Хрен с Горы - Изяслав Кацман

Другое дело, как мне «юридически» оформить эту дюжину, являющуюся, с точки зрения полноправных дареоев, недочеловеками. С одной стороны, мои «макаки» не потерпят равенства с собой каких-то сунийцев, с другой – двенадцать крепких молодых парней, способных орудовать дубинками и ножами не хуже бонхойцев и сонаев. Здесь расслоение на классы или касты только начиналось, и ганеои ещё не успели превратиться в забитых и бесправных рабов или крепостных. С третьей стороны, совсем не помешает вдобавок к текокцам Вахаку, бонхойцам Такумала (оставшегося на этот раз за главного в Мака-Купо, несмотря на желание идти вместе со всеми) и шайке Длинного иметь ещё одну группу бойцов. Причём сунийцы будут преданны именно мне.

Как-то слабо верилось, что, повоевав и почувствовав себя почти вровень с дареоями, Раноре и остальные захотят возвращаться домой, к прежнему приниженному положению платящих дань земледельцев. Учитывая, что всем они будут обязаны лично мне, то я получу в своё распоряжение некоторое подобие янычаров или мамлюков – не рабов, конечно, но выходцев из низшего туземного сословия. А уж о том, чтобы эти авантюристы были обязаны только мне и никому другому, я позабочусь. Хотя и собираюсь отправиться в более цивилизованные места, но кто знает, на сколько недель или месяцев затянется подготовка к отплытию, так что лишним ничего не будет.

– Хорошо, завтра объявлю своим людям, что вы пойдёте с нами и дальше, – наконец отвечаю сунийцу. – Будете, как прежде, нести еду и вещи воинов «пана макаки» и заготавливать дрова для наших костров. Когда дело дойдёт до боя, станете биться там, где укажу я, Вахаку или Паропе.

– Спасибо, «пану олени», – улыбнулся Раноре щербатым ртом.

Известие, что дюжина сунийцев дальше понесёт наши припасы и иное имущество за исключением оружия, «макаки» восприняли с некоторым облегчением: к хорошему быстро привыкаешь, и никому не улыбалось тащить со следующего утра дополнительные десять–пятнадцать килограмм нагрузки.

Дни похода тянулись один за другим. Погода стояла на удивление сухая – до этого столько дней без осадков я наблюдал только в Сонаве. Ведь и тучи висели над головой, и даже гром гремел где-то вдали, а на нашем пути только один раз дождик немного смочил землю. Такое впечатление, что небесная влага обильно проливалась на обращённый к океану край плато, образующий Верхний Огок, а эту низину тучи пробегали бегом, чтобы потом пролиться ливнями на внешние склоны сонавского кратера. Не знаю, насколько справедливо подобное предположение, но иных объяснений непривычной для Пеу сухости не было.

Наша армия шла через кустарники Нижнего Огока, передовой отряд, которому доставалась основная работа по прорубанию пригодной для нормального движения тропы, периодически менялся. Первые дни мне пришлось потратить немало времени и нервов, убеждая вожаков в необходимости, чтобы авангард прокладывал нормальную дорогу для идущих следом, – никому не хотелось тратить свои силы на обрубание веток и откидывание в сторону сгнивших стволов и бурелома, чтобы другие шли с комфортом. Я вынужден был пригрозить наслать на несогласных всех встречных муравьёв и натыкать им под ноги колючки со всего Огока. Потом полночи составлял график смены передовых отрядов, а затем ещё вынужден был строго следить за его соблюдением. Правда, это вовсе не избавляло меня от постоянных жалоб то одного, то другого из предводителей, будто его отряд находится в авангарде чаще или дольше прочих. Зато после нас оставалась вполне приличная тропа, не хуже тех, что связывают между собой селения Бонхо. Не знаю, чем окончится этот поход, но прямой путь с запада на восток Пеу после нас останется. Другой вопрос – надолго ли. Но всё равно, хоть какая-то польза.

В общем и целом поход проходил в штатном режиме: количество заболевших и травмированных не превышало двух десятков, смертельных случаев вообще не было. Благодаря предварительной разведке пути удалось найти дорогу в обход реки Огуме: как оказалось, она начинается где-то на склонах огокского плато, а не в Сонаве, как полагал я, основываясь на рассказах текокцев. Так что нам посчастливилось избежать переправы или строительства моста.

Характер местности ощутимо изменился буквально за полдня пути: растительность стала зеленее не только в болотинах и низинах, но и на более высоких местах, деревьев стало явно больше, а после обеда впервые за четыре дня прошёл дождь – короткий и тёплый, как и полагается в условно сухой сезон. Да и, исходя из уже пройдённого пути, завтра, в крайнем случае, послезавтра мы должны выбраться в населённые места. По всем признакам получалось, что наша армия приближается к границе Огока и Кехета. Так что следует усилить бдительность передовых дозоров.

Известие, что разведчики вышли на окраины селения, застало меня за весьма важным занятием: я вытаскивал с помощью костяной иглы занозу из ноги. Проклятая колючка сидела глубоко, пришлось расковырять до крови, благо хоть небольшие запасы самогона для санобработки имелись – Атакануй всё-таки, несмотря на бурные перипетии последних месяцев, сумел доработать прототип перегонной установки, и мы её опробовали в деле, получив в итоге несколько литров мутноватой жидкости с характерным сивушным запахом. Часть полученного продукта ушло на эксперименты с разведением древесной смолы, которые показали неплохие результаты. А остальное я объявил неприкосновенным запасом и использовал как антисептическое средство для обработки ран и царапин своих бойцов в дополнение к жутко пахнущим мазям туземных лекарей-колдунов.

– «Пану олени», – голос командира разведчиков Гоку прямо над ухом заставил вздрогнуть.

– Докладывай, – приказал я.

– Там впереди деревня, – сказал Гоку. – Я насчитал больше шести десятков хижин. А рядом не то соседняя, не то продолжение этой. Вокруг везде поля.

– Хорошо. Скажи Вахаку и Паропе, чтобы собирали вождей.

Разведчик пошёл искать моих заместителей, а я наконец сумел вытянуть проклятую занозу.

Предводители отрядов молчали, переваривая известие, что переход по безлюдным местам окончен. Некоторые выжидающе глядели на меня: мол, что скажет Сонаваралинга. Я же думал, как бы, во-первых, поэффектнее обставить появление нашей армии на Западной равнине, а во-вторых, удержать в узде девять сотен жаждущих воинской славы и добычи дикарей. Когда в Бонхо на моих глазах случилась небольшая гражданская война, то особых эксцессов не наблюдалось. Но там-то все друг друга знали и через одного родственники. Здесь же для бонхойцев и большей части сонаев чужая земля. Причём вне поля боя из этой оравы в той или иной степени я способен контролировать только сто двадцать пять своих «макак» с двенадцатью сунийцами Раноре, сотню сонаев из Тено-Кане, три десятка воинов из Хау-По под командой Тилуя, какого-то там родственника нынешнего таки, и пятьдесят бойцов из Бон-Хо под началом сына Боре по имени Тоборе. Над остальными же моя власть была весьма условной.

– Славные воины Бонхо и Сонава! – начал я. – Первая часть нашего пути завершена. Перед нами Кехет, а за ним и другие земли Западной равнины. Верные тэми люди предупреждены о нашем приходе. Нам остаётся только идти вперёд и приводить под руку Солнцеликой и Духами Хранимой вождей западных племён. – Ага, осталось самое простое: определить, где тут союзники, где враги, где колеблющиеся. А уж разгромить не желающих признавать власть юной тэми вообще раз плюнуть. – Пока мы не знаем, в каких деревнях на нашем пути живут верные тэми люди, – продолжаю я, – а в каких – сторонники Кивамуя Братоубийцы. Поэтому не станем причинять зла жителям встречных селений. Но там, где появлению Солнцеликой и Духами Хранимой не будут рады, усмирим силой, не жалея чужой и своей крови. – Я обвёл взглядом предводителей нашего воинства, все ли внимательно слушают меня. Убедившись, что уровень внимания вполне достаточный для усвоения информации, произношу самое главное на данный момент: – Сегодня Солнцеликая и Духами Хранимая тэми войдёт в первое селение, лежащее на нашем пути. Женщины сейчас готовят лучшие её украшения. Сопровождать Солнцеликую будут воины «пану макаки». За ними пойдут сонаи Кано. Сзади них последуют отряды Тоборе и Тилуя. Остальное же наше войско встанет на ночлег на краю леса, но не причиняя вреда полям коя и баки. И пусть в грядущую ночь разожгут столько костров, чтобы у каждого сидело не более пяти воинов.