Двойной шантаж - Лора Ли Гурк

— Мэг, по сути, спасла мне жизнь, — сказала она. — Если бы не ее помощь и заступничество, я бы умерла от холода и голода или стала проституткой, что даже хуже смерти.

— И все же, по твоим словам, ты только могла бы назвать ее своей подругой… Почему? Разве вы не были настоящими друзьями?

— Нет, что вы! — покачала головой девушка. — Наши отношения совсем не были похожи на вашу дружбу, скажем, с Джошуа. Когда живешь на улице, на уме только одно — выжить, чего бы это ни стоило. Если бы Мэг пришлось выбирать, умереть самой или остаться в живых, пожертвовав мной, она бы не моргнув глазом выбрала второе, ведь своя рубашка всегда ближе к телу. Вот из-за этого там, на улице, нет места настоящей дружбе.

— Да… трудно тебе пришлось…

— Человек ко всему привыкает, — сухо ответила Кэти и поджала губы.

— А как ты попала в Америку?

— Мы с Мэг попались на краже кошелька у одного щеголя из Вест-Энда, который оказался графом и вообще большой шишкой. Воровство само по себе считается серьезным преступлением, да еще нас угораздило обчистить карманы такой важной птицы, — можете себе представить, какой поднялся шум! Меня приговорили к тюремному заключению и ссылке в заокеанские колонии, а вот Мэг не повезло…

— Что с ней случилось?

Кэти помрачнела и отвернулась.

— Ее повесили на площади перед Нью-гейтской тюрьмой… — тихо проговорила она. — И меня повесили бы рядом, если бы не судья — ему понравилась моя хорошенькая мордашка, и он меня пожалел. Но в назидание меня заставили смотреть на казнь, чтобы это зрелище стало мне уроком на всю жизнь… — У нее перехватило горло, Кэти на мгновение запнулась, потом попросила: — Бога ради, давайте поговорим о чем-нибудь другом! Или еще лучше — сыграем в шахматы! Кажется, на одном из столиков есть шахматная доска.

Она поднялась с колен и направилась на другой конец гостиной к маленькому столику, на котором чьей-то заботливой рукой уже были расставлены шахматные фигуры.

— Неужели ты умеешь играть в шахматы? — удивился последовавший за ней Итан.

— Да! Мама научила меня, потому что, по ее мнению, любовницы богатых джентльменов должны владеть этим искусством наряду с рисованием, вышивкой и игрой на фортепьяно.

Итан вздрогнул, как от удара, и спросил:

— Что ты имеешь в виду? Можно подумать, твоя мать хотела, чтобы ты пошла по ее стопам!

— Думаю, она допускала такую возможность, в будущем, разумеется, — сказала Кэти, пожав плечами, словно ее совершенно не трогала подобная перспектива. — Вот на этот случай мама и обучила меня всему, что знала сама: английской грамоте, французскому языку, хорошим манерам, игре в шахматы и карты. Она была строгой учительницей и муштровала меня так, как не каждый офицер гоняет на плацу своих солдат!

— То есть ты прошла настоящую школу куртизанки?

— По сути дела, да. Моя несчастная мать не без оснований опасалась, что я не смогу удачно выйти замуж, и пыталась хоть как-то обеспечить мое будущее.

— Но ты была совсем ребенком! — воскликнул Итан. Он отнюдь не был сентиментальным человеком, но мысль о том, что мать могла готовить свою маленькую дочь к незавидной участи содержанки, потрясла его до глубины души. — Господи, это ужасно!

Девушка снова равнодушно пожала плечами.

— Попробуйте встать на ее место, — сказала она. — У нас не было ни денег, ни положения, ни связей, а я еще и незаконнорожденная. Что еще могла сделать для меня моя бедная мама?

Итану припомнилось мнение Кэти о значении связей и денег в жизни человека, высказанное однажды утром на кухне у Молли, и он предпочел сменить тему.

— Давай-ка лучше сыграем! — предложил он, усаживаясь за столик.

— Имейте в виду, что играю я неважно, — предупредила девушка, усаживаясь напротив. — Отчасти из-за нехватки практики, отчасти из-за того, что мама и сама не очень хорошо играла.

— Еще бы! — пробормотал он. — Разве содержанке под силу стать искусной шахматисткой? Ведь она уже в силу своего положения просто обязана всегда проигрывать своему любовнику, не так ли?

— Надеюсь, вы не имеете в виду меня? — исподлобья взглянула на него Кэти. — Я не собираюсь вам проигрывать, несмотря на то что вы сказали сегодня Холб-руку. Да я и не обязана, потому что я ваша любовница только на словах.

«Будь ты моей любовницей не на словах, а на деле, мы бы только и делали, что любили друг друга, а о шахматах ты бы и думать забыла!» — подумал Итан, а вслух сказал:

— Уверяю тебя, милая, будь ты и впрямь моей любовницей, я не стал бы тешить свое самолюбие мнимыми победами в наших шахматных турнирах!

Глядя на освещенное мягким светом лампы лицо Кэти, он представил себе плотские радости, которые могла бы дать ему эта любовная связь, и снова ощутил горячую волну желания.

За три недели, прошедшие с того февральского дня, когда Итан впервые увидел ее на Норт-сквер, Кэти удивительно похорошела. Благодаря полноценному питанию она немножко пополнела, и хотя все еще оставалась слишком худой, однако самые явственные следы перенесенных лишений исчезли: фигура чуть округлилась, черты лица заметно смягчились, сделав ее красоту еще совершенней. Но Кэти влекла его не только красотой, его удивлял и завораживал ее противоречивый, непредсказуемый характер.

Прекрасная, как ангел, она была способна безбожно врать; проявляя чудеса изобретательности, воровала кошельки, но отказалась от драгоценностей, которые он мог бы ей купить; воспитанная улицей, она умела быть жестокой, но вдруг заплакала от умиления при виде котенка, — словом, она была соткана из противоречий, и он находил ее от этого еще более пленительной.

Кэти сделала ход слоном и посмотрела на Итана, только сейчас заметив, что он смотрит не на доску, а на нее. Должно быть, она догадалась по его лицу, о чем он думал, потому что вдруг зарделась и торопливо заговорила, пытаясь перевести разговор на другую тему:

— Что это все я рассказываю о себе? Не пора ли и вам поделиться со мной своими секретами?

— А что бы ты хотела узнать?

— Мне любопытно, почему человек, воевавший когда-то за короля, вдруг превратился в его ярого противника.

— Ярого? — удивился он. — Ты считаешь меня ярым противником короля?

— Ну конечно, это же очевидно! Как будто вы сами не знаете! Но почему вы столь радикально изменили свои взгляды?

Собираясь с мыслями, он довольно долго молчал, устремив взгляд на шахматные фигурки, потом хмыкнул и снова посмотрел на Кэти.

— Если я скажу, что из-за отца, который был самым преданным тори во владениях короля, ты мне поверишь? — спросил он.

— Вы его ненавидели?

— Нет, я его любил!

— Тогда я ничего не понимаю!

— Видишь ли, — сказал Итан, катая между пальцами одну из выигранных у Кэти фигур, — мой отец был очень простодушным, открытым человеком. Он верил, что король — наш покровитель и защитник и что сомневаться в правильности его решениях великий грех. Я тоже верил в это, потому что верил он, ведь он был моим отцом!