Свеча для трупа - Энн Грэнджер

В основном он ощущал разочарование. Это чувство было ему знакомо — разочарования часто сопровождают полицейскую работу. Все было как всегда, кроме высокого общественного положения некоторых из подозреваемых.

По словам Маргарет, ни она сама, ни ее муж не платили Кимберли. Ларс, скорее всего, не имел для этого средств. Тогда кто заплатил? И куда потом делись эти деньги? Маркби ехал на службу, размышляя над этими вопросами.

Дженифер Фицджеральд сказала, что это была пачка банкнот. По ее мнению, по меньшей мере двести фунтов. Она могла и ошибиться, но пачка банкнот остается пачкой банкнот. И почти сразу же Кимберли исчезает. У нее не было возможности потратить все эти деньги. В полицейском отчете не говорилось ни слова о том, что в комнате Кимберли были найдены деньги. Что девушка могла с ними сделать? Наверное, такую сумму она держала в руках первый раз в жизни. Даже если она купила все диски, журналы и вещи, которые ей понравились, она все равно не могла потратить ее за такое короткое время.

Этот вопрос зудел в голове у Маркби. Он чувствовал, что ему необходимо отвлечься. Если он поедет сразу в отдел, то будет просто сидеть и мучиться, не имея ключей к разгадке. Наверняка есть что-то еще, чем можно сейчас заняться.

Он вспомнил рассказ Мередит о свече и космеях и о странном поведении Буллена.

Маркби мог с некоторой долей неуверенности предположить, что именно делал Буллен на кладбище тем утром, но пока был не в силах объяснить свечу и космеи. Разговор с миссис Этеридж можно смело доверить Прескотту. С Дереком Арчибальдом он лучше поговорит сам. Дерек, скорее всего, лично знал убитую девушку. Это одно уже делало его фигурой чрезвычайной важности. Кроме того, у него могут быть свои мысли об этом случае со свечой. Миссис Этеридж уверена, что в церкви имел место сатанистский обряд. Маркби не разделял ее уверенности.

Он свернул на главную бамфордскую улицу и через некоторое время остановился перед мясной лавкой. Но он забыл, что сегодня среда. В отличие от современных супермаркетов у старой лавки были свои традиции, и в среду она закрывалась пораньше. Дверь заперта, жалюзи спущены. Маркби подумал, не съездить ли к Дереку домой. Второй раз лезть в эту клаустрофобическую берлогу? Нет уж, лучше приехать сюда еще раз завтра.

Он вернулся в машину и медленно поехал по городу. Было тихо, все маленькие магазинчики были закрыты. Только возле двух супермаркетов, опутанных неоном, скопились машины и толпились люди.

Маркби вспомнил, что не обедал сегодня и в желудке у него нет ничего, кроме пинты пива, выпитой с Ларсом Холденом. Прислушавшись к голодному урчанию в животе, он решил подкрепиться.

Впереди показался сандвич-бар. Перед входом было свободное место для парковки. Он остановился и зашел в заведение, ради предотвращения безвременной голодной смерти.

Внутри было неплохо. В стеклянной охлаждаемой витрине в пластиковых лотках лежали различные наполнители для сандвичей. Некоторые — нарезанный бекон, креветки, тунец с майонезом и сладкой кукурузой — не вызывали сомнения. Другие не подлежали идентификации.

В зале было всего два маленьких стола в окружении хрупких пластиковых стульев. Несколько столов располагалось перед входом, под зонтиками. Маркби выбрал бекон с салатом в сером хлебе. Напитков было два — черный кофе и кола. Он остановился на кофе, который должен был прояснить его уставшую голову.

Он устроился у окна и, поедая сандвич и прихлебывая кофе, стал смотреть на движущийся мимо мир. Спешащие по делам люди выглядели вполне обыкновенно, но некоторые из них, без сомнения, таили темные секреты. Не обязательно преступления с точки зрения закона, но преступления с точки зрения морали или религии. Как Сьюзан Темпест. Или Джек Темпест, этот хороший отец и муж, который, насколько было известно Маркби, в стенах дома был самым настоящим тираном.

Девушка за стойкой сказала с виноватой улыбкой:

— Сэр, извините. Мы закрываемся.

Маркби взглянул на часы. Ничего себе. Прошло гораздо больше времени, чем он думал. Люди за стеклом, очевидно, шли с работы домой. Он попрощался с девушкой и поехал к себе в отдел.

Почему-то — наверное, в силу развившейся недавно привычки — он выбрал дорогу, идущую мимо кладбища. Ему вовсе не обязательно было ехать именно этой дорогой. С могилой Грешамов они закончили. Оцепление было снято. Однако зеваки еще приходили. Поравнявшись с кладбищенской стеной, Маркби сбросил скорость и вгляделся в просветы между деревьями, стараясь понять, не ходит ли среди могил очередной любопытствующий.

Он увидел человека, но он не был похож на ищущего впечатлений обывателя. Судя по его виду, свои впечатления этот человек уже нашел.

Маркби резко затормозил, и машина, вздрогнув, остановилась. Он распахнул дверцу и выскочил из нее.

Сквозь деревья было видно, что человек бежит к дороге, спотыкаясь и шатаясь из стороны в сторону. Его руки были вытянуты вперед, словно бы в мольбе. Лицо белое, рот открыт, невидящие глаза широко открыты. Это был один из братьев Лоу, Маркби не решился бы сказать, который именно.

Маркби вбежал в кладбищенские ворота и, перепрыгивая через могилы, бросился наперерез гротескной фигуре.

Теперь Алан видел, что это был Гордон — тот, что помоложе.

— Гордон! Что случилось? — закричал он.

Гордон, подбежав к суперинтенденту, завопил, как испытывающее боль животное, и стал оседать на землю. Маркби схватил его за плечи, начал трясти, восклицая:

— Гордон! Господи боже мой… да что случилось-то?

Гордон взвыл так сильно, что Маркби отпустил его. Братьев Лоу и в обычном состоянии нельзя было назвать красавцами, а теперь Гордон и вовсе потерял человеческий облик. Рот его открывался и закрывался, из него текла слюна, желтые зубы клацали.

— Са… рай… — просипел он.

Маркби хотел уже идти к сараю, но Гордон вдруг вскочил и схватил его за рукав.

— Не надо, мистер Маркби! Не ходите! Оно… оно там!

— Что именно, Гордон?

— Я видел… Я видел его…

Гордон опять всхлипнул. Маркби понял, что от Гордона он ничего не добьется. Младший Лоу пережил какое-то сильное потрясение и был напуган до чертиков.

Маркби освободил рукав и решительно направился к сараю. Открытая дверь сарая зловеще моталась на петлях. Рядом валялась брошенная тачка. Гордон тащился сзади, всхлипывая и приборматывая. Маркби ускорил шаги.

Подойдя к сараю, он сказал как можно спокойнее:

— Гордон, подожди здесь! — и шагнул внутрь, в темноту, ослепившую его после дневного света.

Он ударился обо что-то, обжег лицо о грубую шерстяную ткань и отшатнулся. На него пахнуло запахом земли и никотина. Сарай был маленький, заваленный инструментом и мусором. Он ободрал голень то ли о грабли, то ли о мотыгу и замер, прислушиваясь и ожидая, когда глаза привыкнут к полумраку.

Над его головой ветви дерева стучали по крыше. Сквозь щели в кровле сочилась вода. Потолочная балка слегка поскрипывала. Под балкой покачивалось то, обо что он ударился. Теперь Алан хорошо его видел.