Уроки Икара. Как высоко вы можете взлететь? - Сет Годин

Так что магические способности Стива Джобса заключались вовсе не в том, чтобы всегда быть правым, а в том, чтобы всегда сохранять уверенность в себе.

Жизнь, в которой нет страдания, будет ускользать от вас. Вы можете стараться сглаживать все острые края, устранять всякий риск и быть уверенным, что нравитесь каждому, с кем встречаетесь. (Надеюсь, что написанное здесь поможет вам увидеть абсурдность этого предположения.) Но даже и в этой маловероятной ситуации вы скоро поймете, что это не будет длиться долго и что это всего лишь дело времени, когда придет кто-то и все разрушит. Когда кто-нибудь старается, чтобы аудитория из тысячи человек сохраняла тишину и спокойствие, достаточно одного громкого критического замечания, чтобы нарушить эту тишину.

Так что же делать? Альтернатива в том, чтобы принять тот факт, что ваша работа (и даже ваша самая лучшая работа) принесет вам не только радость созидания, но и притаившийся рядом с ней в вашем мозгу вопль векового страха. И не просто принять этот факт, но и обратить его себе на пользу.

Как только вы осознаете, что этот страх и эта боль – сигнал, дающий важное указание, вам не нужно больше будет попусту тратить энергию и так организовывать свою жизнь, чтобы избавиться от боли. В сущности, вы вместо этого можете играть в другую игру – выяснить, как много вы способны вынести. Именно страх перед болью и становится преградой на пути творчества. Если бы вы восприняли это под другим углом зрения (а это возможно), все подобные страдания показались бы вам чепухой, не стоящей особого внимания.

Теперь у вас есть фундамент для подлинной свободы, поскольку вы больше не ограничиваете свою страсть и свое творчество из-за попыток сделать так, чтобы вас не коснулся страх. Теперь, когда страх стал частью вашей работы, вы можете спокойно его игнорировать и работать так, как будто его просто не существует в природе.

Свобода – это не способность делать то, что вам хочется, это готовность сделать то, что вам хочется.

В капиталистической системе в мире корпораций все вертится вокруг понятия «больше». Больше прибыли, больше акций на рынке, больше власти. И эти организации всегда будут стремиться найти самый короткий, самый быстрый и самый надежный путь к этому «больше».

Благотворительная организация снова и снова собирает деньги с одних и тех же жертвователей, потому что это легче, чем найти новых жертвователей. Тот, для кого важна только реклама, будет снова и снова засорять вашу электронную почту своими дурацкими предложениями, поскольку это легче, чем поразмышлять о том, каким образом можно привлечь на продолжительное время внимание пользователей.

Организации, которые в пылу конкуренции несутся сломя голову в своем стремлении все снизить – цены, качество, уровень творческого подхода, часто будут оказываться там, где это никому не принесет пользы.

Посмотрите на индустрию газированных безалкогольных напитков. Это самая настоящая олигополия: считанные фирмы подмяли все под себя и не пускают никого на этот рынок. Самым легким способом для роста этих компаний было нацелиться на самых несведущих и бедных покупателей, стараясь всучить им огромные бутылки со всякой неполезной бурдой. Их стратегия звучит так: «Заполняй желудок!» Они не стремились расширить рынок или сделать его более доходным.

Когда Майк Блумберг, мэр Нью-Йорка, потребовал, чтобы объем высокого стакана подслащенной содовой был ограничен до 450 г (чего, согласно рекламе «Coca-Cola», пятьдесят лет назад было достаточно для трех человек), заправилы этой индустрии едва не лопнули от возмущения. Они вели себя так, как будто это было беспардонным и необоснованным посягательством на их право свободно продавать свою продукцию на рынке (и в таком количестве, какое они только в силах произвести), несмотря даже на то, что это пагубно отражалось на здоровье потребителей.

Они упускают основную истину: поскольку это ограничение применимо и к ним, и к их конкурентам, то оно, в сущности, требует только одного: конкурировать с позиции творческого подхода и инноваций, а не гонки – продавать максимальный объем. При этом такое ограничение увеличило бы продолжительность жизни потребителей их продукции, что, вероятно, можно считать добрым делом.

Каждому творческому человеку приходится бороться с устанавливаемыми ограничениями, поскольку без них не было бы возможности использовать систему рычагов, находить новый способ для решения старой проблемы. Так что в такого рода театре должна разыгрываться соответствующая пьеса, и устройство должно стоить меньше сорока пяти долларов, и температура поверхности не может превышать восьмидесяти трех градусов.

Да, творческие люди все время нарушают ограничительные правила, но делают это избирательно и с определенной целью.

Моно-но аварэ

Ваше творчество не вечно. Часто нам приходится видеть, как увядает или исчезает самое прекрасное и самое важное. Мотоори Норинага, ученый муж позднесредневековой Японии, ввел выражение «моно-но аварэ», чтобы описать чувство, которое мы испытываем, когда видим, как цветы вишни увядают и осыпаются, когда соприкасаемся с чем-то важным или прекрасным и знаем, что оно со временем уйдет, погибнет. Это своего рода ностальгия наоборот: не тоска об ушедшем, а светлая грусть предвидения, что тому, что ты видишь, предстоит со временем угаснуть.

Это выражение не очень отличается от общеизвестного латинского изречения «помни о смерти» («momento mori»), которое напоминает о том, что всем нам предстоит умереть.

Понимание мимолетности всего – это родная сестра осознания творчества. Всякое творчество, как мы уже видели, привносит что-то новое в этот мир, но это новое не может оставаться вечно, иначе не было бы места для другого творчества. Новое уходит.

В мимолетности творчества (как и в мимолетности присутствия в этом мире нас самих, создателей этого творчества) нет ничего плохого. Представьте, что вы подбрасываете монету, загадывая, орел или решка. Вы не можете получить одно без другого.

Человек, который изобрел корабль, изобрел и кораблекрушение. Творческое созидание подразумевает также, что со временем то, что было сделано, исчезнет, а осознание вечности творческого процесса предполагает и осознание необходимости разрушения того, что было создано, чтобы дать дорогу чему-то новому.

То, что вы хотели изменить, свершилось. И теперь вы подошли к финишной черте. Папка для заметок опустела, все подверглось должной обработке, так что можете остановиться.

Но, конечно же, всегда можно еще раз заглянуть на свою страничку в интернете, дописать еще несколько фраз, перекинуться еще несколькими словами с друзьями, чтобы уже не оставалось ровным счетом ничего недоделанного. А затем еще, еще и еще.

Получается своего рода пляска на финишной черте. Когда вы видите перед собой бесконечное море, легко впасть в отчаяние, кажется, что вы никогда не достигнете суши, никогда не испытаете чувства завершенности, когда можно с чистой совестью сказать себе: «Наконец-то я это сделал». В то же самое время, когда что-то закончено, сделано, завершено, это немножко похоже на умирание. Воцаряется тишина и приходит грустное чувство, что, возможно, это уже все.