Игра на выбывание - Нил Уайт

– Я никуда не побегу, – произнесла Моника сквозь стиснутые зубы. Голос звучал едва слышно, рана продолжала кровоточить. С трудом дыша, Моника опустилась на колени. – Не собираюсь играть в ваши игры.

До ее головы дотронулись чьи-то руки. Моника вскрикнула от боли, и тут с нее сняли повязку. Моника несколько раз моргнула – впрочем, вокруг было слишком темно, чтобы свет бил по глазам. Осмотрелась, увидела высокую дырявую крышу, опиравшуюся на металлические опоры, и длинные бетонные платформы. Заметив какое-то движение, Моника разглядела двух людей. В лунном свете можно было различить только силуэты.

– Кто вы? – спросила Моника.

Одна фигура шагнула вперед. Судя по узким плечам, это была женщина, хотя рассмотреть ее как следует не удавалось.

– Отпустите меня, пожалуйста, – выговорила Моника и опустила голову. Кровь и слезы капали на пол. Женщина подошла ближе.

– Ты – подарок ему от меня. Поэтому отпустить тебя могу, только если он сам захочет. – Женщина повернулась к спутнику: – Ну как, хочешь?

Моника снова подняла голову и, увидев лицо женщины, открыла бы рот от удивления, если бы не боль в скуле. Она несколько раз моргнула, чтобы развеялся красный туман перед глазами и ушли разноцветные точки. Обретя дар речи, Моника произнесла:

– Не понимаю… Зачем?..

Мужчина подошел ближе, но он был у нее за спиной, и Моника не могла видеть его лица.

– Это для тебя, – сказала ему женщина.

Моника закрыла глаза и услышала, как он расстегивает ремень прямо у нее над головой. Попыталась отползти, но мужчина схватил ее за волосы, прежде чем она успела сдвинуться с места. Дыхание его участилось, и по быстрым движениям рук Моника догадалась, что происходит.

– Перестаньте, – расплакалась девушка.

Испытывая одновременно и отвращение, и страх, она пыталась отстраниться, но он продолжал, энергично дергаясь и сопровождая свои действия стонами. Моника поглядела на женщину – та явно наслаждалась ситуацией, выжидающе замерев на корточках. Мужчина издал протяжный стон и ахнул, рука его расслабилась, и женщина прыгнула вперед с прозрачным пластиковым пакетом в руке. Набросила Монике на голову и затянула. От неожиданности Моника сделала глубокий вдох, и пластик попал в рот. Пакет плотно облепил лицо, и Моника выдохнула. Но легкие уже ощущали нехватку воздуха, к тому же он стал горячее. Через пластик Моника видела, как мужчина отошел в сторону, застегивая брюки.

Но его загораживала женщина. Зубы оскалены от натуги, глаза прищурены. Сделать вдох было практически невозможно. Моника поняла, что это конец. Хотелось попросить у всех прощения. Моника знала, сколько боли причинит случившееся ее родителям и брату. Уже почти задохнувшись, она конвульсивно вздрагивала в попытках сделать хотя бы еще один вдох.

Глаза она старалась держать открытыми, чтобы бросить вокруг последний взгляд, но видела только женщину. Ее округлившиеся глаза были полны маниакального злорадства. Потом все вокруг померкло. Легкие все еще боролись за воздух, но Моника ощутила покой. Скула больше не болела. Казалось, кто-то постепенно убавлял свет в помещении. Рядом смеялись и кричали. Где-то неподалеку плакал ребенок. Мимо снова проехал трамвай, раздавались обычные городские звуки, но постепенно и они отступили. Все вокруг заволокло туманом, и Моника почувствовала, как опрокидывается на спину и ударяется о бетон, но на этом падение не закончилось, и она стала медленно погружаться в темноту.

К утру голова у Джо не прошла. Он попытался сесть и поморщился от острой боли. Тут же почувствовал у себя на плече чью-то руку.

– Не вставай, подожди…

Джо узнал тихий голос Джины. Попытался сфокусировать взгляд и увидел, что в руках она держит стакан воды и таблетки.

– Прими, – велела она. – Будет легче, это обезболивающее.

Джо спустил ноги с кровати.

– Боюсь, в такую рань мой внешний вид оставляет желать лучшего, – сонным голосом произнес он и закашлялся. От этого голова разболелась еще сильнее. Джо поблагодарил Джину за таблетки и проглотил их, запив водой.

– С утра все не красавцы, – ответила Джина и встала с кровати, чтобы раздвинуть занавески. Прищурив усталые глаза, Джо поглядел на ее спину. На Джине была ночная рубашка из кремового шелка, коротенькая и сексуальная. Когда Джина встала на цыпочки, край приподнялся, выставляя напоказ белые трусики. Несмотря на головную боль, Джо залюбовался ее фигурой. Когда Джина снова повернулась к нему, поспешно отвел взгляд, но, судя по улыбке, она поймала его с поличным.

– Вижу, тебе уже намного лучше, – прокомментировала Джина и направилась к двери. – Завтрак через десять минут. Жду внизу.

Джо украдкой усмехнулся, слезая со скрипящей кровати. Ночь он провел в гостевой спальне Джины. Кровать была узкая, явно предназначенная для тех редких случаев, когда приходилось кого-то приютить. Вспомнив вчерашний вечер, Джо поморщился. Когда головокружение у него прошло, Джина решила открыть бутылочку вина. Вряд ли врачи посоветовали бы такой способ лечения, но боль притупилась. Однако теперь Джо был уверен, что причина его сегодняшнего вялого состояния не только в ударе по затылку.

Джо поковылял в ванную. Зеркало между шкафчиками не пощадило и отразило всю неприглядную картину. Вокруг глаза все распухло и побагровело. Вопросов не избежать, но и дома отсиживаться тоже не дело. Поморщившись, Джо поплескал в лицо водой, а потом вышел из ванной и принялся одеваться. Пришлось натягивать вчерашнее. Джина выстирала его рубашку и повесила на дверь спальни сушиться. Следы от крови остались видны, но, по крайней мере, теперь Джо не напоминал героя фильма ужасов.

Он спустился на первый этаж, Джина уже оделась и готовила завтрак – яичницу с беконом. На гриле поджаривались сосиски. Морщась, Джо опустился на стул и откинулся на спинку, пока Джина накладывала в его тарелку еду.

– Ну и что собираешься делать? – снова спросила Джина. – Не передумал насчет полиции?

– Я уже сказал – ни за что, – ответил Джо. – Ну, синяк под глазом, ну, голова трещит – подумаешь… Наверное, так мне и надо. Не знаю, кто мне врезал, но в полиции от души посмеются, когда к ним прибежит за помощью весь из себя крутой адвокат, защитник преступников.

– Таких у нас мало, – возразила Джина. – Большинство понимает, что каждый просто выполняет свою работу.

– Но желающие поднять шумиху найдутся всегда.

– Мы должны знать, что произошло, – не сдавалась Джина. – Мы – это я, Моника и все остальные, имеющие отношение к делу Ронни.

Джо нахмурился:

– Согласен. Извини. Не волнуйся, сам разберусь, без полиции.

И он принялся за еду. Макая сосиску в яичницу, Джо сообразил, что у него со вчерашнего вечера маковой росинки во рту не было – поужинать так и не дали. Тут у Джины зазвонил телефон. Судя по ее многозначительной улыбке, звонили спросить о его состоянии, ведь телефон Джо был сломан.