Ложа чернокнижников - Роберт Ирвин

Я подумал, что мне удалось разжечь в ней профессиональный азарт. Я прошел к одному из кресел, где меня укутали в белую хламиду. Женщина под феном в соседнем кресле посмотрела на меня с любопытством. Мод ощупала мою голову, и я почувствовал, как по коже у меня забегали мурашки. Что это было — дурное предчувствие? Возможно. Странное это было чувство, когда тебя ласкает кто-то физически тебе неприятный. В зеркале я видел, как она играет моими волосами, задумчиво разбирая спутавшиеся пряди.

— Просто удивительно, что волосы у тебя так хорошо выглядят, — сказала она, прежде чем наброситься на них с расческой. Затем подрезала концы. Я видел ее в зеркале и заметил, как она сунула один из отрезанных локонов в свою сумочку, лежавшую на соседнем кресле. Заметив, что за ней следят, Мод нахмурилась, покраснела и сказала:

— Это для медальона.

Потом Мод собралась вымыть мне голову шампунем. К этому моменту последняя посетительница, старая карга, сидевшая в соседнем кресле, ушла, и Филлис поспешила на помощь Мод. До этого момента я не обратил внимания, что в салоне играет «Радио Каролина», которое крутит «Good Morning Little Schoolgirl» Рода Стюарта, «Surprise Surprise» Лулу энд Лавверз, «We Love the Beatles» Вернонз Герлз и тому подобный бред — адская музыка. Филлис подпевала этим кошмарным звукам, а Мод деловито поясняла, из каких именно стадий состоит обработка волос клиента. Сначала шел эффлераж, то есть легкое поглаживание. Затем, прежде чем втереть в волосы шампунь, она их слегка взбила, что на профессиональном языке называется петриссажем. Потом последовал второй эффлераж. Весь процесс носил гипнотический характер, и я находился в некоем трансе. Потом Филлис сказала, что ей пора, а Мод смыла с волос шампунь и высушила их. Она низко наклонилась, чтобы поплотнее укутать меня в белую хламиду. Когда она нагнулась, я засмотрелся на тяжелое колыхание ее грудей.

Потом она выпрямилась, но в зеркале я видел, как она отступила назад, чтобы оценить свою работу. Потом она подошла ко мне и провела кончиками пальцев по моей шее. И снова по телу у меня пробежали мурашки. Ее отражение, казалось, парит над моей головой, как ночная птица. Она склонила голову набок, и ее волосы, черные и блестящие, рассыпались по плечам и упали ей на лицо, а она возвестила:

— Петтинг — это ладно, но девушка должна хранить свою девственность до свадьбы. Ты согласен? Теперь, когда у меня есть свой парень, я понимаю, что мне еще многому предстоит научиться. Твое дело — научить меня любви…

Уверен, что когда я заполнял эту чертову компьютерную анкету, то не отмечал квадратика о том, что хочу встречаться с чокнутой девицей. И вот я оказался один на один с чокнутой девицей в парикмахерском салоне.

— Дорогой Питер, — продолжала она, — обещаю, что ты найдешь во мне добросовестную ученицу. Я так много могу дать мужчине. Просто я знаю, что могу. В обмен мне нужны сущие пустяки… ну, скажем, твоя фотография, которую я могла бы хранить в медальоне… или, может быть, ты мог бы показать мне свой дневник, а я тебе свой, и мы могли бы писать в дневниках друг друга. И я хочу, чтобы ты рассказал мне про всех своих прежних подружек, а я могла бы рассказать тебе о всех парнях, которые мне когда-то нравились. И мы могли бы устраивать ужины и вечеринки и познакомиться с друзьями друг друга. А однажды мы могли бы поговорить о детях, но с этим, конечно, незачем спешить…

Чокнутая девица стала разделять мои волосы на пряди и наматывать их на пластмассовые бигуди. Помню, что, когда Мод начала делать мне химию, по радио Эдриен Пост пела «Shang A Dang Doo Lang». На «Радио Каролина» одни и те же песни крутят так часто, что я успел прослушать эту песню дважды еще до того, как Мод закончила с моими волосами. На одни только бигуди ушло полтора часа. Впрочем, если задуматься, кто из нас чокнутый, то, пожалуй, я не менее чокнутый, чем она. Какой черт меня дернул попросить сделать себе химию? Покончив с затылком, Мод обошла кресло и тяжело опустилась мне на колени, чтобы удобнее было работать спереди. Я чуть не задохнулся от запаха ее духов — наверное, «Шанель № 5». Не прекращая работы, она запечатлела поцелуй на моих сжатых губах и продолжала болтать, прерываясь только чтобы погладить и поцеловать меня. И частью всего этого ужаса была песня «Shang A Dang Doo Lang», которую снова и снова крутили по радио. После расчесывания и накручивания на бигуди потребовалось еще сорок пять минут, чтобы нанести раствор для перманента.

(И как только женщины проделывают все это постоянно — все это, не говоря уже об утреннем ритуале нанесения макияжа?)

Пока Мод несла свою девчачью ахинею о любви до гроба и тому подобном, я погрузился в себя. Не думаю, чтобы Асмодей или Хоронзон удовлетворились бы петтингом. Придется действительно научить Мод любви. «Любовь есть Закон. Любовь подчиняется Воле». Да, она права, девушка должна сохранить свою девственность — для демонов. Я приведу ее, робкую и доверчивую, в Хораполло-хаус, и рука об руку мы войдем в Ритуальную Залу. И тогда другие посвященные грубо сорвут с нее платье. А потом я силой затащу ее на алтарь и лишу девственности, а когда я это сделаю, Фелтон перережет горло поросенку и окропит этой кровью лицо Мод. Затем настанет черед Магистра обладать ею. Потом я возьму ее снова, но на этот раз я трахну ее в зад. После этого я передам ее Гренвиллю и всем остальным посвященным по очереди, и постепенно ее вопли стихнут. Потом я снова выступлю вперед и заставлю ее взять мой член в рот так глубоко, что она им подавится. Наконец я заставлю эту окровавленную и рыдающую суку целовать мне ноги и благодарить всех собравшихся за то, что они научили ее любви. И демоны будут питаться ее безумием.

Раствор для перманента смыли, а мою голову сунули под фен. Наконец мою голову вытащили из-под сушилки, и я встал перед зеркалом и потряс головой. Волосы торчали в разные стороны, как у чучела. Мод подошла ко мне сзади и положила руку на плечо.

— Видишь, насколько увеличился объем, — сказала она, проводя рукой по моим волосам. — У меня никогда не было раньше парня, но теперь ты — мой. Знаю, это звучит глупо, но химическая завивка мне кажется чем-то вроде колдовских чар, — добавила она. — Если тебе эта прическа не понравится, то через пару месяцев они снова отрастут. Ты ведь этого хотел, правда?

— Да, — ответил я, хотя уже и сам не понимал, чего хотел. Впредь надо сдерживать эти безумные порывы. В следующий раз мне может взбрести в голову сделать себе обрезание, татуировку Хоронзона или трепанацию черепа, а может, и все сразу.

— Тебе нравится? — не отставала Мод.

— Разве я не сам этого просил?

— Тогда поцелуй меня, — и она закрыла глаза, ожидая поцелуя. Целуя ее, я думал о том, как скоро, очень скоро засуну ей в рот свой член.

Вцепившись в лацканы моего костюма (проклятый костюм, как выяснилось, совсем не было необходимости его надевать), Мод спросила, когда мы в следующий раз увидимся.

— Как насчет завтра? — спросил я. — Почему бы тебе ни прийти в Хораполло-хаус, и я покажу тебе, где я живу. Вот увидишь, тебе будет очень интересно.

Поколебавшись, Мод ответила:

— Ладно, это будет чудесно. Только ты должен заехать за мной. Чтобы посмотреть, как живу я. Давай больше не будем расставаться.