Новые рубежи человеческой природы - Абрахам Харольд Маслоу

У студентов, конечно, формируется мощная установка на внешнее научение, и они реагируют на оценки и экзамены, как азартные игроки — на выигрываемые фишки. В одном из лучших университетов страны юноша, сидя в парке, читал книгу. Его приятель, проходя мимо, спросил: зачем он читает эту книгу, ведь ее нет в списке рекомендованных. Получается, что единственным основанием для чтения книги может быть внешнее вознаграждение. В университетской среде, живущей как бы по законам игры в покер, такой вопрос был логичен.

Различие между внутренней и внешней сторонами учебы в колледже иллюстрирует история, случившаяся с Эптоном Синклером. В молодости он был слишком беден, чтобы оплатить обучение в колледже. Тщательно изучив каталог колледжа, он обнаружил, что если студент не справляется с курсом, то не получает зачета и должен вместо проваленного изучить другой курс. При этом колледж не брал со студента платы за второй курс, считая, что тот уже уплатил за один зачет. Э. Синклер воспользовался этой практикой и бесплатно получил образование, намеренно завалив все зачеты.

Во фразе "получить степень" сосредоточены пороки внешне ориентированного образования. Студент автоматически получает степень, проведя в университете определенное число часов, что засвидетельствовано зачетами. Всем знаниям, которым обучают в университете, приписывается некоторая стоимость в зачетных баллах, причем почти или вообще не делается различия между изучаемыми предметами. Так, например, работа на протяжении семестра баскетбольным тренером приносит студенту столько же зачетных баллов, что и семестр французской филологии. Поскольку реальную ценность видят только в получаемой степени, уход со старшего курса колледжа до его окончания воспринимается обществом как потеря времени, а родителями — как маленькая трагедия. Все мы слышали о матери, оплакивающей глупость своей дочери, которая, выйдя замуж, ушла со старшего курса: дескать, она напрасно училась. При этом о ценности знаний, приобретенных за три года учебы в университете, полностью забывают.

В идеальном колледже не было бы ни зачетов, ни степеней, ни обязательных курсов. Человек изучал бы то, что он хочет изучить. Мы с другом попытались воплотить этот идеал в жизнь, начав в Брэндейсском университете серию семинаров под названием "Семинары первокурсника — введение в интеллектуальную жизнь". Было объявлено, что курс не предусматривает ни списка литературы, которая должна быть прочитана, ни обязательных письменных работ, что он не дает зачетных баллов и что будут обсуждаться темы по выбору самих студентов. Мы указали также, кто мы такие — профессор психологии и практикующий психиатр, рассчитывая, что описание семинара и наших собственных интересов даст студентам понять, кому стоит прийти, а кому — нет. Те, кто пришли на семинар, сделали это по своей воле и по меньшей мере частично взяли на себя ответственность за его успех или неудачу. В традиционном образовании дело обстоит противоположным образом: так или иначе людей принуждают к нему.

В идеальном колледже внутреннее образование было бы доступно каждому, кто заинтересован в нем, — поскольку каждый может учиться и совершенствоваться. В числе обучаемых могли бы быть интеллектуальные, креативные дети, наравне со взрослыми; умственно отсталые — наравне с гениями (ведь даже умственно отсталые способны к эмоциональному и духовному развитию). Этот колледж был бы "вездесущим" в том смысле, что не ограничивался бы определенным помещением и временем занятий; учителем мог бы быть всякий, у кого есть нечто, чем он хотел бы поделиться с другими. Учеба в колледже продолжалась бы всю жизнь, ибо учиться никогда не поздно. Даже умирание может быть философски просветляющим, в высшей степени поучительным опытом.

Идеальный колледж был бы неким образовательным пристанищем, где вы могли бы попытаться найти себя, узнать, что вам нравится и чего вы хотите, к чему вы пригодны, а к чему — нет. Слушатели изучали бы разные предметы, посещали разные семинары, не будучи вполне уверены в том, куда они движутся, но двигаясь при этом к открытию своего призвания; открыв его, они смогли бы лучше воспользоваться технологическим образованием. Иными словами, главные цели идеального колледжа состояли бы в открытии идентичности и, на этой основе, открытии призвания.

Что мы понимаем под открытием идентичности? Обнаружение ваших истинных желаний и характеристик, а также способность жить так, чтобы они находили свое выражение. Вы учитесь быть аутентичным, быть честным в том смысле, чтобы ваше поведение и ваша речь правдиво и непосредственно выражали ваши внутренние чувства. Большинство из нас научилось избегать аутентичности: вы можете быть вне себя от гнева, но звонит телефон — вы снимаете трубку и сладким голосом говорите "Алло". Аутентичность — это приведение фальши к нулевому уровню.

Есть много методик обучения аутентичности. В тренинговой группе целенаправленные усилия ведут к пониманию вами, кто вы есть в действительности, как вы на самом деле реагируете на других людей. Это достигается благодаря тому, что каждому предоставляется возможность быть честным, рассказать, что происходит внутри него, вместо того, чтобы ограничиться демонстрацией фасада и вежливыми отговорками.

Люди, которых мы называем душевно здоровыми, сильными и уверенными, способны, по-видимому, яснее, чем большинство, слышать голос своих внутренних чувств. Они знают, чего хотят, и столь же хорошо знают, чего не хотят. Их внутренние предпочтения говорят им, что один цвет не идет к другому, что им не подходит шерстяная одежда, потому что она вызывает у них зуд, и что им претят поверхностные сексуальные отношения. В противоположность им, многие люди кажутся "пустыми" в том смысле, что они лишены контакта с их собственными внутренними сигналами. Они едят, отправляют естественные нужды и ложатся спать по часам, а не по сигналам своего тела. Они используют внешние критерии для всего, что они выбирают, начиная с еды ("это вам полезно") и одежды ("это модно") до вопросов ценностей и этики ("мой папа велел мне это").

Мы сильно мешаем нашим маленьким детям слышать их внутренние голоса. Ребенок может сказать: "Я не хочу молока", а мать отвечает: "Ну, ты знаешь, что ты хочешь немного молока". Или он может сказать: "Мне не нравится шпинат", а мать говорит ему: "Мы любим шпинат". Важная часть знания себя — это способность ясно слышать поступающие изнутри сигналы, так что мать отнюдь не помогает своему ребенку, когда мешает ему ясно воспринимать их. А ведь ей ничуть не труднее было бы сказать: "Я знаю, что тебе не нравится шпинат, но все-таки тебе надо его съесть потому-то и потому-то".

Эстетически развитые люди, по-видимому, обладают более четкими, чем большинство, внутренними голосами в том, что касается цветов, внешних пропорций предметов, гармоничности образов и т. п. Люди с высоким коэффициентом интеллекта подобным же образом обладают, по-видимому, сильным внутренним голосом, когда речь идет о восприятии истины: они видят, что одно соотношение правильно, а другое — нет, точно так же, как эстетически одаренные люди видят, что этот галстук подходит к этому жакету, но никак не к тому. К настоящему времени выполнено множество исследований, посвященных соотношению между творчеством и коэффициентом интеллекта у детей. Творческие дети — это, по-видимому, те, у кого есть сильный внутренний голос, говорящий, что правильно, а что ошибочно. Что касается нетворческих детей с высоким коэффициентом интеллекта, то похоже, что они утратили свой внутренний голос и оказались "прирученными", ожидая инструктажа или стимулирования от родителей или учителя.