Астриум - Эл Лекс

— Что ж. — Птичник развернулся и снова сел на свою подушку. — Говори — что тебя интересует?

— Покажи свой проводник. — тут же, не думая, сказал я.

Брови Птичника дернулись, будто я сказал что-то не то.

— И всего-то? Что ж... Смотри.

Он приподнял рукав пальто до локтя и продемонстрировал мне левую руку, оплетенную ремешками чего-то вроде минималистичного наруча. Несколько ремешков и площадка, на которой крепился нож.

Тоже нож. Я пока еще не видел никого, у кого проводник не был бы не ножом. Хотя много ли я вообще видел проводников? Определенно, нет. Тем не менее, даже у меня, обладающим таким себе уникальным и неповторимым оружием, это все равно был нож. Причем максимально убогий.

Про нож Птичника так сказать язык не поворачивался. На самом деле, его даже ножом можно было назвать лишь с очень большой натяжкой. На самом деле казалось, что Птичник где-то в недрах своей клетки держит гигантского стального голубя и одно из его выпавших перьев он подобрал и использовал в качестве проводника. Клинок ножа мало того что был рассечен поперечными полосками, так еще и местами в нем виднелись настоящие сквозь щели, как в настоящем, обтрепавшемся о многие километры свободного полета, пере. Клинок переходил в минималистическую рукоять из белой кости, охватывающую только узкие грани рукояти и торец, оставляя центральную часть открытой.

Нож был невозможно красив и изящен, но ровно настолько же — нефункционален. Даже моим ущербным ножиком порезать ту же колбасу или веревку, если понадобится, было бы намного проще. Чтобы это понять, не нужно быть экспертом по ножам.

А вот крепеж на предплечье надо будет у него слизать. Хорошая идея, функциональная. Даже небольшой ремешок висит, за который дернешь — и нож выпадает в руку. Кажется, девчонки в «Зефире» используют что-то похожее — по крайней мере, проводники из рукавов они достают в одно мгновение.

Но сначала...

— Почему всегда ножи? — задал я второй вопрос. — Или не всегда?

— Не всегда. — ответил Птичник, опуская рукав. — Но почти всегда. Как ты уже, наверное, знаешь, первый контакт со Светом и оружием происходит в моменты, когда человеку приходится защищать себя. Или даже не так — когда он готов защищать себя. Когда нет возможности даже бежать, или нет желания это делать. Когда из выборов лишь встать на колени и опустить голову или наоборот — кинуться в бой, не думая о последствиях. Те, кто выбирают первый вариант, светлячками не становятся. А те, кто выбирает второй вариант, чаще всего хватаются за первый попавшийся предмет, который расценивают как оружие. И это обычно нож.

— Но у всех они разные. Вот твой например... Что за такой схватиться, надо находиться где? В лавке ювелира? В магазине подарков для миллионеров? Это же не кухонный ножик тебе.

— Проводники меняются. — пояснил Птичник, снова берясь за термос. — Меняются вместе с человеком. Ты прогрессируешь, он прогрессирует тоже. Каждый раз, когда ты будешь возвращать ему материальную форму, несколько молекул в нем будут меняться. Менять свое место и структуру, превращая изначально неказистый нож в то, что будет отражением тебя самого. Не забывай — Свет не просто внутри тебя, Свет это ты. И, коль скоро нож это проводник твоего Света, каждый раз он будет перенимать частицу тебя.

— Значит, глядя на проводник можно понять человека? — задумчиво произнес я, косясь на свое, прикрытое рукавом, предплечье.

— Все люди разные, и проводники у всех тоже разные. И отношение к тому или иному у разных людей разное. Глядя на чей-то проводник, ты можешь решить, что он выглядит зло и опасно, и решишь, что человек тоже злой и опасный, а на самом деле человек просто подсознательно нуждается в защите и проецирует это в такой страшный и ужасный проводник. Так что ответ на твой вопрос — скорее нет, чем да.

А жаль, теория получалась довольно стройной. По крайней мере, в переложении на ту, чей проводник я не просто видел и рассмотрел во всех подробностях, но даже и в руках подержал. Тот злой агрессивный нож без рукояти очень подходил маленькой рыжей бестии, что ни говори.

— Что вообще такое Свет? — задал я следующий вопрос. — И почему ему нужен проводник?

— Свет это... — Птичник поднял руку и пошевелил пальцами. — Это... Принцип контролируемого нарушения некоторых законов физики, если тебе угодно. Тех законов, которых в мире не было до появления ноктусов.

— Значит, Свет нужен для того, чтобы бороться с ноктусами?

— И да... И нет. Свет не то чтобы для чего-то нужен, он просто существует. Он появляется сам собой в некоторых людях, отдавая предпочтение девушкам, и позволяет нам — именно позволяет, — противостоять ТТ. Частично мы научились воспроизводить Свет искусственным путем — чтобы создать СБ, отделяющие нас от ноктусов, но для этого необходимы целые фабрики Света, огромные, как сталелитейный завод. Так что можешь считать, что Свет это просто такое физическое явление. Как электричество. Как гравитация.

— Но электричество и гравитация не касаются людей.

— Ой ли? А что такое мозговые синапсы, если не электричество? А как же собственное гравитационное поле, которое создает каждый объект, обладающий массой? Если ты чего-то не замечаешь или о существовании чего-то не знаешь, это еще не значит, что его нет.

— Ладно. — не стал спорить я. — Но мозговые синапсы и гравитационное поле есть у каждого человека, а Свет — нет. Почему так?

— А на этот вопрос точного ответа нет. Есть предположение, что Свет выбирает самых... Необычных людей, скажем так. Необычных в плане характеров, в плане отношения к жизни и к миру в целом. Разве тебе не показалось в «Зефире», что все светлячки — необычные?

«Необычные» это мягко сказано. Вопящая меломанка, злобная мегера, холодная безэмоциональная ледышка, затюканная тихоня, агрессивный драчун, до одури вежливая милашка... Разве что о Кими я пока не мог ничего толком сказать, но одного только ее двуличия, о котором говорила за завтраком Валери, уже хватало.

Получается, я тоже в чем-то необычный...

Ага, действительно — в чем бы это? Уж вряд ли в том, что попал сюда из другого мира, попутно скинув половину возраста!

— Ладно, че... Хрен с ним со Светом. — чуть не проговорился я в очередной раз. В конце концов, он же лишь следствие. А что причина? Откуда появились ноктусы? Рангоны? Лоа? Что такое заражение и как оно работает?

— А вот об этом никто не догадывается. — Птичник развел руками. — Хотя пытались многие.

— Например?

— Да те же корпорации... Они же откуда появились?

Я покачал головой, показывая, что не имею понятия.

— Они ведь существуют не один десяток лет. Я про самые крупные, разумеется. «Арамаки», «Верпен», «Страут» — что это за названия? А это ведь фамилии. Фамилии тех первых, кто взял Свет под контроль и использовал его как защиту от ноктусов и их проявлений. Те, кто нашел и открыл астриум, те, кто поставили на поток его добычу. Само собой, они не могли не подняться с такой-то предысторией. И, когда в кратчайшие сроки эти корпорации возвысились над Городом, во всех смыслах этого слова, после того как какая-никакая защита была обеспечена, они ударились в изучение произошедшего. Они отсылали экспедиции в ноктусы, они пытались ловить и изучать рангонов и лоа, они пытались препарировать зараженных людей — но все тщетно. Практически никакие методы научного подхода не давали результатов — все подопытные либо переставали существовать еще в процессе изучения, либо приносили такие крупицы информации, что совершенно не оправдывали потраченные на них усилия. В конце концов, корпорации свернули свои исследования и перенаправили ресурсы на то, что уже было известно и что работало — на астриум и Свет. Только у «Верпен» остался исследовательский центр, но и он в скором времени перестал существовать после того, как район его базирования практически полностью поглотил ноктус двадцать лет назад.