Раб из нашего времени. Книга 8. Призрачная погоня - Юрий Иванович

Всё, естественно, начальный капитализм во всей его красе. Укрупнение производства ведёт к удешевлению продукции и банкротству конкурентов. Зато потом, оставшись монополистом, можно поднимать цены смело, с лихвой окупая начальное снижение прибылей. Но нам подобное положение дел было на руку, да и со своей продукцией мы ни для кого не могли стать помехой. В любом случае сведения о братьях Зундер у меня засели в голове. Сделал отметку, что следовало выяснить о них всё возможное. Вдруг окажется, что они тоже выходцы из некоего иного, технически развитого мира?

Не знаю, хорошо это или плохо, но подобный вариант откидывать не стоит. Одно дело жить среди поморян, другое – когда рядом имеются люди из иного мира. Тем более с Земли. Несмотря на то что там моя родина, как-то не особенно хотелось оказаться в окружении земляков. Да и мой планируемый бизнес тогда бы быстро накрылся медным тазом.

К финалу третьего часа, когда мы все стали порядочно уставать, а мелькание зданий и складов попросту утомлять однообразием, мать не выдержала:

– Борь, почему ты так долго выбираешь? Как по мне, то в любом из предложенных зданий можно начинать нужное нам производство.

– Жильё меня смущает, – скривился я. – Как можно жить в таких условиях?

Мы как раз осматривали двухэтажный домик, внутри которого царила натуральная разруха. Видимо, здесь никто не жил пару лет, и сюда повадились ходить малолетние вандалы или любители потянуть всё, что плохо лежит.

– Ерунда, – заверял меня отец. – Где надо починим и как следует подмажем. Всё побелим, и через два месяца будет как новенькое.

– Нет, папа. Твои золотые руки нужны будут с первого дня отладки нового производства, и распылять наши силы, а уж тем более твои технические таланты на банальный ремонт – непростительно.

Павлу Сергеевичу ничего не оставалось, как согласно кивнуть на утверждения сына. Потому что создание вальцевых, а потом и распылительных сушилок для производства сухого молока ложится полностью на его плечи. Во вторую очередь он займётся наладкой мембранной технологии для производства сгущённого молока. И только потом, нарастив мощности и создав нужные машины, порадуем поморян шоколадом.

– Поэтому ищем дом, в который можно въезжать сразу, взяв с собой только тапочки и нижнее бельё, – продолжал я, выглядывая из окон второго этажа во внутренний двор. – Ну и эстетическое удовольствие должно доставлять проживание в доме…

Тут и дед Назар вмешался в обсуждения:

– Вот бы нам такой дом, как в Лаповке! – с ностальгией вспомнил он свой родной деревенский дом. Пришлось его сразу осаживать:

– Анахронизм! Хотя мне самому наш дом ещё долго сниться будет… Но он слишком маленький, а нам жильё нужно «на вырост».

– Как вон та башня? – Фёдор ткнул рукой в сторону, где на берегу реки торчало чуть ли не самое высокое сооружение в округе, напоминающее мощный маяк в восемь этажей.

– О! Правильно мыслишь, дружище! – похвалил я его и повернулся к клерку: – Вон то сооружение не продаётся?

– Продаётся… – как-то сразу скис наш гид.

– А чего так грустно-то? – удивился я. – Словно это твой дом родной, который от сердца отрывать придётся.

– Причин много, – пустился тот в объяснения. – Самая главная – это цена, превышающая названный тобой лимит в два раза. И это с учётом того, что при первых продажах башня со всеми прилегающими постройками стоила сорок тысяч золотых. Но за пятнадцать лет упала в цене вдвое. Второй неприятный момент, там внутри давно нежилая зона, с тапочками туда не переселишься. И третий, который скрывать я не имею права, это давняя гибель всех прежних обитателей этой башни. Они умерли друг за дружкой в течение нескольких месяцев как раз пятнадцать лет назад. Явных ран и болезней у них не нашли, хотя следствие шло долго. Но как раз с той поры там и поселился страх. Именно Страх, с большой буквы. Какой-то странный, иррациональный, не поддающийся объяснению. Наследники жить там не захотели как раз по этой причине.

– И что на это говорят Трёхщитные? – Странная история меня заинтриговала. – Уж они-то должны разбираться с любыми непонятными смертями и тайнами.

– До сих пор разбираются, – презрительно фыркнул продавец недвижимости. – То один заглянет для осмотра, то сразу несколько по этажам побродят. Хотя нынешние хозяева уже давно перестали платить за работу по «очистке» здания, но разрешение носителям Щитов до сих пор дают регулярно.

– Ну а мы можем сейчас глянуть? – уставился я на него в упор. – Или тебе страшно туда ходить?

– Если для дела, то не страшно, – заверял мужик, стараясь при этом выглядеть в себе уверенным. – Вопрос только в цене: есть ли смысл смотреть то, что заведомо покупать не собираешься?

– Пока не собираюсь, – выделил я первое слово. – Но если понравится… Веди! Ну и попутно расскажи всё, что знаешь по истории этой башни.

Клерк вздохнул и пошёл впереди нас, громко вещая бесхитростную историю. Хотя для кого-то бесхитростная, а меня тотчас заинтриговали первые слова:

– Кто её построил и когда – неизвестно. Но некоторые специалисты утверждают, что здание – ровесник Сияющего Кургана, крепости Панталла и прочих построек Рушатрона, которые стояли тут ещё до прихода поморян в этот мир…

«Ха! Не удивлюсь, если и тут значок перехода или несколько отыщется! – восклицал я мысленно. – И не факт, что данный визит мне опять не подстраивает Лобный камень. Или кто там за ним скрывается?.. Но если я замечу именно тот знак нового для меня мира, где живёт усатый вельможа, сразу разворачиваюсь и бегу из этой башни как чёрт от ладана. А вообще будет лучше, если я для осмотра внутрь только со Вторым пройдусь. В крайнем случае Блачи прихватим, пусть гуляет… Точно! Вся остальная компания – подворье, сараи и всё остальное осмотрит».

Чем ближе мы подходили, тем больше башня казалась массивнее, мрачнее и загадочнее. Мать сразу занервничала:

– Борис, зачем нам такая махина? Там и сотня человек легко разместится. А нас сколько? Мы там попросту заблудимся!

Фёдор, как всегда, вздрагивал от обуявших его фантазий и романтических бредней:

– Сто процентов, что там есть привидения! И домовые со всякими разными…

– Остынь! – не разделял его оптимизма Иван. – Маги конкуренции не любят, давно бы домовых извели. Скорее тут что-то с опасными болезнями связано, раз люди вымирают. Или с радиацией проблемы.

Только мой отец сразу реально взглянул на вещи:

– Мрачная она потому, что окна и наличники надо белой краской освежить. Сразу другой коленкор будет.

И дед Назар его поддержал:

– Правильно, племяш, уют за пару дней наведём.

То есть мужчины пока ничего не опасались, в отличие от единственной среди нас женщины. Но я всё равно никого из них внутрь не пустил, заставив заняться осмотром прилегающих к башне и окружающих двор построек. Да и посредник, когда я ему предложил отправиться с остальными, сразу задышал ровнее, выражая согласие: