Нечаянный поцелуй - Сара Беннет

Дженова вспомнила лицо Генри, когда он сделал ей предложение. Ни обаяния, ни красноречия, присущих ему. Он показался ей больным. Убитым. Словно эти слова сорвались у него с языка. Словно он считал своим долгом их произнести в качестве платы за то, чем они только что занимались на лестнице.

Эти моменты единения, когда, забыв обо всем на свете, они бросались утолять свою страсть, были для нее самыми восхитительными в жизни. Риск, что их застанут врасплох, не присущее ей безрассудство, отчаянное желание слиться с ним. Это поистине было незабываемым.

Восхитительным и неповторимым.

Но потом Генрих все испортил.

Дженова ощутила, как горячие слезы наполнили глаза и потекли по щекам. Почему он в нее не влюбился? Почему не захотел жениться по любви? Она понимала, что брак – это выгодная сделка, совершаемая ради земельных владений, денег, родовых линий, но всегда надеялась… всегда мечтала… Дженова прогнала прочь девичьи фантазии. Пусть Генри не мог полюбить ее, но он казался таким счастливым последние недели, таким умиротворенным. Ему как будто нравилось решать сложные задачи, которые она перед ним ставила, хотя он ни на минуту не забывал, что она хозяйка Ганлингорна, и во всем с ней советовался. Короче говоря, он проявил себя идеальным хозяином. Помощником, товарищем и любовником. Чего еще желать от мужчины?

Они идеально подходили друг другу. Но Дженова всерьез опасалась, что ее любовь представляет для него угрозу, хотя никогда не говорила ему о своей любви.

О да, она его любила.

С каждым днем все сильнее и сильнее. Глаза Дженовы наполнились слезами. Она слабая глупая женщина. Поклявшись, что никого больше не полюбит после Мортреда, Дженова все же полюбила. Полюбила Генри.

Дженова легла на кровать, на мягкий мех одеял. Матрас из конского волоса тихо зашуршал в ответ. Она плакала до тех пор, пока в груди не заболело и не опухло лицо. Плакала, пока не иссякли слезы. В дверь постучали.

– Миледи? Вы не захворали? – Это был голос Агеты.

Судорожно вздохнув, Дженова села и пригласила девушку войти. Агета была ее подругой, а в этот трудный час Дженова нуждалась в поддержке друзей.

– Миледи? Что случилось? Вы… вы плакали! – Агета во все глаза смотрела на госпожу.

Дженова вздохнула:

– Плакала. Пожалуйста, причеши меня и заплети волосы в косы. У меня очень болит голова.

Агета мешкала, как если бы хотела спросить еще кое о чем, но Дженова закрыла глаза. От слез она чувствовала себя слабой и опустошенной. Но, по крайней мере, теперь могла оценить ситуацию более трезво. Агета принялась причесывать ее длинные каштановые пряди. С удовольствием отдавшись заботливым рукам фрейлины, Дженова погрузилась в размышления.

Она не может выйти замуж за Генри. Это стало бы катастрофой, думала Дженова с унынием. Она страдала бы еще сильнее, если бы, связанная с Генрихом узами брака, жила с ним порознь. Нет, ее будущее предопределено. Она останется одна и будет стремиться разумно и рачительно управлять Ганлингорном, пока Раф не вырастет, чтобы прийти ей на смену. Но и тогда она будет проводить свои дни с пользой, помогая Рафу и заботясь о своих людях. А когда появятся внуки, она станет ими гордиться и постарается уберечь от ловушек, которые не обошла сама.

Не такая уж плохая жизнь для женщины.

– Миледи? – вдруг окликнула ее Агета. – Вы опять плачете?

– Нет, я… просто у меня нос заложен. Я в порядке, Агета. Правда.

Девушка хмыкнула и, продолжая причесывать Дженову, произнесла:

– Это лорд Генрих вас обидел. Я знаю.

– Агета…

– У него много женщин, он не способен любить. Просто получает удовольствие, и все. Я знала, что он причинит вам боль, леди Дженова. Он даже недостоин прикасаться к подолу вашего платья, не говоря уже… ладно!

– Это не твое дело, Агета. Пожалуйста, прекрати.

– Надо было сыграть свадьбу с лордом Алфриком. Он ласковый и добрый. Еще не поздно, если вы…

– Нет, Агета! Я не хочу выходить замуж ни за Алфрика, ни за Генри. Вообще ни за кого. Меня устраивает мое нынешнее положение. И хватит об этом.

Агета замолчала, закончила причесывать леди Дженову и по ее просьбе велела принести горячей воды для ванны, добавив в нее благовония и отдушки. Агета суетилась вокруг хозяйки, как вокруг ребенка, и та впервые не сопротивлялась.

После ванны, разгоряченная и насухо вытертая, Дженова почувствовала себя гораздо лучше. Потребность выплакаться прошла, и она приняла решение. Она велит Генриху как можно скорее отправляться восвояси, на север. Она достаточно настрадалась, тем более что он дал ей ясно понять, что она его совершенно не интересует. Чем скорее он уедет, тем лучше. В Ганлингорне ему больше нечего делать.

Дженова не представляла, как объяснит это Рафу. Сын искренне привязался к Генри, а Генри к Рафу. Когда печаль и чувство одиночества отхлынут, возможно, она будет вспоминать об этом с благодарностью.

В стремительной скачке Генри заставлял Агнца выбивать подковами дробь из пропитанной влагой земли. Они то поднимались в горы, то спускались в лощины, пока не проехали лес насквозь. Только преодолев много-много миль, Генрих осознал, что снег тает, превращаясь в кашу под копытами жеребца и капая монотонно с веток деревьев. Воздух все еще оставался холодным, хотя утратил морозную колючесть.

Пришла оттепель. Скоро наступит весна.

Ему хотелось увидеть Ганлингорн весной. Было бы радостно наблюдать, как всходит новый урожай, как появляются на свет детеныши у домашних животных и начинается строительство волнореза. Но больше всего он хотел находиться рядом с Дженовой, когда мир преобразится, обряженный в свежую зеленую листву и белые цветы.

Как сможет он привыкнуть просыпаться не от ее поцелуев, не чувствуя рядом с собой ее мягкого тела, не видя ее улыбки, не слыша ее смеха? Это трудно было себе представить. При одной лишь мысли, что ее не будет рядом, у Генри от тоски сжималось сердце. Ничего подобного с другими женщинами он не испытывал и теперь не знал, что делать.

«Женись на ней», – нашептывал внутренний голос. Он уже пытался, она ему отказала. Что еще он может сделать?

«Скажи ей правду», – продолжал внутренний голос.

И что тогда? Он не только погубит свой шанс связать с ней судьбу, но и разрушит их дружбу. Она велит ему убираться, и, когда останется одна, Болдессар сделает свое черное дело.

– Нет!

Его крик испугал Агнца. Метнувшись в сторону, жеребец едва не сбросил его с седла. Генрих натянул поводья. Надо привести в порядок нервы.

– Твой хозяин глупец, – сказал Генри, погладив животное.

Так оно и было. Он не позволит Болдессару причинить зло Дженове. Не уедет в Лондон, как того требует Жан-Поль, бросив Дженову на произвол судьбы. Только женитьба на ней может спасти положение. И сделать это надо срочно, чтобы враги не успели помешать. Пусть тогда Жан-Поль расскажет Дженове правду. Если после этого она отвернется от Генри, он, по крайней мере, будет ее супругом и сможет ее защитить. Даже лишенный ее благосклонности, он сохранит эту власть за собой, думал Генрих. Король вряд ли отберет у него все имущество.