Уступить искушению - Кэрин Монк

— Жаклин, мы так давно не виделись…

— Тем не менее вы неплохо выглядите. Похоже, тюремная жизнь не сильно сказалась на вашем здоровье.

— Я умею приспосабливаться к условиям. — Молодой человек пожал плечами. — Кроме того, я — маркиз де Бире, и они не посмели бросить меня в одну тюрьму со всяким уличным сбродом.

— Например, в такую, как Консьержери? — с сарказмом уточнила Жаклин.

— То, что вас с Антуаном поместили в такое место, было ужасной ошибкой. Видимо, вы многое пережили.

— Антуан умер там, — шепотом заметила Жаклин. У нее не хватило сил произнести эти слова громче.

Маркиз подошел к ней и взял ее за руки.

— Моя дорогая, если бы я мог вернуть его вам, то, не задумываясь, пожертвовал бы ради этого своей жизнью. — Его голос был таким нежным, что Жаклин на минуту потеряла бдительность. — Однако в память об Антуане, о вашем отце и обо всех аристократах, ставших жертвами кровавой революции, мы должны продолжать жить. Мы покажем этим грязным крестьянам, что нас невозможно сломить.

Грязные крестьяне — именно так Франсуа-Луи называл исконных жителей Франции. В другое время Жаклин безоговорочно согласилась бы с ним, но теперь ее возмутило то, как ОН назвал людей, работающих на земле. Она вспомнила рассказ Армана о том, как отчаянно крестьяне борются за свое существование.

— Сегодня я оставляю гостеприимный дом Харрингтонов и переезжаю к своему другу, — продолжал Франсуа-Луи, — но перед отъездом мне хотелось бы обратиться к вам с одной просьбой.

— Да?

— У меня временные трудности, к сожалению, я не перевел деньги из Франции, пока это было возможно, и теперь вынужден просить вас одолжить мне немного до тех пор, пока не решится эта неприятная проблема.

— Да, конечно, — ответила Жаклин после некоторого колебания. — Сожалею, что не могу дать вам достаточно много, так как мои средства также ограничены. В данный момент мы с сестрами живем, пользуясь гостеприимством Харрингтонов.

— Я буду благодарен за любую оказанную мне помощь, — уверил ее Франсуа-Луи.

— Сообщите свой банковский счет сэру Эдварду, и я попрошу перевести на него пятьсот фунтов из фонда моих сестер.

— Пятьсот фунтов? — недоверчиво переспросил ее Франсуа-Луи.

Жаклин почувствовала, что он начинает раздражать ее. Она шала, что при том образе жизни, к которому привык Франсуа-Луи, пятьсот фунтов были для него ничтожной суммой.

— Это все, что я могу, — сказала она ледяным тоном, думая о том, сколько стоит его новый туалет и как он умудрился оплатить за него.

— Я ценю вашу щедрость. — Тон, каким были произнесли эти слова, свидетельствовал об обратном. — Но есть еще один вопрос…

Она с недоумением посмотрела на него:

— Какой же?

— Он касается нашей помолвки. — Франсуа-Луи отвернулся к окну. — Мне бы хотелось знать, что вы думаете об этом. С того момента, как ваш отец предназначил вас мне в жены, прошло много времени и кое-что изменилось. Теперь я не могу предложить вам ничего, кроме своего титула. Мое финансовое будущее неопределенно. Так как вы тоже стеснены в средствах, я с пониманием отнесусь к тому, что вы выберете в мужья какого-нибудь состоятельного англичанина, который сможет обеспечить вас и ваших сестер. — Он искоса взглянул на Жаклин. — Короче говоря, я не буду возражать, если вы не захотите оставаться моей невестой.

Жаклин молчала. Он предлагал ей свободу от обязательств, в реальность которых она уже не верила. Правда, это был выбор ее отца… если они поженятся, то даже сейчас маркиз де Бире окажется неплохой партией — он обладает титулом, принадлежит ее миру, говорит на одном с ней языке. Он прекрасно понимает, что она потеряла, и сочувствует ей. В конце концов, он, так же как и она, стремится во Францию.

Но теперь замужество не было для Жаклин столь уж важно — все эти дни она думала только о том, как ей вернуться во Францию и спасти Армана, а если повезет, то и убить Никола Бурдона. Она не могла поделиться с Франсуа-Луи своими планами, а значит, не могла разорвать их помолвку, не нанеся ему оскорбления — он наверняка решит, что она отказывается от него только из-за денег, вернее, их отсутствия.

— Не думаю, что нам стоит принимать такое важное решения прямо сейчас. — Жаклин опустила глаза. — Мы оба оказались в чужой стране, и нам требуется время, чтобы приспособиться. Если вы не возражаете, давайте обсудим эту проблему позже.

Де Бире картинно поклонился:

— Как вам будет угодно.

Подойдя к Жаклин, он положил руки ей на плечи и поцеловал в губы. Этот поцелуй удивил ее, но не потому, что она его не ожидала, — просто он был таким сухим, формальным и вежливым, что она невольно сравнила его с тем, как целовал ее Арман. От его поцелуев ее сердце начинало дрожать.

— Я оставлю свой новый адрес сэру Эдварду, — сказал Франсуа-Луи, — чтобы вы всегда знали, где меня найти. Если не возражаете, я хотел бы навещать вас раз в неделю.

«Меня не будет здесь через два дня», — подумала она и вслух сказала:

— Да, конечно, как вам будет угодно. Франсуа-Луи повернулся и вышел из комнаты. Жаклин подошла к окну. Ей вдруг стало мучительно жаль той спокойной и беззаботной жизни, которая так неожиданно закончилась, и слезы сами собой полились из ее глаз.

Жаклин стояла, перегнувшись через перила «Анжелики» и тщетно молила Бога о скором конце. Она знала, что тошнота через некоторое время пройдет, но сейчас позывы были такими сильными, что грозили вывернуть ее наизнанку. В ее желудке уже ничего не осталось, но она не могла уйти с палубы и с тоской смотрела, как корабль то поднимается, то опускается на волнах — все же это лучше, чем сидеть одной в каюте Армана.

Она прижала разгоряченный лоб к обледеневшей стойке и сделала глубокий вдох. Воздух был солоноватым, но чистым и свежим. Жаклин почувствовала, что ей стало немного лучше. Морская болезнь была для нее сущей пыткой, но ее уже ничто не могло остановить. Арман во Франции, и чтобы добраться до него, нужно пересечь пролив. В ее путешествии морская болезнь — самое легкое испытание.

После того как Франсуа-Луи ушел, она написала записку Мадлен и попросила ее прийти. Как только сестра Армана появилась у нее, Жаклин сообщила ей, что получила новую информацию и им следует немедленно связаться с месье Лэнгдоном. Обе женщины поспешили к Лэнгдону домой: там Жаклин заявила, что отправляется во Францию на поиски Армана и просит помочь ей перебраться через пролив. Сначала Сидни отказался, не желая, чтобы ее смерть оказалась на его совести, но Жаклин пообещала добраться до Франции без его помощи, либо сообщить всю имеющуюся у нее информацию, когда он доставит ее на противоположное побережье.

После долгих препирательств Сидни наконец сдался: очевидно, его преданность Арману и желание помочь пре возобладали над тревогой за безопасность Жаклин.