Дара. Рождённая кровавой луной - Лила Каттен

пламя и почти доверилась ей, но неожиданно посмотрела на меня, шепчущую мысленно об опасности и благодарно кивает, улыбнувшись. А после отталкивается и падает спиной вниз в обрыв, вместе со своим малышом.

Из глаз текли слезы. Они душили меня, что даже вдох было тяжело сделать. Но когда та женщина повернулась ко мне меня вытолкнуло из этого кадра мощным ударом.

— Дара, — слышу крики Алана.

Смотрю на него находясь в каком-то судорожном цепенеющим состоянии.

— Слышишь меня? Ну же, возвращайся. Давай. Моргни, чтобы я понял, что ты меня слышишь.

С трудом моргаю.

— Отлично, а теперь максимально глубоко вдохни и выдохни так же медленно.

Повторяю все, что он говорит и постепенно начинаю ощущать свое тело.

Обмякаю в его руках обняв мужчину за шею.

— Что это было? Я словно не тут была.

— Пока не знаю. Где ты была? Ты сидела слышала, а потом просто застыла и не шевелилась вообще.

Жутко вспоминать и говорить вслух о том, что я видела, но рассказать все же стоило. Мало ли.

Алан не перебивал и даже не задавал вопросы. Только слушал.

— Может это какой-то фильм? Просто вспомнила его.

— И как часто ты видишь такие воспоминания? Сомневаюсь, что каждый раз стоит тебе услышать какую-то историю.

— Ничего не понимаю.

— Видимо стоит тебе все же понять сейчас, а не через неделю, — задумчиво говорит и встает.

— Куда мы?

Ведет в дом, заходим в спальню и встаем напротив длинного зеркала во весь рост.

Алан встает позади меня и обнимает.

Смотрю в зеркало, любуясь нами.

Мужчина улыбается и целует в шею.

— Ты хочешь перед зеркалом меня ласкать? — наслаждаюсь его губами, прикасающимися к шее. Руками, оглаживающими бедра.

Мир сужается до миллиметра, в котором только мы вдвоем. Жар поднимается от низа живота и охватывает меня всю, вновь устремляясь к истоку его.

Закрываю глаза и полностью отдаюсь его умелым рукам. Таким сильным, таким любимым.

— Алан… — вырывается шепот, когда мужская рука гладит лобок, скользя одним пальцем между половых губ. Только слегка задевая скрытый складками центр моего естества.

«Моя Дара», — раздается шепот в моей голове.

Стон вырывается один за другим, а ноги уже совершенно не держат такое мягкое, разнеженное тело.

«Подумай о том, кто я для тебя, как сильно ты меня любишь».

Снова проникает в мою голову и просит то, о чем я никогда не забываю.

— Ты для меня все… Ты мой мир… Целая вселенная, — отвечаю самую настоящую правду, потому что иного не чувствую.

— А теперь, — снова бархатом ласкает слух, — открой свои глаза и посмотри на нас. Посмотри внимательно, Дара.

Поддаюсь его уговорам, так как меньше всего я хочу вырываться в реальность.

Приоткрываю веки и вижу голубое пламя, что окутало нас обоих.

Распахиваю уже вовсю глаза, которые горят красными огоньками.

— Что… Что со мной такое? — меня пугает то, что я вижу.

Я не могу поверить в это. Опускаю голову рассматривая руки.

Они покрыты словно слоем из этого голубого свечения. Оно не жалит, не холодит.

Провожу по своей руке ладонью и ничего не ощущаю, только легкое тепло.

Алан, стоит по-прежнему за моей спиной и так же, как и я светится. Но стоит мне отойти, как с него сползает огонь, возвращаясь ко мне.

Поднимаю взгляд к его желтым глазам, внутри злость и непонимание борются с нежностью и любовью к нему.

Я вспоминаю ту девушку из моих видений и злость побеждает.

— Что ты со мной сделал? — спрашиваю не своим голосом, который пугает не только его кажется, но и меня саму.

Глава 39

Внутри поднимается волна протеста. Словно бунт и борьба. Мысли хаотично носятся то к одному, то к другому выводу о происходящем, остановиться на одном не могу.

Алан расплывается в глазах, которые заполняет будто огонь. Я обжигаюсь об него, но все равно не могу успокоиться.

В голову настойчиво пытается пролезть мужчина напротив, но я его не пускаю. Впервые такое получается.

Как только эта огненная сила наполняет меня полностью будто я сосуд, мне наконец удается с собой совладать и все проясняется: слух, зрение, обоняние. Все рецепторы работают сверхчувствительно.

Я слышу трепет крыльев бабочки за окном и звук крыльев летящей птицы. Ветер так волнообразно качает деревья что шелест листвы создает особую мелодию. Запах… я ощущаю его… Аромат мужчины, который сводит с ума до головокружения.

Где-то издалека слышу приближающийся к сердцу голос: «Дара».

Моргаю один раз, второй.

Алан приближается, а в груди становится теплее. Так тепло, как бывает только рядом с ним. Тянет руку ко мне, и я завороженная спиралью вихря, несущего меня к нему, поднимаю свою в ответ.

— Ты здесь? Все хорошо? Слышишь меня? — спрашивает аккуратно, но я слышу как переживает, это чувствует в тембре его голоса. Как же сильно он меня будоражит, затрагивая до молекулы каждую клетку.

— Да, — больше ни слова.

Он притягивает к себе молниеносно, и я растворяюсь, как, бывало, не раз. Я им поглощена без остатка.

— Я… Алан я испугалась, — обхватываю его в ответ цепляясь все крепче. — В чем дело?

Горло жжет при каждом новом слове. Я смотрю на свои руки, кожа стала снова обычной, никакого странного свечения. Оборачиваюсь к зеркалу и вижу… себя. Какая и прежде.

— Я ничего с тобой не делал, Дара, — поясняет он, встав за моей спиной. — Это все ты.

— Я? Что я? Кто я такая? — непонимание сильно волнует и подрывает спокойствие, но он приземляет. Четко действуя.

— Я показал тебе все это, потому что ты начала гадать, фантазировать. К тому же, у тебя сейчас такой период, что ты многого можешь испугаться, если увидишь сама и я не успею объяснить. До новолуния ты будешь меняться. Совершеннолетие — это не то, что привыкли считать люди. У нас все это означает другое. Трансформация силы. Ее приход, слияние с телом, овладевание. Открытие новых способностей в добавок у уже приобретенным. Но это все только в твоем случае. Обычный волк не имеет больше двух умений, если он альфа, другим достаточно и одного. В тебе их зарождается несколько. Но не хватает той, кто сможет этим управлять. Пока что вот такие выбросы могут продолжаться бесконтрольно.

Все что я слышала смахивало на мифологию. Я слышала, но не понимала ничего относящегося ко мне.

— Я не понимаю. Ни слова из того, что ты сказал. У вас — это понятно у кого. А я? Каким образом ты вписываешь в этот круг меня? Я что… — замолкаю, когда все