ВИЧ-положительная - Кэмрин Гарретт

— Симона? Ты здесь?

Майлз. Я закрываю глаза рукой. Такое чувство, что я не видела его целую вечность.

— Ты что здесь делаешь? — Я кашляю, пытаясь скрыть дрожь в голосе. — Это женский туалет. Кто-нибудь увидит тебя и нажалуется.

— Твои подруги сказали, что ты здесь, — тихо произносит он. — Я пообещал с тобой поговорить.

Ну естественно.

— Я… Я думал, ты сегодня не придешь. На истории тебя не было.

— Мне нужно было забрать вещи.

— Из туалета?

Я со вздохом поднимаюсь и распахиваю дверь. Его лицо выглядит бледным, но, может, это из-за освещения. Солнечный свет сюда почти не проникает, а под потолком мигают тусклые лампы.

— Похоже, это было не очень хорошей идеей, — говорю я тихо. — Но я не хочу пока выходить. Сегодня позже еще встреча с директором. Ты идешь?

— Родители сказали идти. — Он держит руки в карманах. — Директриса думает, что это я все начал.

— Что-о-о? — Я поднимаю глаза. — Я им скажу, что это не ты.

— Не в том дело. — Он поджимает губы. — Симона, мне ужасно жаль, что все так вышло. Ничего бы не было, если б ты не тусовалась со мной.

— Неправда. — Я запускаю руку в волосы. Не хочу, чтобы он извинялся, он совсем не виноват. — Рано или поздно это бы все равно случилось. Тот, кто всем рассказал, меня ненавидит.

Скорее, не лично меня, а то, что мы с Майлзом можем быть вместе.

— Ты знаешь, кто это? — Он подступает ближе. — Кто?

Я не хочу говорить. Он с самого начала года работал с Джессом, и если я ему скажу, то, боюсь, придется иметь дело со взрывом эмоций: злостью, разочарованием, шоком. Блин, да я так вымотана, что не могу справиться с собственными эмоциями.

И все же теперь он здесь, и я не хочу, чтобы он уходил. Я и не догадывалась, как сильно по нему соскучилась. Совсем как с Лидией и Клавдией.

— Не хочу об этом говорить. — Я пожимаю плечами. — Просто придется как-то все разруливать.

— Как?

— Наверное, снова сменить школу. — Я смотрю в пол. И замечаю, что на Майлзе бутсы. Я в шоке поднимаю глаза. — Ты играл в лакросс?

— Да так, побегал немного. — Он мотает головой. — В смысле, сменить школу?

— В моей прошлой школе уже было что-то похожее, — говорю я, все еще уставившись на его ноги. Я пытаюсь представить, как он смотрится на поле. Время, конечно, не самое подходящее, но… — Потому я сюда и перевелась. Но год уже почти закончился, так что, может, я просто раньше начну подавать документы в универ.

— То есть так все разрулишь? Просто сбежишь?

Если я пойду в университет покрупнее, там будет много разного народу, может, даже другие ВИЧ-положительные. Каким-то же образом они существуют в реальном мире. Выжили в старших классах, ходят на работу, заводят семьи.

Это как тот актер, который играл в «Гамильтоне» и которого Джесс так ненавидит, — Хавьер Муньос. Не понимаю, как он рассказывал всем, что у него ВИЧ, и не самовозгорался. Народ продолжал ходить на мюзикл, выстраивался в длиннющие очереди, чтобы с ним встретиться — пожать руку, дотронуться до него, — потому что они знали, как он талантлив. Я пытаюсь сдержать слезы.

Вот только те, кто шел смотреть на Хавьера Муньоса на Бродвее, — это совсем не Джесс и толпа в моей школе. Надеюсь, так бывает только в старших классах, в зданиях, набитых зацикленными на себе подростками. Надеюсь, дальше будет легче. Но наверняка не знаю.

Может быть, я смогу уехать в Нью-Йорк и сбросить все это с себя как грязное пальто. Как папа. Он переехал из Северной Каролины — где никто из его друзей и семьи не принимал его гомосексуальность — туда, где никто и глазом не моргнет при виде двух целующихся на улице парней. Я бы не стала рассказывать всем, что у меня ВИЧ, но, может, мне хотя бы не придется прятаться. Я не сбегаю. Это другое.

— Ты не понимаешь. — Я делаю шаг назад. — Ты вообще не знаешь, что это такое.

— Ну хорошо. — Он качает головой. — Я просто говорю, что не надо сдаваться только потому, что люди отвратительны.

— Конечно, тебе легко говорить. — Я закатываю глаза и иду к двери.

— Стой. — Он хватает меня за руку. — Подожди. Давай договорим.

— Я не сдаюсь. — Я смотрю ему прямо в глаза. — А просто стараюсь себя защитить. Ты мой шкафчик видел? Они не хотят, чтобы я с ними училась в одной школе, и я не собираюсь здесь оставаться. Чтобы на меня все пялились как на изгоя. Я не…

В горле встает ком, и я зажмуриваюсь.

— Если бы ты там был… — говорю я. Я столько времени пыталась засунуть воспоминания куда подальше, но сейчас они снова всплывают перед глазами. — После… после того как в прошлой школе все узнали, я целый день пряталась в туалете. Родители одноклассниц запустили петицию, чтобы я занималась отдельно от остальных. Со мной перестали разговаривать. И я осталась совсем одна.

Я не Райан Уайт и не Хавьер Муньос. Я — это я. Я просто хочу быть нормальной.

— Я… Я даже не знаю, что сказать. — Он поднимает руки, словно хочет до меня дотронуться. И опускает мне на плечи. — Я их порву.

— Всех?

— Всех, — кивает он. — Всех до одного. Я… Не знаю… Я с ними разберусь. Не переживай. Я все улажу.

— Нельзя… — Я выдавливаю слабую улыбку. — Ты не можешь просто взять и изменить их отношение.

— Я, может, и нет. Зато ты — можешь! — Он всматривается мне в лицо. — Они бы не смогли тебя ненавидеть, если бы узнали получше.

Ну блин. Я сейчас точно заплачу.

— Майлз…

— Можно я тебя обниму?

Не успевает он закончить, как я кладу голову ему на грудь. От него пахнет потом и стиральным порошком. Его руки обвиваются вокруг моей талии, все ближе притягивая меня к себе.

— Мне очень жаль, — говорит он. — Если б я только знал, что делать.

— Мне тоже жаль.

Не знаю, сколько мы так стоим, — мой пульс замедляется, дыхание выравнивается… Вдруг тишину разрывает громкий голос:

— Симону Гарсия-Хэмптон вызывают в кабинет директора. Вызывают в кабинет директора.

Я напрягаюсь. Объявлять-то это зачем?

— Не волнуйся. Пойдем вместе. — Он сильнее прижимает меня к себе. — Я еще возьму из шкафчика толстовку — на удачу. Все будет хорошо. Обещаю.

Я изо всех сил пытаюсь в это поверить.

Вместе с Майлзом мы заходим в кабинет директора. Мои руки утопают в рукавах счастливой толстовки. Вместо того чтобы заставить ждать в приемной, секретарь ведет нас прямиком в зал совещаний. Наверное, здесь учителя собираются и обсуждают проблемных учеников или планируют лекции о вреде наркотиков. А теперь я — проблема общешкольного уровня. Подумать только.