Темный Исток. Гончие Дзара - Роман Титов

Я было собрался рассказать ему, сколько сил и времени потратил на сбор и изучение древних текстов, так или иначе связанных с лейрами и Тенями, но, вспомнив к чему это в итоге привело, решил отделаться неопределенным пожиманием плечами.

— Выглядят занятно.

Затворник, прищурившись, ухмыльнулся от уха до уха.

— Не то слово. Знаешь, вон та голова когда-то принадлежала старейшине махдийского племени, убитого его же собственной ученицей. Она всадила ритуальный клинок ему прямо между глаз. Отверстие от удара до сих пор сохранилась. — Он сиял так, будто в живую всю эту сцену наблюдал. — Если хочешь, можешь глянуть поближе.

— Нет уж, спасибо, — поспешил отказаться я. — Отрубленных голов в моей жизни и без того хватает.

— Ага. Точно. — Его лицу пора было бы уже треснуть от счастья. Казалось, еще немного и он загогочет на всю, а то и вовсе запоет. — Кстати, если интересно, то голова того чудика из пещеры в ящике под тобой. Решил не раскидываться добром понапрасну. Тем более, раз уж она тебе так приглянулась.

— Добром? — переспросил Изма, перестав жевать.

Но Затворник лишь отмахнулся:

— Как еще назвать источник важных сведений? Видели бы вы, что вытворял ваш мастер Риши, когда мы ее только отыскали…

Изма поджал губы и процедил:

— Без труда верю, зрелище было славное.

Я попытался скрыть вдруг охватившее меня смущение за стаканом с соком.

— Кстати, о зрелищах! — неожиданно встрепенулся Затворник, посерьезнев и сосредоточив все внимание на мне. — Что это ты пытался сделать там, на площади?

Все, кто находился в отсеке, одновременно замерли, перестав есть, и уставились на меня. Было более чем очевидно, какое именно действо их заинтересовало.

Я сглотнул, поиграл наполовину опустевшим стаканом, отставил его в сторону. Пристальные и выжидающие взгляды не исчезали. Тогда я, немного поерзав на месте, негромко проговорил:

— Ничего.

Каждый из троих отреагировал на мои слова по-разному. Изма что-то забормотал на незнакомом мне языке, Чшу’И громко и совсем невежливо фыркнула, а вот Затворник продолжил сверлить меня сузившимися в щелочки глазами. И ни намека на прежнее веселье.

— Риши, мы ждем искреннего ответа.

Немало опешив от подобной реакции, я поднялся на ноги. Аппетит пропал напрочь. Как и желание вести этот разговор.

— Я не сделал ничего, за что мне стоило бы объясняться. Тем более перед вами.

Затворник тяжело вздохнул, затем оставил тарелку в сторону и тоже встал.

— Я не собирался читать тебе нотаций. Я лишь хотел убедиться, что ты понимаешь, на какую скользкую дорожку едва не ступил. Даже для рядового лейра заигрывание с Тенями в подобном ключе чревато последствиями самого непредсказуемого толка.

Пришлось ему напомнить:

— Но я не лейр.

— Вот именно! Ты много больше, чем лейр. Но это вовсе не означает, что и на тебя общие правила перестали распространятся. Природа не любит, когда вмешиваются в ее дела и всегда воздает по заслугам. Нарушаешь ее законы, будь готов платить.

— Я всего лишь пытался защитить Аргуса, Изму и себя. Всеми доступными способами. — Обсуждать все это в присутствии того же Измы и почти незнакомой аборигенки было неправильно, но Затворник просто не оставил мне выбора.

— Голь на выдумки хитра, как говорят, — вдруг заметил он, отвернувшись, и в задумчивости склонился над головой махдийского старейшины. — Исчерпав доступные методы, ты решил перейти к запретным.

— Я ничего не решал. Я просто подумал, что мог бы… сделать это, и все.

— Мог бы призвать на свою сторону убитых тобою же мертвецов, — мягко уточнил Затворник. И почему-то в его устах это звучало действительно ужасно. Противоестественно. Словно ритуал черной магии из сказок.

Растерявшись от внезапного открытия, я больше не знал, что сказать. Повисла пауза, прерываемая лишь звоном вилки о тарелку Чшу’И да кряхтением Измы, пытавшегося дотянуться до трости.

Наконец Затворник вновь повернулся ко мне лицом.

— Риши, поверь, я более чем кто-либо понимаю твое стремление спасти друзей любой ценой, — вкрадчиво проговорил он. — Но существует такой тип цен, который ни ты, ни я, ни кто-либо другой не может себе позволить. Я знаю, я не вправе учить тебя чему бы то ни было. Но, пожалуйста, хотя бы запомни мои слова.

— Запомню, — сказал я и в этот момент ни капельки не лгал.

Полет до Саула затянулся. Когда я это понял, сил на то, чтобы бодрствовать уже не оставалось. До последнего стараясь не подавать виду, я, благодаря череде выносящих мозг событий, все же исчерпал лимит собственной прочности. Зевал где только можно и где нельзя, и в конце концов довел себя до того, что начал невпопад отвечать на заданные вопросы.

— О-о, батенька, — протянул Затворник, — да вы буквально спите на ходу!

Ну, разумеется, я этого не признал.

— Черта с два.

Хитро прищурившись, Затворник поинтересовался:

— Ну-ка, повтори, что я только что сказал?

Я правда хотел ему ответить. Хотел! Даже вид постарался себе придать наиболее высокомерный. Открыл рот и… хоть убей, не смог воспроизвести в памяти ни словечка. Будто кто на время питание в мозгу отключил — сплошная темнота.

— Что и требовалось доказать, — триумфально заключил Затворник, подмигнув тихонько хихикавшей в стороне Чшу’И. — Риши, пойди-ка ты лучше, приляг в моей каюте. Все равно наш пилот, похоже, не слишком торопится доставлять нас на место назначения, а так хоть свеженьким будешь.

Разочарованный, я закрыл рот и, приобняв себя руками, поежился. Изма к этому моменту давно уже оккупировал выделенную ему лежанку и, завернувшись в стеганое покрывало, громогласно храпел на весь отсек. Счастливчик.

Путешествия с малым комфортом мне были не в новинку. В прежние времена, когда мы с Мекетом только подвязались на ниве частного сыска, ежедневные скачки из системы в систему стали делом привычным. Случалось, что в гиперпространстве мы проводили больше времени, чем на поверхности какой-нибудь из планет, и суровые условия, вроде низкой температуры на борту, никогда особо не беспокоили мою довольно противоречивую натуру. Ко всему приходилось привыкать.

Но только не к мокрой одежде. Вот что в самом деле было невыносимым!

Больше часа прошло с тех пор, как мы оставили Боиджию, и все это время мне приходилось двигаться во все том же вымокшем до нитки наряде. Мокрая ткань туники неприятно липла к телу, при каждом лишнем движении вынуждая морщиться, штаны натирали в промежности, а в ботинках хлюпало, даже несмотря на все попытки вытряхнуть оттуда остатки дождевой воды. Будь я простым смертным, как пить дать, свалился бы с пневмонией. Ну а так приходилось лишь делать вид, что все в полном порядке. Будто и нет никаких проблем в том, чтобы чувствовать себя земноводным, которое волокут неизвестно зачем и куда.