Судьба зимней вишни - Людмила Зарецкая

– Так ты что, совсем-совсем не в курсе?

– Абсолютно. Мне в прокуратуре сказали: «Мы тебя, Инна Сергеевна, шибко любим и горячо уважаем, но сюда ходу нет. Стоп, машина».

– Жаль, – искренне огорчилась я.

– А я вот все думаю, – задумчиво вступила в разговор примолкшая было Лелька, – почему тебе Таракан сказал, что в подозреваемых числится кто-то из твоего окружения? Да и Петрович, как ни крути, тоже в этом же направлении рыскал…

– Сама не понимаю, – призналась я. – Я наркотиками точно не торгую. Ты с Инкой тоже. И Наташка с Настей. Даже Павел тут ни при чем. А Петрович действительно, как понял, что я – не та, за кого он меня принимал, все-таки не сразу отвалил. Продолжал розыски.

– Это ты знаешь, что мы тут ни при чем, а Петрович вполне мог и не знать, – резонно заметила Лелька и вдруг испуганно закрыла рот ладошкой. – Алиса, а помнишь, в моем салоне погром был? Там ведь точно что-то искали, может, это Петрович?

– Может, – подумав, рассудила я, – там ведь у тебя даже не разбили ничего. Просто не очень аккуратно обыск провели. Вполне возможно, что он тебя за сбытчицу принял и проверил на всякий случай. Кстати, исчез он вскоре после этого…

– Ой, мамочки! – заголосила Лелька. – Я только теперь поняла, каково тебе знать, что он считал тебя преступницей! Даже меня от предположения, что он меня подозревал, в дрожь кидает.

– Подождите, – прервала нас Инка. – Это все, конечно, хорошо. Но преступница-то все-таки есть! И если бы она была не из твоих, Алиска, знакомых, Петрович до сих пор ходил бы живой и здоровый. Девочки, давайте думать, кто же это все-таки может быть.

Мы продумали все возможные варианты, по косточкам разобрав практически всех знакомых. Даже Леночку с Ируськой. Даже Лору. Не получалось ровным счетом ничего. Ни одна кандидатура не тянула на страшную торговку наркотиками и человеческим телом.

– Нет у меня таких знакомых, – через час сдалась я. – У меня вокруг одни приличные люди. Не считая, конечно, Илларию Венеди…

– Э-э-э, ты чего? – затормошила меня Лелька, увидев, что я впала в прострацию.

– Девочки, – прошептала я придушенным голосом. – Я поняла. Это Иллария.

– Что Иллария? – не поняла Лелька, а Инка внимательно на меня посмотрела.

– Мадам – это Иллария.

– Да ну, ты с ума сошла! – замахала руками Лелька. – Твоя бывшая свекровь, конечно, редкостная мегера, но в убийцы все-таки не годится.

– Да нет же. Все сходится. Петрович первый обратил внимание, что она живет не по средствам. Я никогда об этом не задумывалась. Откуда у никогда не работавшей пенсионерки деньги на маникюр и модную одежду? У нее в загранпаспорте четыре визы за последний год. Мы ж не в Америке живем…

– Может, Артемий помогает? – неуверенно спросила Лелька.

– Лелик, ты что, моего бывшего не знаешь, да он за копейку удавится… И еще, я только теперь поняла, что Петрович за ней следил. Я его как-то у нее во дворе встретила, он смутился ужасно. Наплел мне, что клиент у него в соседнем подъезде живет. А сама Иллария слежку заметила и даже через меня дала Петровичу об этом понять. А потом, когда он не успокоился, убила его.

– Да ну… – гнула свою линию Лелька, – что она, Шварценеггер – человека убить?

– Ну не сама, конечно. Люди ее убили.

– Ужас какой! – Лелька зябко передернула плечами.

– Еще бы не ужас! И Артемий…

– Что? Тоже в курсе?

– Не знаю, честное слово! Но он когда про Петровича узнал, то нахамил мне. Сцену ревности устроил. А потом, когда Петрович уже не мог никого разоблачить, Артемий снова звонил. Такой ласковый, я его даже не узнала.

– А что? – задумчиво сказала Инка. – Бред бредом, а очень похоже на правду. Как говорится, версия логически не противоречивая.

– Особенно если учесть, что ничего лучшего мы все равно придумать не можем, – уточнила я.

– И что ты теперь будешь делать? – полюбопытствовала Лелька.

– Не знаю, – призналась я. – С одной стороны, я от Илларии ничего хорошего в жизни не видела. Кроме гадостей. Так что буду только рада, если ее в тюрьму посадят. С другой стороны, она Сережкина бабушка. Представьте, какая у ребенка будет моральная травма… Да и Артемия из – за границы сразу отзовут. Будет тут под ногами путаться, жизнь мне отравлять… Думаю, пусть все идет своим чередом.

На том мы и порешили. И провели остаток выходных в свое удовольствие.

* * *

Понедельник прошел относительно спокойно, вторник тоже. А в среду утром я вновь увидела у себя в приемной Таракана. Кровь бросилась мне в голову.

Теперь, когда я точно знала, что за убийством Петровича стоит моя бывшая свекровь, меня уже просто оскорбляло внимание капитана Бунина к моей скромной персоне. Влюбился, что ли?

Правда, завидев меня, Таракан вежливо поклонился и поспешил в сторону входной двери.

– Ну что он сюда повадился? – жалобно спросила я у Леночки.

– Кто? – секретарша подняла голову.

– Да Тара… капитан этот.

– Не знаю, – удивилась Леночка, – я его здесь сегодня не видела.

– Интере-е-есно, к кому же он тогда приходил?

– Не знаю, Алиса Михайловна. Спросить у девочек?

– Не надо, – отмахнулась я. – Меня его визиты не интересуют. Бесят, конечно, но спрашивать, что ему понадобилось, я считаю ниже своего достоинства.

Двумя часами позже мне позвонила тетя Дуся. Я несколько раз проведывала ее в больнице, и мы со старушкой успели подружиться. Правда, найти в себе мужество признаться, что она принимает меня за Лору, я так и не смогла.

Оказалось, что сегодня старушку выписывают домой. Я с готовностью согласилась за ней приехать и уже через сорок минут припарковалась в уютном дворике, где на лавочке сидели все те же старушки – с беленьким хвостиком и с высоченной халой.

– Здравствуй, Евдокия, – степенно поздоровалась дама, которая грозилась запомнить номер моей машины.

– Здравствуй, Клава, – кивнула тетя Дуся.

– Поправилась, значит?

– Да вот, Бог помиловал.

– Нашли, значит, Дусю нашу? – спросила у меня старушка с хвостиком.

– Нашла, – улыбнулась я.

– Так это кто ж тебе будет? – нахмурилась грозная Клава.

– Сашеньки Корчагина невеста. Она меня в больнице проведывала, не забывала.

– А мы так сразу поняли: хорошая девка, – заявила обладательница халы, и я чуть не подавилась от изумления.

– Вечером заходите ко мне, и ты, Клава, и ты, Нюра, – пригласила тетя Дуся. – А я пока Алису чайком напою.

И мы поднялись в квартиру, в которую я так и не смогла попасть три недели назад. Она оказалась довольно просторной. На кухне висели кружевные накрахмаленные занавески, стол был накрыт такой же белоснежной скатертью. На полу лежали собственноручно связанные из разноцветных тряпочек половички.