Самое сильное заклятье - Лайон Спрэг де Камп

– О’кей, как говорят американцы. К завтрашнему дню я его закончу. И еще подготовлю указ, который тебе надо подписать: о назначении Томасуса-сирийца министром финансов. Это он по своим частным деловым каналам пригласил железных дел мастеров из Дамаска, так что нам нет нужды обращаться к Юстиниану.

– А ты уверен, что твой друг Томасус – честный человек? – спросил Урия.

– Конечно, честный! Просто с ним нельзя зевать… Наилучшие пожелания Матасунте. Кстати, как она?

– О, прекрасно. Она заметно успокоилась с тех пор, как умерли или сошли с ума все ее враги… Мы ждем маленького Амала.

– Я не знал!.. Поздравляю.

– Спасибо. А когда ты найдешь себе девушку?

Пэдуэй ухмыльнулся:

– Как только отосплюсь немного.

Провожая Урию, Мартин почувствовал легкую тоску. Он уже достиг такого возраста, когда холостяки не без зависти смотрят на семейную жизнь своих друзей. С другой стороны, поспешный выбор – не лучшая гарантия удачного брака. Нарвешься на такую взрывоопасную женщину, как Матасунта… Дай-то бог Урии и впредь держать свою королеву постоянно беременной. Это может уберечь ее – и окружающих – от больших неприятностей.

Пэдуэй удовлетворенно вздохнул и посмотрел на письмо.

Забот хватало. Надо думать и об угрозе со стороны Баварии, и о предложении хана аварцев составить союз против приморских гуннов… Предложение придется вежливо отклонить – в качестве соседей аварцы ничуть не лучше гуннов.

Какой-то странствующий монах-фанатик вновь устраивает шум – вопит о колдовстве. Заткнуть ему рот, предложив высокооплачиваемую работу? Нет, пожалуй, надо повидать сперва епископа Болоньи. А еще лучше – купить сразу старого плута Сильверия…

А порох – продолжать эксперименты? С одной стороны, способов сеять смерть и разрушения уже вполне достаточно. С другой стороны, все планы развития цивилизации связаны с итало-готским государством, которое, следовательно, должно быть укреплено любой ценой…

«К черту проблемы!» – решил Пэдуэй, смахивая бумаги со стола. Он снял с вешалки шляпу, сел на лошадь и отправился к дому Анция. Как можно наладить отношения с Доротеей, если после возвращения в Рим он еще ни разу к ней не заехал?

Девушка вышла ему навстречу. Мартин успел подумать, какая она все же хорошенькая. Но ничего похожего на восторженный прием, которого заслуживает герой-победитель, не последовало. Не дав Пэдуэю сказать и слова, Доротея с порога закричала:

– Зверь! Грязное животное! Мы пригрели тебя, впустили в дом, а ты нас уничтожил! Сердце моего несчастного отца разбито навек! Что, явился позлорадствовать?!

– О чем…

– Только не притворяйся, будто ничего не понимаешь! Или не ты издал незаконный указ, освобождающий колонов в Кампании? Они сожгли наше поместье, разграбили все вещи, к которым я привыкла с раннего детства…

Доротея начала плакать. Пэдуэй попытался сказать что-то сочувственное, но она немедленно снова вспыхнула.

– Убирайся! Не желаю тебя больше видеть! Без отряда своих варваров ты в наш дом не войдешь! Убирайся отсюда!!

Пэдуэй убрался, медленно и понуро. Сложная штука жизнь. Любые серьезные перемены неминуемо причиняют кому-нибудь боль.

Потом его спина выпрямилась. А чего, собственно, он расстраивается? Доротея, конечно, девушка приятная – хорошенькая и сравнительно неглупая, особенно по местным понятиям. Однако вовсе не уникальная. Да таких, в сущности, пруд пруди! Если уж говорить откровенно – так, весьма серенькая. К тому же к тридцати пяти, как всякая итальянка, наверняка чудовищно растолстеет…

Государственная компенсация за ущерб поможет исцелить разбитые сердца Анциев. Если они извинятся, он, разумеется, будет вежлив – но не вернется. Нет, не вернется.

Девушки – это, конечно, хорошо, и рано или поздно он сделает свой выбор. Тем временем его ждут куда более важные дела. Успехи в спасении цивилизации значительно перевешивают любые личные неурядицы.

Работа еще не закончена. Да и не будет ей конца – пока старость, болезнь или кинжал недоброжелателя не решат все проблемы раз и навсегда. Так много всего предстоит сделать: компас, паровой двигатель, микроскоп… Закон о неприкосновенности личности!

Полтора года он балансирует на краю пропасти – укрепляет свои позиции, нейтрализует врагов, благополучно избегает гнева различных церквей… Неплохо для Мыша Пэдуэя! Эдак он может продержаться еще не один десяток лет.

А если и не продержится, если нововведения Загадочного Мартинуса станут поперек горла слишком многим – что ж, по всей Италии работает семафорный телеграф, и скоро его заменит телеграф электрический, если только найдется время для экспериментов. Вот-вот откроется почта. Во Флоренции, Риме и Неаполе из-под печатных станков выходят книги и газеты… Что бы ни случилось с ним лично, всего этого уже не перечеркнешь.

Да, сомнений нет – ход истории изменен.

Тьма не опустится.