Даниил Хармс - Александр Кобринский

Впрочем, окончательный разрыв в этот раз еще не состоялся.

Закончился год для Хармса чтением у Б. Эйхенбаума. Хармс считал, что Эйхенбаум ему ближе всего из всех формалистов, — и очень переживал, полагая, что его стихи остаются для Эйхенбаума в тени стихов Заболоцкого и Введенского. Впрочем, это были только его догадки: так проявлялась хармсовская мнительность — черта, изначально присущая его характеру и усиливавшаяся с годами. Впрочем, Хармс был весьма тверд в случаях, когда речь шла о защите эстетических позиций. Так, например, побывав 18 января 1929 года в Капелле, на вечере поэта Ильи Сельвинского, основателя Литературного центра конструктивистов, он возмущенно записывает: «То, что говорит Сельвинский, я начисто не приемлю! Все, что он говорит, — обратно моим убеждениям. Сельвинский — крепкий, дубинистый человек, на совершенно чужом пути. Если Эйхенбаум и компания молодых формалистов объединится с Сельвинским, я с ними не желаю иметь никакого дела».

Восемнадцатого февраля Хармс потерял мать. Надежда Ивановна Колюбакина скончалась от туберкулеза легких. Она болела уже довольно давно, и Хармс беспокоился о ее здоровье. 21 марта 1927 года ему даже приснился сон, что мама умирает, и на него как на человека очень суеверного это сильно подействовало. Сон сбылся два года спустя…

По-прежнему было очень трудно с деньгами. Несмотря на то, что в марте 1929 года вышла детская книга Хармса «Иван Иваныч Самовар», гонорар во многом разошелся за долги. Дело дошло до того, что нечем было платить членские взносы в Союз поэтов, и 10 марта постановлением общего собрания ЛО ВСП Хармса вместе с Введенским (который испытывал такие же проблемы) исключили из Союза за неуплату этих самых взносов (интересно, что вместе с ними был исключен и Осип Мандельштам). Решение общего собрания было утверждено 30 сентября. Впрочем, самому Союзу поэтов уже недолго оставалось существовать — наступала эпоха полной зависимости писателей и их организаций от государства.

Пятнадцатого марта Хармс участвует в вечере памяти Велимира Хлебникова — вместе с Маршаком, Заболоцким, Фединым, формалистами. А вскоре после этого он пишет небольшую драму «История Сдыгр Аппр» — фантасмагорию, напоминающую отдаленно хармсовские же рассказы о профессоре Трубочкине (в этом тексте его заменил профессор Тартарелин). По сюжету персонажу по имени Андрей Семенович отрывают руку, а профессору — откусывают ухо (впрочем, затем пришивают его на щеку). Прибежавшим милиционерам Тартарелин вежливо объясняет, что оба уха у него целы, а то, что одно из них на щеке, — то это по его воле. Прозаические куски перемежаются стихотворными вставками:

«Сдыгр аппр» или его различные фонетические варианты («здыгр», «апрр») представляет собой заумное заклинание, которое не только воздействует на реальность, но и создает ритмический рисунок. Характерны и алогичные изменения мотивации действий персонажей: они забывают о том, чего только что хотели, действуют совершенно противоположно осознаваемым целям, забывают, кто они такие и зачем явились. Всё это — характерные черты обэриутской поэтики, опробованные Хармсом еще в «Елизавете Бам».

Весной 1929 года, всё еще вдохновленный успехом вечера «Три левых часа», Хармс стал инициатором издания альманаха, о котором он долго мечтал. Это была очередная попытка выпуска сборника с участием обэриутов и, очевидно, попытка, которая была ближе всего к удаче.

Альманах должен был носить оригинальное название «Ванна Архимеда» — что, очевидно, было намеком как на гениальность его участников, так и на роль издания в предстоящих гениальных открытиях в литературе. Известно письмо Вениамина Каверина Лидии Гинзбург от 1 мая 1929 года, в котором описывался план издания:

Примерно в это же самое время, в начале мая 1929 года, Хармс составляет примерный план альманаха. В отличие от структуры, представленной Кавериным, у него не три раздела, а четыре: в отдельный раздел «Пиесса» он включил «Елизавету Бам» (объем — один авторский лист). В раздел «Стихи», общим объемом два авторских листа, вошли Заболоцкий, Введенский, Хармс, Хлебников и Тихонов, в «Прозу» — Каверин, Введенский, Добычин, Хармс, Тынянов, Шкловский, Олеша, а в «Критику» — Степанов, Гофман, Гинзбург, Бухштаб, Коварский, Шкловский, Тынянов, Эйхенбаум. Как видим, объем последних двух разделов не определен. Справа от списка — фамилии ответственных за формирование разделов: «Стихи» — Введенский, «Проза» — Каверин, «Статьи» — Гофман, «Пиесса» — Хармс.

Раздел «Критика» был целиком заполнен формалистами — как старшего поколения, так и молодыми. Как известно, в 1927 году прекратил свое существование домашний исследовательский семинар Тынянова — Эйхенбаума (руководители объявили, что участники семинара больше в их руководстве не нуждаются), и их ученики («младоформалисты») решили создать свое научное сообщество — уже независимо от старших. Возглавил его молодой и талантливый литературовед и лингвист Виктор Гофман, а в состав его вошли Н. Степанов, Л. Гинзбург, Н. Коварский, Б. Бухштаб и В. Каверин. Как мы видим, если добавить их учителей — Шкловского, Тынянова и Эйхенбаума, — то получится один к одному критический раздел «Ванны Архимеда» (исключая Каверина, «перешедшего» в раздел прозы).