Преемственность - Д.Дж. Штольц

Уилл уловил угрозу в этом мягком предостережении и побледнел. Граф довольно кивнул.

— Дочь моя, — обратился Филипп к Йеве. — Принеси чистую одежду, постельное белье да смени повязки Уильяму, а то бедняга Него уже натерпелся за сегодня, а других слуг я привлекать не хочу — у них слишком длинные языки.

Йева поклонилась и вышла, в коридоре послышались торопливые удаляющиеся шажки и шелест юбки по полу.

Филипп и Уильям остались вдвоем, дверь в коридор осталась открытой. Граф взял стул, поставил его посередине комнаты и сел, развернувшись лицом к гостю, и сложил руки на груди.

Уильям чувствовал себя не в своей тарелке, когда холодные глаза Филиппа изучали его из-под густых бровей, словно проникая в душу. Граф улавливал каждое движение глаз Уильяма, считывал всякую мимолетную эмоцию и трактовал ее. То, что он увидел в этом молодом рыбаке, которого явно угнетало такое пристальное внимание, устроило Филиппа. Толковый, не агрессивный и уважительно относящийся к другим — граф успокаивал себя, что проблем с этим Уильямом возникнуть не должно. Даже несмотря на его попытку побега — но и та была обоснована в свете предположения Уильямом, что он находится у Райгара Хейм Вайра.

Для Уильяма время тянулось бесконечно долго. Наконец, в проеме двери показалась хрупкая дочь графа с волосами цвета бронзы, украшенными золотистым обручем.

Йева внесла все необходимое, обошла отца и села на кровать. Уильям под пристальным взглядом графа стянул окровавленную рубаху и позволил перевязать себя, боясь даже дышать лишний раз, когда Йева касалась его. Да что уж там, он даже смотреть старался всегда в противоположную от девушки сторону! По губам Филиппа проскользнула легкая улыбка, он так и продолжал сидеть на стуле и разглядывать молодого вампира.

Него принес кувшин среднего размера и оловянный кубок — обычно в такой посуде подавали вино к столу. Он осторожно поставил это на второй стул и исчез, раскланявшись. Уже наступила ночь, так что порядком уставший от потрясений за день Управитель направился спать, хватаясь за сердце.

Уильям бросил быстрый взгляд на кувшин, потянул носом аромат, исходящий из него, и тотчас клыки невыносимо заломило, а голова закружилась. В кувшине была кровь, ее запах растекся по камере, наполнил его, как вода наполняет бокал до верхов, и вампир, окруженный этим сладким ароматом, жадно его вдыхал. Однако он старался не показывать виду и терпеливо ждал, пока Йева не закончит с его ранами и лишь тайком гладил изнутри языком зубы.

Растущая луна скользнула вверх; на небесном полотне зажглись яркие звезды, и лунный свет залил камеру. Йева окончила перевязывать раны и, собрав грязные бинты, хотела уже было попросить Уильяма встать, чтобы застелить кровать, но тот остановил ее.

— Спасибо вам! Дальше я сам все сделаю.

Филипп кивнул, подтверждая сказанное рыбаком, и обратился к дочери.

— Дочь моя, благодарю тебя. А теперь оставь нас двоих, пожалуйста. Дверь можешь чуть прикрыть.

Йева обеспокоенно взглянула на отца и Уильяма и выскользнула из камеры.

Когда наступила полная тишина и остался только шум реки, Филипп разжал замок из пальцев и указал рукой на кувшин.

— Теперь пей. Ты хорошо держишься, сила воли есть. Значит не соврал мне относительно того, что ни в кого не вгрызался.

Уильям на ватных ногах подошел к стулу и дрожащими руками наполнил кровью бокал. Затем медленно вернулся, сел на кровать и так же неторопливо, пугливо озираясь на графа, осушил сосуд. Потом встал, налил еще раз, но выпил уже жадно и быстро, и так, пока не опорожнил кувшин. Боль в горле чуть поутихла, клыки стало ломить куда меньше, а едва теплая кровь разлилась горячей волной по телу, подобно крепкому алкоголю. Уильям прикрыл глаза, смакуя, потом, вспомнив о графе, открыл глаза.

— Стало лучше?

— Да, горло не так сводит.

— Отлично. А теперь расскажи мне все.

— Что именно вы хотите знать?

— Я же сказал, что хочу услышать всё. Расскажи с самого рождения: кто ты, кто твои родители, где жил, чем занимался, где научился читать, были ли у тебя друзья, враги или любовь. Расскажи все о том, что с тобой приключилось за всю твою жизнь. Потом уже перейдем конкретно к тому, что случилось в последние две недели, там мне понадобятся детали, вплоть до точных фраз. Впереди у нас длинная ночь, и к утру я хочу знать о тебе все. Ты будешь в моем замке гостем продолжительное время, и мне нужно понять, кого я впустил в свой дом.

Голова у Уильяма чуть закружилась, словно он действительно выпил крепкий напиток, а приятная легкость расползлась по телу, согревая. Зачем такому могущественному графу знать все об обычном рыбаке? От одной только мысли о том, что придется все рассказать о Вериатель, ему становилось дурно, но обманывать графа тоже было нельзя. Что-то подсказывало, что тот раскусит любое вранье в два счета, да и обхитрить Филиппа сказочными историями не получится. А потерять доверие столько могущественного человека, то есть вампира, которому Уильям обязан жизнью, ох как не хотелось!

Он собрался с духом и начал рассказывать про своего отца, про матушку и брата. Филипп слушал с интересом, не гнушаясь того, что историю своей жизни ему ведал обычный рыбак. Кровь развязала слегка язык Уильяму, и тот подробно описывал внешность и характер родителей, брата, бабушки и дедушки, а также окружение Вардцев и Вардов. Говорил много ненужного, терялся, сбивал сам себя с толку и возвращался в истории назад, пытаясь объяснить то, что Филипп уже давно понял. А когда дошел до момента, где познакомился с Кельпи, граф удивленно вскинул брови.

— Ты показал Кельпи язык? — Граф совсем слегка улыбнулся, представив, как восьмилетний мальчуган корчил рожи могущественному водяному демону и дразнил его.

Уильям стал рассказывать дальше, про своего друга Вларио, про жизнь при храме, про то, как старый служитель учил его грамоте. Наконец, он поведал про пожар и как с огня вытащили обгоревшие трупы отца, друга и старого учителя, как пламя пожрало все, что было ему дорого. Он открыл душу, рассказав, как тогда ему стало плохо и он пошел снова на озеро и встретил Кельпи, как приходил к ней день за днем. Граф молча слушал сбивчивый рассказ, странно поглядывая на этого уже совсем необычного рыбака. Наконец, когда Уильям, у которого с непривычки много говорить уже заплетался язык, вспомнил про последний день на озере, как он погладил кобылу, Филипп едва не вскочил со стула.

— И она тебе ничего не сделала?

— Нет, ей же стена мешала, — почесал голову Уилл. Для него это было само собой разумеющееся.

— Уильям, ты знаешь, зачем Кельпи нужно, чтобы ее кто-нибудь коснулся?

— Нет, — признался честно Уильям. — Я читал в сказках, что они ждут касания, а потом утаскивают на дно.

— Это все выдумки. Кельпи — это демон, и очень могущественный. И вблизи рек и озер он может утаскивать силой кого угодно. Но облик обычной лошади либо человека они используют, чтобы заключать договора с людьми и после обманывать их. Если человек сам добровольно касается их, то жеребец или кобыла, зависит от пола демона, получают над его мыслями и душой полную власть. Они могут питаться рыбой с озера, а могут рвать на куски человека, но вот эта власть над душой и телом — это для них как сочная морковка для коня! И когда ты ее коснулся, то в твоем отношении не стало для нее стены, в ту же секунду эта хитрая демоница, воспользовавшись твоей детской наивностью, должна была тебя сожрать. Хочешь сказать, что она тебя отпустила?