию, тем меньше готовность мигрантов посылать домой деньги. Объяснение этого парадокса состоит в том, что в ответ на смягчение ограничений мигранты привозят с собой большее число своих родственников и это снижает необходимость делать переводы: вместо того чтобы отправлять деньги матери, мигрант выписывает ее к себе. Таким образом, как ни странно, переводы в родную страну могут оказаться более крупными при ограничительной миграционной политике. Может также показаться, что более образованный мигрант будет посылать больше денег по сравнению с малообразованным, и потому политика, поощряющая миграцию образованных кадров, вызовет рост переводов. В какой-то мере это, безусловно, верно: чем выше образовательный уровень, тем крупнее доходы, и потому образованные мигранты могут себе позволить делиться большей частью своего заработка. Однако с какого-то момента дальнейший рост образовательного уровня приводит лишь к сокращению переводов. Высокообразованный мигрант утрачивает желание вернуться на родину, его родственники, оставшиеся дома, тоже с большой вероятностью добьются успеха и не будут нуждаться в переводах; не исключено также, что такой мигрант окажется способен пригласить своих родственников к себе, вместо того чтобы посылать им деньги.

Несколько удивительно то, что при изучении таких явлений нам в первую очередь не хватает данных о политике стран, принимающих мигрантов. У нас до сих пор нет всеохватывающего количественного исследования, которое бы освещало всевозможные запутанные изменения миграционных правил и соответствующих практик по каждой отдельной стране. В итоге при проверке теорий о влиянии политики на величину переводов нам приходится довольствоваться приближенными критериями. Например, одним из приближенных критериев жесткости миграционной политики считается наличие в стране формальной программы по приглашению гастарбайтеров, поскольку такие мигранты не вправе привозить с собой родственников. В качестве другого критерия используется половой состав мигрантов, поскольку он дает некоторое представление о том, могут ли мигранты привозить с собой жен и матерей. С учетом этих оговорок факты убедительно говорят о том, что переводы, посылаемые в большинство стран, возрастают при некотором ужесточении миграционной политики в странах, принимающих мигрантов – в том смысле, что в страну перестают пускать родственников мигрантов. Этот эффект весьма заметен: образованные мигранты, не имеющие возможности привезти с собой матерей, значительно щедрее посылают домой деньги. Несколько легче оценить, учитывает ли миграционная политика образовательный уровень мигрантов – таким критерием служит наличие балльной системы. Использование подобных систем вызывает резкое сокращение переводов, из чего следует, что большинство стран миновало пик перевернутой U-образной кривой, описывающей соотношение между переводами и образованием. Эти результаты весьма важны, потому что они позволяют внести ясность в очевидный конфликт между интересами бедных людей в родных странах мигрантов и бедного коренного населения стран, принимающих их.

В то время как отдельные разновидности миграции способны уменьшить величину переводов, в целом поступления, приходящие от мигрантов, полезны и весьма важны для людей, продолжающих жить в некоторых беднейших странах мира. Подобно прочим видам помощи, эти переводы неспособны резко изменить ситуацию, но все же они вносят известный вклад в борьбу с бедностью.

Снижает ли миграция перенаселенность

Читатели, отозвавшиеся на мою книгу «Нижний миллиард», чаще всего критикуют меня за то, что я упустил из виду такую причину бедности, как рост населения. Если рост населения вреден для беднейших стран, то миграция должна быть полезна: ведь сокращается число людей, претендующих на пирог национального достояния. Так значит, чем меньше людей, тем легче жить бедным обществам? В наиболее явном виде польза миграции должна ощущаться на рынке труда: чем меньше трудящихся претендует на рабочие места, тем выше должны быть заработки у тех, кто не уехал за границу. Влияние эмиграции на заработки оставшихся было изучено лишь недавно. Один из моих студентов, Дэн Браун, провел такое исследование применительно к Ямайке. Он оценил, как эмиграция повлияла в этом государстве на величину заработков. Например, если в эмиграцию отправилось 10 % квалифицированных трудящихся, принадлежащих к определенной возрастной когорте, то насколько выросла зарплата у оставшихся работников? Он получил результат, типичный для подобных исследований – примерно на 4 %.

Из этого следует, что эмиграция оказывает положительное, но довольно скромное воздействие на заработки тех, кто остался дома. Более того, это воздействие будет ощущаться только имеющими аналогичную квалификацию. Если число образованных работников сокращается, то это сказывается и на заработках в неквалифицированном секторе. Благодаря квалифицированным трудящимся повышается производительность неквалифицированных, и потому отъезд квалифицированных трудящихся влечет за собой сокращение заработков у неквалифицированных. Собственно, это явление можно воспринимать как обратную сторону воздействия иммиграции на местное население стран, принимающих мигрантов: прибытие квалифицированных иммигрантов приводит к росту заработков у неквалифицированных трудящихся. Таким образом, по мере эмиграции квалифицированных людей из родных стран они оказываются там в дефиците, благодаря чему возрастает надбавка за квалификацию, в то время как производительность неквалифицированных трудящихся снижается, так как рядом с ними работает все меньше квалифицированных людей. Возможно, что эмиграция добрых фей из бедных стран в богатые идет на пользу как самим добрым феям, так и тем людям, которым они помогают в богатых странах, но этот процесс вряд ли можно назвать триумфом социальной справедливости.

Рост неравенства в бедных странах, вызванный сокращением числа квалифицированных трудящихся, усугубляется возвращением элиты – высококвалифицированных мигрантов, получающих зарплату международного уровня. Вследствие крайне низкой величины заработков на самом дне общества социальное неравенство, порождаемое этими различиями в производительности, принимает ошеломляющие масштабы, перекрывая даже самые дикие эксцессы американской корпоративной жизни.

Вообще я воздерживаюсь от разговоров о росте населения как одной из проблем нижнего миллиарда, потому что, на мой взгляд, эту проблему не всегда можно считать серьезной. За исключением таких немногочисленных случаев, как Бангладеш, бедным странам отнюдь не свойственно перенаселение. Напротив, зачастую они до сих пор отличаются весьма низкой плотностью населения, вследствие чего общественные блага размазываются по стране тонким слоем. Полигоном для естественного эксперимента по устранению перенаселенности путем эмиграции стала в XIX в. Ирландия. Население Ирландии после начала разведения картофеля стремительно возрастало вплоть до гибели картофельных посевов в 1845 году. В течение следующего столетия эмиграция вдвое сократила население Ирландии, но та оставалась хронически бедной по европейским стандартам. Даже если этот крупномасштабный отток населения, далеко превосходивший любую эмиграцию, вообразимую в наши дни, и оказал какое-либо благоприятное воздействие на рынок труда, очевидно, оно было весьма скромным. В конечном счете колоссальная диаспора, сложившаяся за 150 лет массовой эмиграции, стала для Ирландии серьезным активом. Например, благодаря лобби американских ирландцев, действующему в конгрессе США, те американские компании, которые делают инвестиции в Ирландии, получают особенно большие льготы от американских налоговых органов. Однако ждать 150 лет – это слишком долго.