Химеры в саду наслаждений - Ирина Арбенина

— А она?

— А она так спокойненько мне отвечает: «Конечно, неправда. Я и есть сама смерть. Понимаешь, не «словно»! Я есть сама смерть». — «Что ты мелешь?! — набросилась я на нее. — Ну, какая ты смерть!!» А она все свое твердит: «Я, — говорит, — наказание. Наказание и кара. Судьба».

— А что тот человек?

— Какой?

— Из-за которого случилась авария?

— А-а…

— Вы не знаете, что с ним сейчас?

— Говорят, он погиб.

— Вот как!

В беседе наступила длительная пауза. Филонов собрался было попрощаться со словоохотливой хозяйкой, как вдруг она снова заговорила:

— Знаете, молодой человек, я ведь, собственно, рассказала вам все это с единственной целью. Баш на баш! Пообещайте мне, что поделитесь со мной тем, что вам удастся узнать о моей племяннице. Да, да, не удивляйтесь — именно так. Нас, Таировых, уже никого не осталось. Да и я вряд ли задержусь на этом свете надолго. Хочется узнать напоследок, что с ней… с Раей… Все-таки родная кровь!

Трупов в котловане оказалось два.

Предположительно, женский и мужской. Из-за очень плохого состояния, так их и не опознав, взяли образцы тканей и тут же отправили на экспертизу. Нужен был анализ ДНК.

— Вы оказались правы, босс, — вздохнула Стэплтон. — Как вы там говорили? Котлован — это очень большая яма?

— Да.

— И вот эта яма перед нами. Могила. Правда, она оказалась не такой надежной, как думали преступники.

— М-да… Могила для людей и для животных. Ясно, что котлован в качестве могилы использовала команда во главе с Каретниковым.

— Целых два трупа… Похоже, работала не команда, а зондер-команда.

— Если считать ранее найденные останки пса Кэрри — три трупа!

— Его, беднягу, даже не зарыли… просто бросили. Ужасно! Вы все-таки думаете, босс, что наша серия включает и Кэрри?

— Кто убил этих людей, — Дамиан кивнул на трупы, — тот убил и собаку.

— Но почему?

— Потому, что здесь идея.

— Настаиваете?

— Идея возмездия витает в воздухе, Стэплтон. Вспомните того парня в инвалидном кресле, о котором рассказывал Горохов…

— Того, что вымещал злость на куклах?

— Да… Так вот! Персонажи телеэкрана стали теми же самыми куклами для кого-то. Они олицетворение грехов! Алчность — это Сковородин. Собирательный образ, очень колоритный. Тот человек, который должен ответить за всех. Блуд — певица Даша. Ложь — Белла Топоркова.

— Вы хотите сказать…

— Ну да! Кто обманывает нас больше всех? Причем регулярно, изо дня в день, триста шестьдесят раз году. Нагло, безнаказанно, беззастенчиво.

— Прогноз погоды?

— Конечно!

— Пожалуй…

— Да точно! Никто не врет больше прогноза погоды. В итоге милая безобидная дама Белла Топоркова стала для убийцы олицетворением лжи.

— А что олицетворяет Кэрри?

— Обжорство! Сами говорите: собака жует «Педигри» по сто раз на день на нашем телеэкране. «Жрет и жрет, — как жалуются в письмах телезрители, — в то время как в стране столько голодных».

— Так вы убеждены, что в котловане трупы Топорковой и Сковородина?

— Абсолютно. Белле встреча была назначена в не вызывающем подозрений месте. Я уже говорил: на многолюдной улице — как в глухом лесу. Она остановилась, они подошли. Она открывает дверцу. Укол. Дальше кто-то из зондер-бригады садится за руль, машина едет к котловану…

— А магнат?

— Примерно то же со Сковородиным. Он привозит в назначенное место деньги для выкупа дочери. Выходит из машины. Его встречает не вызывающий подозрения человек без оружия. Подходит близко. Укол. Бесчувственное тело грузят в «Газель». Через пятнадцать минут машина уже въезжает на территорию стройки, где единственные возможные свидетели — плохо говорящие по-русски, боящиеся милиции рабочие-мигранты.

— Бедная Белла Борисовна… — вздохнула Арина. — Но почему именно она? Прогноз погоды!

— Чем нелепей, чем безумней выбор жертвы, так же, как в случае с Кэрри, — тем эффектней! Тем большее впечатление от ее гибели. Тому, кто это придумал, безусловно, нужен был резонанс.

— Знаете, сколько заявлений о пропаже Беллы Топорковой? Тысячи и тысячи!

— То есть?

— Кипы писем, пришедших на телевидение! «Куда делась ведущая «Метеопрогноза» Белла Топоркова? Наша семья слушает прогнозы Топорковой уже десять лет! Мы не можем уснуть, не узнав от нашей дорогой Беллы, какая завтра будет погода. Вся наша жизнь разрушена. Верните нам Беллу Топоркову!» А сколько возмущенных вопросов в Интернете… Может, все-таки в котловане не она, босс?

— Подождем, конечно, заключения экспертов. Но, думаю, с Каретниковым и его командой — все ясно. Их работа.

— А кто же их заказчик?

* * *

То, что Филонов увидел на пленке, которую получил благодаря сиделке Цветковой, уже не слишком удивило его. Хотя картинка и была достойна изумления.

Сидя в своем офисе, Филонов прокручивал видеозапись…

Вот в зимнем саду появляется садовник Бреннер. Вот он удалился. А в кадре появилась сиделка Цветкова.

Вот она прошла за цветущую ширму. В воротнике ее белоснежной, как и подобает хорошей сиделке, блузки, в том воротнике, который завязывался на шее наподобие пышного банта — удобный фасон, придуманный к этому случаю Ариной Стэплтон, — видеокамера была спрятана тоже.

Наконец Филонов увидел, кому принадлежал странный голос, о котором говорил Вольф Бреннер. Видеокамеры, которые по договору с Ариной использовала в таинственном доме Цветкова, сделали возможным увидеть хозяина чудесного сада. Довольно страшное открытие…

Собственно, теперь стало понятно, почему на бокале, который Дамиан изъял со столика за ширмой из лиан, не оказалось отпечатков пальцев, почему на стекле остались лишь те отпечатки, что принадлежали Цветковой. Тайны более не существовало.

Странный голос, записанный Цветковой, подвергся фонографической экспертизе. Это голос женщины, которой была сделана операция на гортани. Последствия автокатастрофы…

Даже голоса не осталось от прежней красавицы.

Собственно, остались только огромные и прекрасные темные глаза. Глаза, полные страдания и боли, — вот и все, что осталось от красавицы, которой принадлежало портфолио. Горящие лихорадочным и безумным блеском глаза.

Однорукая маленькая фигурка, укутанная пледом, похожая на живую мумию. Иссохшее тельце мумии, спеленатое пропитанным драгоценными смолами льняным полотном, — вот образ, который пришел на ум Дамиану, когда он смотрел пленку. Двигались лишь пальцы единственной руки. Но ожог четвертой степени изуродовал пальцы, и они не оставляли отпечатков с индивидуальным рисунком эпидермиса. Эти пальцы, истончившиеся до тонкости, до бесплотности паучьей лапки, тянулись к бокалу с вином. Как окончания лепестков Дракулы химера.