Припарка для целителя - Кэролайн Роу

— Ну, сеньор Исаак, — сказал епископ, — я удовлетворил вашу просьбу поговорить с юным Лукой, хотя не представляю, что это может изменить в решении суда. Я лично разговаривал с ним, дважды, при свидетелях, и он не сказал ничего такого, что могло бы убедить суд в его невиновности. Говорил он вам что-нибудь, что могло бы помочь ему завтра в его защите?

— Должен сказать, ваше преосвященство, не говорил, хотя не сказал и ничего такого, чтобы могло бы убедить меня в его виновности. Лука сообщил мне несколько любопытных подробностей, и я хочу ими заняться.

— В этом вы, разумеется, вольны.

— Я беспокою вас в столь раннее время, ваше преосвященство, потому что нашел возможного свидетеля — если не на стороне Луки, то, во всяком случае, на стороне истины.

— Так приведите его, — раздраженно сказал епископ. — Свидетель будет очень полезен.

— Не могу, ваше преосвященство, потому что он лежит, получив серьезную травму, в безопасном месте. Я даже не знаю его имени.

— Объяснитесь, — сказал Беренгер. — И побыстрее.

— Я освидетельствовал его сегодня утром, ваше преосвященство, и есть ясные признаки того, что он поправляется, — сказал Исаак, закончив рассказ о поисках этого мальчика. — Но исход таких травм предсказать невозможно. Если эти яды составлял не Лука, мальчик, возможно, сможет указать на агента отравителя. Если будет повешен не тот человек, тогда здесь находится некто, для кого человеческая жизнь ничего не значит. Дадите мальчику немного времени восстановить умственные способности и память? Возможно, до возвращения Даниеля. Кто-нибудь из них сможет сказать нам многое, чего мы не знаем.

— Может, мне еще выпустить Луку на свободу? — язвительно спросил Беренгер.

— Я меньше всего хотел бы этого, ваше преосвященство. Если выпустите, его схватят либо городские власти, либо толпа, и в любом случае у него не будет никакой надежды.

— Ну что ж, — нехотя сказал Беренгер. — Подумаю над этим. Я пока что не назначил времени суда, несмотря на то что Бернат меня торопит, так как, признаюсь, эти обстоятельства беспокоят меня — хоть я думаю, что этот молодой человек, вероятно, виновен.

Исаак нагнулся к мальчику, приложил ухо к его груди и напряженно послушал.

— Заметила у него еще какие-то изменения? — спросил он.

— Нет, папа, — ответила Ракель, — только цвет лица как будто улучшается, правда, медленно.

— Он сейчас спит, — сказал Исаак, — более нормальным образом. Как только проснется, пошли кого-нибудь за мной. Если покажется встревоженным или взволнованным, всеми силами постарайтесь с Рехиной его успокоить и положите на лоб холодный компресс. Когда пробудится полностью, каким бы ни было его состояние, дайте ему попить воды.

— Папа, я смачиваю ему губы, часть воды он проглатывает, — сказала Ракель.

— Превосходно. Вас беспокоил кто-нибудь извне?

— Только соседи, — сказала поднявшаяся по лестнице Рехина. — Они просто любопытны. Когда они появились, мне пришлось прятаться в комнате служанки. Один из них спрашивал папу, слышал ли он шум накануне ночью, когда кто-то, видимо, упал в реку.

— И что?

— Папа ответил, что слышал и решил по звуку, что это водяная крыса вернулась в свою нору. — Сделала паузу. — Сеньор Исаак, вы были у Луки?

— Я навестил его, — ответил Исаак. — Он сказал, что с ним обращаются хорошо и он ни на что не жалуется. К сожалению и для нас, и для него, больше он почти ничего не говорил.

— О Господи! — сказала Рехина. — Сказали вы ему, как важно для него поговорить с вами?

— Сказал, но он не передумал. Хотя ему было трудно молчать, когда я передал ваше сообщение, — добавил Исаак.

Ракель с любопытством взглянула на дочь Ромеу и снова повернулась к мальчику на кровати.

— Хоть бы Даниель вернулся, — сказала она. — Я уверена, он сможет многое объяснить. Понять не могу, что его так долго задерживает. Мальорка недалеко, и мы не слышали о жутких штормах на побережье.

— Дорогая моя, нельзя полагаться на то, что он разузнал что-то, — мягко сказал Исаак. — Нужно делать здесь то, что возможно.

— Хотел бы я знать, кто ударил мальчишку по голове и бросил его в реку, — заговорил Ромеу. — Это низость. Может, он нечист на руку, бродит по улицам, ища, где бы стащить кусок хлеба, не знаю, но тот, кто это сделал, хотел его смерти. Если б удар не убил его, он бы погиб в реке. В это время года бегущая с холмов вода достаточно холодная, чтобы такой малыш, как он, умер в ней. — Глубоко вздохнул и оглядел всех. — Как по-вашему?

— Это сделал тот, кто доставлял ядовитые микстуры, — сказала Рехина. — И говорил, что они от Луки. Кто еще мог пойти на такое?

— Но кто настолько ненавидел сеньора Нарсиса, чтобы отравить его? — сказала Ракель. — Это был приятный, безобидный человек, насколько я знаю, никому не причинивший вреда.

— Кто настолько ненавидит сеньора Луку, чтобы убить сеньора Нарсиса с целью уничтожить его? — спросил Исаак. Все молча повернулись к нему. — Возможно, ответ кроется в этом.

Наступила долгая пауза.

— Мы должны спросить его, — сказала Рехина.

— Лука не ответит, — сказал Исаак. — И думаю, потому что не знает. Когда я спросил его об этом, он был потрясен, а потом отчаянно ломал голову. В конце концов, он приятный молодой человек, не привык к тому, чтобы его ненавидели. Возможно, этот мальчик знает больше и очнется своевременно. И я тоже хотел бы знать, где Даниель, — добавил врач так резко, словно жених Ракели опаздывал на свидание. — Колокола несколько минут назад прозвонили полдень, так ведь? Времени у нас остается мало.

— Надеюсь, он уже возвращается с Мальорки, — сдавленно сказала Ракель. — Папа, это была твоя мысль отправить его туда.

— Ракель, не будем спорить из-за того, кто его туда отправил, — сказал ее отец, — однако, несмотря на то что сказал, надеюсь, он привезет в голове или на листе бумаги или пергамента ключ ко всему этому.

— И, надеюсь, он не останется поразвлечься в Барселоне, — сказал Ромеу.

— Думаю, я об этом позаботился, — сказал Исаак.

Он не знает болезней, убивающих его.

Как только «Санта-Фелиситат» поймала устойчивый ветер, длившийся больше, чем два часа, ее беспорядочный рейс быстро пришел к концу. Она вошла в порт Барселона под сияющим полуденным солнцем; паруса еще не были убраны, как пассажиров торопливо усадили в первую шлюпку и отправили на берег. Выйдя на каменный мол, Даниель ощутил громадное облегчение от сознания, что он снова на материке, что больше не зависит от капризов ветра и погоды и что осуществление его планов теперь более-менее в его руках. Вскинул на плечо свой узел и целеустремленно направился к конюшне, где они оставили мулов.